Валерий Гуминский - Серое братство

У теплого очага сидели четыре человека и вполголоса что-то обсуждали. При виде наглеца, нарушившего мирное течение разговора, они вскинули головы.

— Однако, охрана у тебя, Ханвар, — оскалился светлокожий мужчина, единственный среди степняков, обгоревших и прокаленных солнцем. — Я уже не чувствую себя спокойным, несмотря на твои заверения. Теперь думаю: ночевать ли мне здесь или уехать домой?

— Пустое говоришь, центур, — на ломаном ваграмском сказал тот, кого мужчина назвал Ханваром, и злобно зыркнул в сторону стоящего на коленях гонца. — Охрану я пошлю в первых рядах на стены Энгла. Зря рубить головы я не привык. А тебе чего надо, волчья требуха?

— Великий, с вестью к тебе! — воскликнул всадник и низко опустил голову. Шапка упала с его головы, обнажив проплешины на затылке. Споро подполз к Ханвару, и, обхватив руками сапоги, поцеловал их.

— Не тяни!

— За Сторожевыми Курганами обнаружен большой отряд из крепости! Зоркий взгляд Курбачи обнаружил их, как только они повернули на наши пастбища!

— Это где? — заинтересовался центур.

— День быстрой скачки на хорошем жеребце, — почему-то неохотно пояснил Ханвар. — Выяснили, кто это?

— Это ваграмцы в сборе с другими отрядами. У них разные знамена. Три или четыре отряда идут.

— Сколько их?

— Больше тысячи! Движутся спокойно, высылая вперед по сто-двести всадников.

— Что они здесь делают? — нахмурился центур.

— Шакал их знает! — вскочил Ханвар на ноги. — Эй, Бурчак, Холан! Хватит лакать это пойло! Сейчас же скачите до своих порогов и поднимайте всех, кто еще держит в руках лук и меч! Вечером я хочу видеть всех перед моим шатром!

— Не успеем, Ханвар, — поднялся следом одноглазый, весь покрытый растительностью, кривоногий, но, несмотря на всю ущербность, хорошо развитый физически мужчина. Ему было лет сорок.

— Должны! Если наши враги не спешат, то мы обязаны поторопиться! Я хочу разбить этих наглых рыцарей!

Центур заметил, что Ханвар говорит дельно, ни на мгновение не давая усомниться в своих приказах. Он давил, требовал, торопил. Гость степняка тоже бы поступил также, если в спину дышит опасность.

Ханвар выгнал всех из шатра, кроме центура, и спросил его:

— Что ты думаешь? Неужели королева осмелилась развязать войну? Значит, это упреждающий удар?

— Тысяча — от силы полторы тысячи бойцов — это не война, — спокойно ответил гость. — Королева не станет рисковать столь безрассудно. Ваграм просто прощупывает наши возможности и силы.

— У тебя появились предатели!

— Это я выясню. А ты сможешь вырезать их отряд?

— Могу! У меня сейчас достаточно людей на расстоянии трех дней пути, и подходят еще. Но если мы развяжем сейчас войну — вся мощь Союза Трех обрушится на Степь.

Доводы Ханвара, конечно же, были разумны, но центур не собирался отступать. Он улыбнулся и сказал:

— Нет.

— Нет? — Ханвар был удивлен. Вся палитра чувств заиграла на его бесстрастном лице.

— Если в отряде находится королева Лация — им не следует так рисковать. Но тебе по секрету скажу: она там. Это лучший способ спрятаться от наемных убийц, и она правильно все рассчитала.

— О! — только и мог вымолвить Ханвар. — Это подарок небес!

— Понял? Мы одним ударом решаем все свои проблемы, — центур возбужденно заходил по шатру. — Если хочешь — можешь держать ее в заложницах, а хочешь — убей. Это уже твое дело. Но я все-таки прошу отдать ее мне.

Ханвар сощурил и без того узкие щелочки глаз, оценивая сказанное гостем. В его молчании читался вопрос.

— Она нужна мне, — словно подсмотрел мысли Ханвара центур, но вдаваться в подробности не захотел.

— Хорошо, — кивнул степняк.

— А теперь поговорим серьезно, — центур перестал мерить шаги. Подойдя к двери, откинул полог шатра, выглянул, посмотрел по сторонам, что-то коротко сказал охраннику, и только после этого повернулся к Ханвару. — Ты уже придумал, как уничтожить ваграмцев?

— В дальних становищах прячутся два мага, которым хотели срубить их никчемные головы. Но их способности оказались намного лучше, чем думали некоторые, в том числе и я. Они держат зло на всю Золотую Цепь.

— Так зови их, посмотрим, умеют работать эти лентяи или только притворяются. Сколько тебе нужно времени доставить их к нам?

— Прикажу, за один день доставят.

Ханвар подошел к центуру вплотную, примерился, восхищенно оценил рост и ширину его плеч.

— У меня много воинов, и два бездельника-колдуна, которых не терпится проверить, мало что решат. Но я использую их.

В последние дни Лация ощущала незримую опасность, сгущавшуюся вокруг отряда. Родового наследия в виде слабых зачатков магии вполне хватило, чтобы уловить угрожающие колебания эфира. Королева не всегда доверяла своим сверхчувствительным способностям, со смехом воспринимая слова матери о необычном даре, который так и не помог узнать о судьбе Гая. Теперь же внутренний голос безостановочно прямо-таки вопил о грядущих ужасах. Каждый нерв ее тела твердил, что нужно уносить ноги подальше от древних курганов, под стены крепости, пусть даже ослабленной бездействием. Махнув рукой на сомнения, Лация позвала к себе Калиуса и приказала усилить наблюдение за окрестностями и увеличить ночные дозоры.

— У вас появились подозрения? — Калиус решил не покидать королеву и пристроился рядом, стараясь придерживать свою лошадь, чтобы та не опережала соседку. Министр приказал охране плотнее сомкнуть ряды, чтобы бронированный щит надежно прикрыл девушку.

Надо сказать, что перед выходом на рекогносцировку Лация приказала всем офицерам облачиться в одежду простых рыцарей, чтобы не выделяться на общем фоне. Теперь по степи текла однородная масса, и лишь мелкая суета, почти незаметная издали, могла натолкнуть на мысль, что весь отряд имеет строгое подчинение определенному кругу лиц.

— За нами наблюдают, — Лация кивнула в сторону далеких курганов. — Чем дальше мы продвигаемся, тем оживленнее становится на высотах. Вы заметили, Калиус, что за нашими спинами дымятся костры?

— Да, воняет прилично, — мрачно ответил министр. — Система оповещения у степняков работает отлично. Смею высказать мысль: нас окружают.

— И очень быстро, причем. Еще один день пути — и мы будем отрезаны от крепости.

— Вернуться? — осторожно спросил министр и придержал лошадь. — Еще не поздно. С трудом верится, что степняки перерезали уже все дороги.

— Вам страшно?

— За вас, моя королева. Обидно мне, что вы в расцвете своей молодости так безрассудны, хотя в иных случаях я склонен восхищаться вашим умом.

— Спасибо за комплимент, энн министр, — щеки Лации порозовели.

— Ваша гибель будет означать крах всех надежд, которые мы связываем с вашим правлением.