Елена Малиновская - Огонь без дыма

— Сперва выпей, — проговорил он, вернувшись ко мне. — Тебе это точно не помешает. Бледна как смерть. Того и гляди опять в обморок бухнешься.

Мои пальцы сильно дрожали, когда я приняла бокал из рук герцога. Я испугалась, что расплескаю его, поэтому не стала медлить. Поднесла ко рту и одним глотком осушила.

И тотчас же слезы брызнули из моих глаз. Показалось, будто я глотнула жидкого пламени. Невыносимо горячая волна промчалась по моему горлу и огненным смерчем упокоилась в глубинах моего живота.

Звякнув, бокал выпал из моей руки. Но не разбился, покатившись по мягкому ковру.

— Что это? — просипела я, силясь отдышаться. — Что за дрянь?

— Не дрянь, а прекрасный, многолетней выдержки бренди, — укоризненно произнес Тегрей. — Держи.

И ловко всунул мне в рот шоколадную конфету.

При этом его палец весьма недвусмысленно провел по моим губам, чуть задержавшись на них. Правда, почти сразу герцог выпрямился и довольно добавил:

— Так-то лучше. Вон даже румянец на щеках появился. Хоть на человека стала похожа.

От крепкого алкоголя, выпитого на голодный желудок, меня ощутимо повело. Наверное, не последнюю роль в этом сыграло и волнение. Но мои щеки потеплели, в голове как-то разом стало пусто и гулко.

— Ты спрашиваешь, почему я убил Амьена, — сказал Тегрей, снисходительно глядя на меня сверху вниз. — Собственно, а почему тебя это так расстроило? Он ведь был преступником. Негодяем, желавшим погубить нашего короля. В любом случае его ожидали эшафот и топор палача. Я просто исполнил приговор до его вынесения.

— Но зачем? — Я обескураженно всплеснула руками. — Он бы мог рассказать вам о своих сообщниках! Вдруг во дворце остались его подельники?

— Не переживай, он мне обязательно все расскажет, — с каким-то странным смешком заверил меня Тегрей.

Я нахмурилась, не понимая, о чем он.

Но Амьен мертв! Неужели герцог собрался вызвать его душу на допрос?

В памяти внезапно всплыл разговор между Тегреем и Томасом при нашем первом визите в этот кабинет. Тогда Тегрей обмолвился, будто в его замке ведется какой-то очень интересный эксперимент. Слишком выразительно тогда скривился Томас.

— Кстати, Альберта, еще раз назовешь меня на вы — и я очень сильно рассержусь, — сухо предупредил Тегрей. — Ты ведь не хочешь со мной поссориться, правда?

— О нет, — буркнула я себе под нос. — Я бы предпочла не иметь вас… тебя во врагах.

— Вот и умничка, — похвалил меня герцог. — Что же насчет Амьена… Альберта, для моего поступка было несколько причин, и тебе не стоит знать все. Однако главная из них та, что к тому моменту время пошло даже не на минуты — на секунды. Каждый вздох Роберта мог стать для него последним. Поэтому я решил не мешкать.

— Но прежде ты все-таки дал Амьену надежду, — неодобрительно заметила я.

Герцог развел руками, словно говоря — ну прости, такой уж я.

— И я опять повторю свою просьбу, — с обманчивой мягкостью сказал он. — Пусть все это останется между нами. Предупреждаю сразу: я не буду тебя каким-либо образом наказывать, если ты проговоришься. Честно говоря, истина о последних мгновениях жизни Амьена никак мне не навредит. Меня никто не осудит за сделанное. Даже Томас.

— Тогда зачем ты просишь о моем молчании? — поинтересовалась я.

— Это будет своего рода проверкой, умеешь ли ты держать язык за зубами. — Тегрей сверкнул белозубой улыбкой. — Расскажешь кому-нибудь — что же, твое право. Правда, рано или поздно, но слух об этом дойдет до меня. И я сделаю определенные выводы. Увы, после этого я вряд ли сумею относиться к тебе с прежней теплотой. Никто не любит болтунов.

— Не в обиду будет сказано, но я очень надеюсь, что наши дороги больше не пересекутся, — холодно сказала я.

Улыбка Тегрея стала шире. И это заставило меня нервно заерзать в кресле.

Почему он так смотрит на меня? Как голодный кот на сытую беспечную мышь.

— Почему к Томасу не вызвали целителя? — задала я следующий вопрос, который тревожил меня даже больше прежнего.

— А ему не вызвали? — вопросом на вопрос ответил Тегрей. Тут же продолжил, когда я недовольно сдвинула брови: — Альберта, по-моему, ты слегка преувеличиваешь мои возможности. Я не всесилен и не вездесущ. Я при всем своем горячем желании не смог бы позаботиться о Томасе, поскольку был заперт с тобой в потайном коридоре. По всей видимости, Велдон решил, что его друг обойдется и без посторонней помощи. В общем-то, он прав. Сон — наилучшее лекарство для Томаса в данной ситуации.

Я недовольно насупилась. Такое чувство, будто Тегрей загодя приготовил ответы на мои вопросы. По крайней мере, его объяснения звучат вполне логично и разумно. И все-таки чудится мне некая фальшь в его словах.

— Я удовлетворил твое любопытство? — прошелестел Тегрей.

Я растерянно пожала плечами. Затем неохотно кивнула.

Пожалуй, на этом мое участие в расследовании завершено. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Больше всего на свете я сейчас мечтала о возвращении в дом Томаса. Да, еще не все детали заговора понятны мне. Но в некоторые тайны обычным людям вроде меня лучше не лезть.

— Лукавишь. — Тегрей насмешливо покачал головой. — Альберта, я уже говорил тебе, что твоя мимика слишком выразительна. Ну что же. Хоть ты и не просишь меня об этом, но все-таки я позволю тебе досмотреть последний акт этой трагедии.

Я вскинулась было спросить, о чем он. Но Тегрей с усмешкой приложил указательный палец к губам, призывая меня к молчанию. Затем бесшумно скользнул к двери и распахнул ее.

Тотчас же в кабинет влетел Ринуальдо.

На главного камергера его величества было сейчас больно смотреть. Он осунулся и словно стал меньше ростом. От прежде аккуратной прически не осталось и следа. Седые волосы стояли дыбом, как будто он, забывшись, хорошенько взъерошил их несколько раз.

— Какое несчастье! — выдохнул Ринуальдо. — О Белые Боги, какое горе! Ваше высочество, примите мои искренние соболезнования в вашей утрате!

Мои брови медленно, но верно поползли вверх.

О какой утрате толкует Ринуальдо? Неужели мы все-таки опоздали и Роберт погиб, так и не оправившись от порчи? Но почему в таком случае Тегрей умолчал об этом?

— Вся страна погрузится в многодневный, многомесячный траур, — продолжал самозабвенно убиваться Ринуальдо. — Кто же займет престол? Бедный Эдриан! Мальчик совершенно не готов к подобному. А вдруг его обвинят в покушении? Ох, еще разбирательство с палатой лордов!

И камергер в жесте неподдельного отчаяния запустил обе руки в шевелюру.

Я открыла было рот, желая спросить Тегрея, действительно ли король умер. Но герцог одарил меня многозначительным взглядом — и мой язык словно присох к нёбу.

— Ринуальдо, почему ты попятился, когда открылась панель? — сухо спросил Тегрей.