Сергей Куц - Вор и убийца

— Кому еще известно о подземных туннелях? — спросил Ричард, когда хранитель архивов рассказал про свой первый и последний визит в лабиринт.

— Весь город знает.

— И много людей сюда наведывается? — встрял я в разговор.

— В последние годы почти никто, — сказал отец Криг. — Я родом из Загорья, моя служба в Бранде началась тридцать семь лет назад. За это время в проклятых кротовьих норах сгинули, пожалуй, все смельчаки, рискнувшие забраться поглубже.

— Мы тоже… поглубже сунемся? — невесело спросил Тейвил.

— В нижние катакомбы забираться нет нужды, — ответил отец Самюэль, — но…

— Но с нами будут наши молитвы, — оборвал разговор Велдон. Он снова сказал про молитвы! — Господь не оставит нас! А сейчас мы будем ждать.

Отец Томас не удосужился пояснить, чего именно нужно ждать, однако мы ждали. Монахи смиренно, а я все более злился на них. Внизу было холодно, особенно если сидеть на месте, но инквизиторы не догадались захватить с собой ни съестного, ни горячительного. Унылая рожа барона выдавала такие же думы. Два головореза Велдона хранили маски безразличия, как и подобает лучшим трактирным вышибалам, на которых Брендон и Джон были сейчас особенно похожи.

Крики и голоса над головой давно стихли. Время потянулось совсем медленно, в животе снова отчаянно заурчало, и я решил спросить Велдона, есть ли у его громил монашеский сан. Чтобы хоть как-то отвлечься от скуки и голода. Только не успел, отец Томас заговорил на мгновение раньше:

— Пора. Четыре часа до полуночи. Мы выйдем из города под покровом мглы и тишины.

Мои губы скривились в кислой ухмылке. Ночь в Сумеречье вовсе не тихая. Звякнуло железо. Тейвил обнажил палаш и с вызовом посмотрел на черный вход в подземный лабиринт. Снаружи ночь, а здесь непроглядная темнота — и не скажешь, что сулит бо́льшую неизвестность.

Я также вынул из ножен клинок.

— Направо… Да, определенно, туда!

Мне послышалось сомнение в голосе толстого священника, оказалось, что не мне одному.

— Отец Самюэль, вы внимательно изучили знаки? — спросил Томас Велдон. — Направо?

В нашей маленькой процессии тучный инквизитор шел первым. Если поначалу отец Самюэль двигался уверенным шагом, то уже на третьей развилке пришлось ждать. Держа светильник у пухлой щеки, наш проводник долго вчитывался в вырезанные на камне письмена, то и дело прося стоявшего позади Брендона поднести и его фонарь поближе. На мой неискушенный взгляд, знаки на стене представляли собой узор из хаотично расположенных прямых и волнистых линий. В этом шифре и начал путаться хранитель архивов брандской инквизиции.

У пятой развилки отец Самюэль возился особенно долго. Четверть часа, не меньше. Это при том, что мы покинули наше тайное убежище в усыпальнице под капеллой не так давно. После оклика раздраженного промедлением Велдона толстяк проблеял, что не может найти указание, куда двигаться дальше. Пришлось возвращаться к предыдущему разветвлению подземного хода. И вот путь снова разделился, перед нами возникло сразу три темных прохода.

— Направо! — с куда большей уверенностью, чем пару мгновений назад, повторил отец Самюэль и свернул вбок.

Брендон поднял фонарь над плечом толстяка, чтобы дорога впереди освещалась лучше. Как же он не устает нести светильник в вытянутой руке? Второй громила шел следом, за ним отец Криг с третьим фонарем и Велдон с перекинутым через плечо ремнем дорожного ящика с частицей Святого Креста. У отца Крига имелись карманные часы с заводным механизмом, и он сообщал отцу Самюэлю, сколько минуло времени.

Я и Тейвил шли в хвосте, барон был последним. Он по-прежнему сжимал оголенный палаш и нес четвертый светильник. Я же вернул шпагу в ножны вскоре после начала движения. Опасения насчет похода в лабиринте не оправдались, я не чувствовал ни тревоги, ни страха. Да и дорогу в каменной кишке под улицами спящего города можно было назвать лабиринтом лишь с натяжкой. Она разделялась на два рукава всего семь раз, и лишь единожды, совсем недавно, мы очутились на перекрестке. Я постоянно запоминал повороты, которые выбирал тучный лысый инквизитор, и легко нашел бы дорогу назад. Это не лабиринт. Восемь поворотов за три часа пути!

Подземный ход шириной в три фута немного петлял. Двое из нас спокойно могли тут разминуться, когда это требовалось. Потолок нависал низко; в двух ладонях от головы самого высокого из нас, отца Брендона, уже темнел камень. Воздух был холодным и влажным, сверху часто капало. Однако в теплой одежде сырость не беспокоила.

Фонари хорошо освещали подземный ход. Не скажешь, что он заброшен или давно не использовался. Кладка пола, стен и потолка смотрелась добротно, крепко; на нашем маршруте не встретились ни завалы, преграждающие путь, ни боковые ответвления, ни ямы или большие трещины, которые пришлось бы перепрыгивать. Зато часто попадались убегающие во мрак крысы.

Шли, как на прогулке.

— Скоро спуск на один уровень ниже, — предупредил отец Самюэль. — Там глядите в оба, можно и шею свернуть.

— Вы тоже, — холодно произнес Велдон, — смотрите внимательней.

Толстяк обернулся. Он был возмущен и собирался резко ответить, но, поймав нечто во взгляде Томаса Велдона, тучный инквизитор сник и молча развернулся, чтобы продолжить путь.

Шли недолго. За очередным поворотом появилась новая развилка. Подземная дорога разделялась в девятый раз. Левый проход вел в кромешную темноту, а правый был перегорожен грудой земли вперемешку с камнями из тоннельной кладки. У подножия земляной кучи чернело темное пятно. Дыра в полу футов четырех в диаметре.

— Нам туда, — нерешительно произнес толстяк. — Когда путь за город, по коему мы сейчас идем, преградило завалом, в нашей библиотеке еще имелись подробные карты лабиринта. Тогда рассудили, что легче пробить ход вниз и обойти обрушившуюся часть пути, чем раскапывать завал.

— Чье это решение?

— Увы, отец Томас, это дела минувшего столетия. С тех пор прошло без малого шесть десятков лет, и…

— И имена наших братьев мне ничего не скажут, — перебил Велдон.

— Я не хотел говорить этого. — Отец Самюэль снова с вызовом посмотрел на Томаса и на сей раз нашел в себе смелость ответить на бесцеремонный тон. — Но, в самом деле, те имена вам почти неизвестны, только суть не в этом.

— В чем же?

— Ниже начинаются древние уровни. Вполне возможно, что их строили не люди. Бранд стоит на руинах…

— Оставьте подробности для ваших студиозусов. — Велдон снова не позволил договорить. Он был зол.

Отцы Томас и Самюэль явно не ладили между собой, это бросалось в глаза. И хоть толстяк побаивается Велдона, как и другой инквизитор, отец Криг, однако иногда позволял своему раздражению вырываться наружу. Впрочем, смелости толстяку хватило ненадолго. Сделав вид, что манеры Велдона не унижают его достоинства, отец Самюэль произнес делано спокойным голосом: