Сергей Куц - Вор и убийца

— Отец Томас, — снова заговорил пожилой церковник. Когда он приблизился, стали заметны глубокие старческие морщины на лице. — Наконец-то вы здесь… — Старик осекся, взглянув на меня и Тейвила, и продолжил: — Вижу, что задуманное свершилось.

— Отец Франс не появлялся, — произнес второй инквизитор, подходя ближе.

— Больше он здесь не появится, — ответил Велдон. Он сказал это в своей манере, железным тоном, и осенил себя знамением.

Толстый монах смиренно кивнул и чуть повернул голову набок, ожидая от Велдона то ли указаний, то ли каких-то слов. Его мягкие пухлые щеки и лысина блестели от пота, казалось, что они отражают свет дюжины светильников, щедро развешанных под потолком маленькой церкви.

Дневной свет сюда не попадал. Четыре узких высоких окна закрывали наружные ставни и внутренние, темные, почти черные занавеси. Убранство капеллы отличалось скудостью. Сразу бросалась в глаза большая икона великомученицы за алтарем, слева от кафедры; еще несколько икон поменьше висели на отштукатуренных стенах. Напротив входа виднелся покрытый лаком крест шести или семи футов в длину. Если не считать двери слева от Распятия и двух рядов скамеек для прихожан, более в капелле ничего не было. Великомученица Берта раздала все свое огромное купеческое состояние бедноте, и все храмы, посвященные ей, отличались нарочитым аскетизмом.

В капелле было хорошо натоплено, даже жарко. Я наслаждался теплом и, с удовольствием вытянув ноги, уселся на ближайшую к себе скамью. Велдон смерил меня уничижительным взглядом, однако ничего не сказал. Остальные инквизиторы тоже смотрели на мою вольготную позу с явным неодобрением. Кроме отцов Брендона и Джона — те закрыли дверь и с ничего не выражающими физиономиями замерли по обе стороны от нее.

Я не обращал внимания на церковников, их шушуканье, и косые взгляды меня не задевали. Для них я вор и пират, и каким бы добропорядочным сыном матери-церкви ни предстал в дальнейшем, преступником и останусь, тем более что я плохой сын церкви. Ричард Тейвил, напротив, устроился на ближайшей к алтарю скамье, его губы шептали молитву.

— Все ли приготовлено?

— Да, отец Томас. — Толстый инквизитор вытер платком потный лоб. — Пойдемте. Я покажу.

Велдон и двое монахов, ожидавших нашего появления в капелле, скрылись за единственной дверью алтаря. Громилы по-прежнему подпирали плечами стену у входа в церковь. Нас, что ли, сторожат? Рясы смотрелись на них, как конская попона на собаке: нелепо и чужеродно.

Скоро показалась голова старого инквизитора.

— Господа, — обратился он ко мне и к Тейвилу, — прошу вас сюда!

За дверью находилась комната с гобеленами, на которых изображались сцены из житий святых, несколькими пустыми светильниками, закупоренным бочонком с фонарным маслом и тремя раскрытыми сундуками. Два из них были забиты одеждой, а третий, поменьше — оружием. Его тут на целую банду!

— Выбирайте, — молвил отец Томас. — Сейчас холодает, потому советую утеплиться. Оружие на вашей совести. Уходить из города будем ночью.

— Ночью? — переспросил барон.

— Ночью, — непреклонно заявил Велдон и вместе с остальными монахами покинул комнату со снаряжением.

Да уж, с заходом солнца наступает не самое приятное в Сумеречье время. Когда вспомнил ночь, проведенную на дороге к аббатству Маунт, все внутри передернулось от страха и отвращения. Но ночью, значит, ночью. Может быть, близость слуг двуединого Бога избавит нас от встречи с нечистью.

Цедя негромкие ругательства, офицер занялся сундуком с железками, его обуревали похожие мысли, а я начал перебирать одежду. Создавалось впечатление, что инквизиторы обчистили лавки нескольких портных средней руки. Нашлись чистое белье, льняная рубашка, теплый шерстяной камзол темно-зеленого цвета и штаны к нему, длинный шарф, перчатки, высокие ботфорты и, что особенно порадовало, черный зимний плащ и шляпа с круглыми полями. Тоже черная. Дурацкую медную бляху с неизвестным мне гербом, который портил новый головной убор, я тут же спорол.

Из оружия выбрал тяжелую шпагу и четыре пистоля, рядом с которыми лежала чуть потертая портупея с ременной перевязью. Два пистоля вешались на грудь, рукоятями от сердца, вторая пара крепилась на поясе по бокам. Кинжал и два метательных засапожных ножа дополнили снаряжение. Обвешавшись сталью, в привычных шляпе и плаще я почувствовал себя гораздо увереннее.

Барон нарядился примерно так же. Только его одежда была темно-коричневого тона, и пока Тейвил обходился без головного убора. Из оружия выбор Ричарда пал на укороченную аркебузу, пару короткоствольных пистолей, палаш и несколько кинжалов. Королевский драгун был в нем превыше всего.

Дополнив наряд подвесными походными пороховницами и поясными сумками с пулями, мы предстали перед инквизиторами. Тейвил что-то довольно мурлыкал себе под нос, он явно приободрился.

Томас Велдон удовлетворенно оглядел нас.

— Ваши наемники теперь смотрятся гораздо лучше, — елейно улыбаясь, произнес полный инквизитор и снова промокнул лоб платком.

Барон удивленно вскинул бровь, а я довольно хмыкнул. Роль наемника меня устраивала гораздо больше, чем необходимость благодарить инквизиторов до гроба. Наемник после сделанной работы свободен. А работу нам оплатили авансом — нашими же жизнями, это очень выгодная сделка.

— Мы можем быть свободны? — спросил у Велдона толстяк. Улыбка не сходила с его сытой физиономии, однако после ответа отца Томаса на лице тучного инквизитора проступил испуг.

— Нет, — произнес отец Томас, сделав знак Брендону и Джону. Старик и толстяк даже попятились, когда те сдвинулись с места, хотя два великана всего лишь направились в комнату со снаряжением. — Нет, — снова сказал Томас Велдон. — Вы не можете быть свободны. Потому что отправляетесь со мной.

— Что? — едва ли не одновременно воскликнули оба.

Толстяк закудахтал, возражая, а старик побелел до цвета собственной седины и изредка дополнял обильно потеющего брата, когда удавалось вставить несколько слов в его сумбурную речь. Со стороны все выглядело даже забавно.

— Хватит! Нам пришлось упокоить беспокойную душу отца Франса, — резко осек их Велдон.

— Мой бог!

— Отец Томас, вы действительно…

Если раньше два инквизитора выглядели испуганными, то сейчас их сковал настоящий ужас.

— Пришлось убить отца Франса, ибо иного выбора он нам не оставил. Будем молиться за упокой его грешной души.

— Но как же… — Старый инквизитор затрясся.

— Отец Самюэль, — приказным тоном сказал Велдон, — займитесь отцом Кригом. Помогите ему сесть и дайте воды.

Толстый монах посадил старика на ближайшую лавку и принес ему глиняную кружку с водой.