Оро Призывающий - Змеи у трона

На этот раз шум был куда громче.

- Это ещё не обвинение! – я повысил голос, перекрикивая гул. – Это всего лишь подозрения! И если они не подтвердятся – невиновный будет отпущен на свободу и восстановлен в своей должности, а кроме того – получит богатую награду за все доставленные неудобства!

На самом деле, сомнения у нас с Тиллем были только по поводу двух человек – вина всех остальных была очевидна. И я начал называть имена.

Реакция обвиняемых была разная. Кто-то шипел что-то яростное и, похоже, непристойное (с трона было плохо слышно, что именно), кто-то шёл навстречу поджидающим его стражникам гордо, не сгибая головы, кто-то бледнел и симулировал обморок...

Когда всех подозреваемых вывели из зала, я снова заговорил.

- Это были те, кто обвиняется в самом страшном преступлении – в измене против своего короля. Однако если и другие преступления, поменьше. Такие, как преступная халатность, ненадлежащее исполнение обязанностей.

Ожидающие самого страшного царедворцы замолкли. Может быть, начни я с этого – они бы кричали и протестовали. Но теперь, после того, как несколько десятков человек – и весьма влиятельных – увели в темницу, они боялись, что я могу сходу казнить того, кто скажет слово против.

- Некоторые из вас останутся на своих должностях, - объявил я. – Другие будут смещены – в том случае, если исполняют свои обязанности недостаточно хорошо. Однако я ценю вашу верность, и каждый из тех, кто будет снят сегодня, получит другую должность при дворе.

- Но, Ваше Величество! – наконец-то влез какой-то умник. – Что, если новая должность будет недостаточно почётной для рода того, кому будет предложено его занять?

- Да! – вдохновлённый примером собрата, поддержал его другой. – Или просто не придётся ему по душе!

- Я никого не держу здесь, - махнул я рукой. – У недовольных будет выбор. Согласиться занять новую должность – или отказаться от неё и уехать жить в свой родовой замок. Или в городской дом, мне всё равно. Но в замке останутся только верные мне люди – и находящиеся на своих должностях.

Все дальнейшие объявления и перемены были приняты относительно тихо. Всего трое – начальник дворцовой кухни, один из казначеев, а также чиновник, командующий камердинерами – не согласились занять новые должности и покинули замок. Остальные приняли свои назначения смиренно и с поклоном.

Впрочем, и этих «остальных» был едва ли десяток – большинство должностей освободилось раньше, при аресте заговорщиков. Четыре человека заступили им на смену, получив повышение, однако всё-таки много вакансий оставались открытыми.

И передо мной стояла новая задача – найти достойных людей. Не из этих, сидящих здесь и испуганно глядящих мне в рот – а из тех, с кем действительно можно вершить великие дела.

Видимо, Тилль думал о том же самом, потому что, как только мы остались одни (а после оглашения всех кадровых изменений я просто выгнал царедворцев вон), он заметил:

- Слишком много важных мест никем не занято. Временную замену мы найдём, но постоянную...

- Знаю, - кивнул я.

- И у тебя уже есть мысли, где взять новых придворных?

- Кое-какие, - я задумался, как лучше сформулировать свою мысль. – Младшие сыновья древних родов. Те, кого оттеняли отцы и старшие братья. Среди них немало талантливых, но этому таланту не давали раскрыться.

- Ага, я понял тебя, - Тилль задумался.

- Ещё, - продолжил я, - такие же, как и ты – сыновья опальных родов. С ними то же самое – их задвигали на задний план из-за грехов их отцов, а не из-за их собственной бездарности. Они не любят старых царедворцев и с охотой ухватятся за шанс сделать карьеру при дворе.

Тилль кивнул.

-Ещё идеи?

- Возможно... – я сделал паузу, задумавшись. Следующий шаг был спорным. – Дети предателей.

- Ты... Уверен? – Тилль поднял бровь.

- Не совсем, но – смотри, - начал пояснять я. – Вот есть некий царедворец, участвовавший в заговоре. Не его глава, конечно – так, рядовая пешка. Когда он был при дворе, его сына ждала блистательная карьера. Теперь она может быть оборвана.

- И он возненавидит тебя не меньше, чем его отец, - заметил Тилль.

- Может быть, и так. А если он обвинит в этом не меня или тебя, а своего отца? Мол – старику не хватало власти, он полез и всё испортил? А тут мы. Предлагаем ему искупить отцовские грехи, предлагаем продолжить рухнувшую было карьеру...

- Это очень тонкая работа, - мотнул головой Лорби. – Думаю, найдутся и такие, ты прав. Но их будет сложно высмотреть среди тех, кто захочет продолжить отцовское дело.

- Вероятно, - кивнул я. – Слушай... Нам нужен новый глава Тайной Службы, вместо Крилона. Сейчас, в условиях возможного нового заговора – просто жизненно. У тебя нет идей, кто мог бы занять эту должность?

На этот раз Тилль долго сидел молча, вглядываясь куда-то в пустоту; затем медленно сказал:

- Ну, есть у меня одна мысль... Человек разумный, и не подведёт. Но он далеко от столицы. И – может не согласиться.

- Вызывай, - без раздумий повелел я. – Уговорим. А кто такой?

- Сэр Нимар. Бывший военный, старше нас с тобой вместе взятых. Может, помнишь? Приезжал в столицу пару раз, с помпой, как герой.

- Да-да, что-то такое припоминаю, - память Геневиса иногда работала с отставанием, и я не сразу, но вспомнил этого типа.

Настоящий рыцарь – бравый, с военной выправкой, в шрамах... Он приехал в столицу торжественно, на белом коне и в новеньких доспехах. Не блестящим было только его лицо – лицо потрёпанного в боях человека со стальными глазами.

У отца Геневиса было какое-то дело, по которому он его вызвал. Может, вручал награду, а может, давал новое задание. Нас, детей, тогда интересовал только внешний лоск этого приезда.

Теперь я ясно вспомнил тот день. Нас трое – я, Виаль и Тилль. Мы тихонько стоим в углу тронного зала, с восторгом разглядывая высокую и массивную фигуру рыцаря в парадном облачении. Нас никто отсюда не гонит – кто бы попробовал прогнать наследного принца – но задвинули в угол, чтобы не мешали, и мы не слышим слов взрослых.

Да особо и не вслушиваемся. Не знаю, о чём думали другие, а я... То есть – Геневис, конечно же! Геневис просто рассматривал доспехи и оружие – каждую деталь, каждый завиток. Лет ему тогда было восемь или девять, не больше.

- А почему он оставил службу? – спросил я, возвращаясь из мира воспоминаний в реальность.

- Ранения. Он долгое время воевал на южных границах. Отгонял кочевников... И однажды они перерезали ему сухожилия на левой ноге. Он может ходить, но медленно и с трудом.

Я снова задумался. Человек с военным мышлением, посвятивший всю свою жизнь службе – а теперь не имеющий возможности заниматься этим делом.

- И почему ты думаешь, что он может не согласиться?