Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

Несмотря на середину дня, главный зал харчевни не пустовал. За длинными столами сидели мрачные египтяне и ассирийцы. На первый взгляд — типичные работники многочисленных фабрик и мануфактур, что располагались в знаменитом квартале Ра. Однако от внимательного взгляда вряд ли бы укрылись многочисленные шрамы, покрывавшие тела «работяг», причем шрамы были как свежими, так и не очень.

— Чего хотят от нас слуги Римского дома? — низкорослый бородач поднялся со скамьи и вразвалочку направился к Льюису. — Неужто клевета достигла ушей префекта? А может, не только клевета, но еще и звонкая монета? Желтомордые держат в своих руках и фабрики, и дороги. Но постоянно хотят больше.

С другого конца зала медленно подходили еще трое «работников», причем один из них демонстративно поигрывал шипованной дубиной.

Льюис вздохнул. Все-таки решение взять с собой даков было правильным. Не то, чтобы он верил в реальную угрозу здесь и сейчас. Но десяток вооруженных молодчиков за спиной должны были серьезно сэкономить время.

— Мне нужен Большой Адад.

Низкорослый с деланным удивлением поднял брови.

— Неужели? А кто сказал, что мы позволим римлянам его арестовать?

— Никто не собирается никого арестовывать. — Льюис умиротворяющее поднял руки. — Большой Адад нужнее здесь, а не в застенках околотка.

— Чем докажешь?

— Меня зовут Льюис Арктур. Однажды… я оказал услугу Большому.

Низкорослый замер. Покивал головой, что-то соображая. Затем подал знак одному из «рабочих». Тот кивнул головой и, вскочив со скамьи, бросился к закопченной двери возле барной стойки.

— Если ты не врешь. — низкорослый запустил пятерню в бороду. — Адад встретится с тобой. Но если он тебя не знает — вам, римлянам, придется забыть дорогу в наш квартал. Надолго.

— Проверь. Я думаю, что Адад будет рад, когда я расскажу о бдительности его верных. соратников. — Замешательство на лице бородача заставило Льюиса ухмыльнуться.

«Рабочий» вернулся. Подбежал к низкорослому и пробормотал что-то неразборчивое. Низкорослый с досадой дернул себя за бороду и, наконец, произнес.

— Ты, что называешь себя Льюисом — можешь идти. Остальные — ждут тут. Адад распорядился накормить и напоить гостей.

— Я надеюсь, ты лично возьмешь на себя это бремя, друг?

Судя по налившемуся краснотой лицу бородача, подобное предложение его задело. Однако взяв себя в руки, он угрюмо кивнул.

Криво усмехнувшись напоследок, Льюис нарочито неторопливым шагом проследовал к закопченной дверце.

Крылатые быки, шагающие через рухнувшие стены павших городов. Яркое небо, выложенное ляпис-лазурью. Смуглые танцовщицы, изгибающиеся в танце под светом аметистовых звезд. Большой Адад считал себя потомком царя Ашшурбанапала, так что небольшую залу для встречи гостей постарался украсить по-царски.

— Льюис! Старый друг! — Ассириец поднялся с ложа, заваленного бархатными подушками, и в комнате сразу же стало тесно. Прозвище «Большой» Адад получил по заслугам.

Льюис попытался сдержанно пожать руку Большому, но тут же оказался зажатым в душных объятиях.

— Я тоже рад тебя видеть, — с трудом высвободившись, лейтенант похлопал ассирийца по плечу. — Увы, но обстоятельства моего визита далеки от приятных.

— И все-таки, чтобы ни привело тебя в мое обиталище, я рад. — Адад уселся на тахту. — По крайней мере, эти самые обстоятельства наконец-то позволили нам увидится. Разве не так?

Льюис смутился. После того, как он быстро и споро раскрыл дело о насильнике-изувере, что орудовал в окрестностях египетского квартала, Большой Адад стал для него тем, кого действительно можно было бы называть другом. И, пожалуй, Льюис был бы этому только рад, если бы не одно гадкое но: Большой, помимо всего прочего, был негласным лидером одной из крупнейших банд Фоэториса. Это не было секретом ни для кого, однако поймать Адада по горячим следам не удавалось: вопреки своей внешности уличного дуболома, ассириец был хитер как лис. Как бы то ни было, Клавдий бы не одобрил частые визиты дознавателя к главарю шайки. Потому-то единственным настоящим другом лейтенанта Арктура и оставалась бутылка крепкого пойла.

— Не буду ходить вокруг да около, Адди. Несколько недель кто-то режет узкоглазых. А учитывая взаимную любовь детей Аматерасу и пасынков Иштар — выводы напрашиваются сами собой.

— Иногда эти выводы не только неверные, но еще и опасные. друг.

В черных глазах ассирийца мелькнули молнии гнева, но Льюис лишь пожал плечами.

— Вонючий Город вообще опасное место. Мысли, слова. Все ничего, пока они не превращаются в чары и проклятия.

Адад с деланным равнодушием провел ладонью по кучерявой бороде.

— Я знаю всех колдунов, заклинателей и шарлатанов в округе. И ни один из них.

—. не смог бы в одиночку вырезать целый клан? Да? Ты это хотел сказать, Адди? — Льюис чуть подался вперед, заметив на лице ассирийца легкое замешательство. — А ты хорошо знаешь этих самых «заклинателей и шарлатанов»? Уверен, что никто из них не затаил обиды на желтомордых? Готов поручиться за границы их способностей?

Гигант молчал, до хруста сжимая огромные кулаки.

Что ж. Льюис отдавал себе отчет, что идет сейчас по чертовски опасной и острой грани. А потому, чтобы не провоцировать ассирийца, дознаватель придвинул к себе пустой стакан и медленно набулькал туда виски из стоящей на столе бутыли. Молча выпил.

— Я не пытаюсь ни в чем тебя обвинить, Адди. — проговорил наконец Льюис. — Но это так или иначе будут пытаться делать другие. А потому, чтобы докопаться до сути и отвратить от тебя беду, я должен знать все. Вплоть до того, сколько раз в день ходит срать тот или иной чародей.

Большой Адад тяжело вздохнул.

— Здешние чародеи ненавидят узкоглазых не меньше, чем прочие. И если бы ты рассказал мне, что какого-то япошку разорвало в клочья на улице — я бы первый бросился расспрашивать и выпытывать, кто же из моих так отличился. Но вырезать в одиночку добрых четыре десятка человек — на такое не достанет сил даже у чародеев из легионов.

— Но если все-таки.

— Тут не может быть никаких «все-таки», друг Льюис. У любой силы есть предел.

Дознаватель снова наполнил стакан до краев. Отхлебнул виски, и только потом вытащил из кармана мертвого мотылька.

— Вот это вот осталось на месте резни. Во дворе и на первом этаже — меньше. Но чем выше — тем больше дохлых бабочек кругом. Кто-нибудь из твоих чародеев может сказать, что это такое?

Адад брезгливо скривился, глядя на дохлое насекомое.

— Мерзость. Не стоило тащить это сюда.

— То есть, ты можешь рассказать что-то про этого мотылька?

— Могу. Это — остаток того самого колдовства. Послед каких-то чар. Причем чар мерзких. Мотылек — это вроде слепка чей-то души.