Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

Часто и днем Нил останавливал автодом в живописных местах маршрута, и друзья разминали ноги, бродили за беседой по окрестностям – ущельям с хрустальными водопадами, зеленым долинам в ложбинах гор. Американец всегда ходил без рубашки, выставляя напоказ скульптурный торс – с косой саженью в плечах и тонкой талией, – которым по-мальчишески гордился. Они выглядели странной парой. Зацепин едва доставал американцу до середины груди, а в ширину Нил был как два Зацепина. По пояс голый культурист в расцвете сил и белоголовый изможденный старик в белом балахоне. Они пребывали в непрекращающемся марафоне общения, в котором американец забывал о гложущей его тоске по жене и детям, а Зацепин искусно, хотя и не без напряжения, имитировал сердечность. Даже когда Зацепин ненадолго запирался в багажном отсеке автодома, чтобы провести сеанс спиритической связи, американец не находил без него себе места.

Такая жизнь кончилась внезапно. Конец ей пришел после очередного свидания американца со связником. Нил сообщил Зацепину, что взломщик для книги судеб на пути в рай, и виновато, но решительно высадил русского из трейлера прямо на дорогу, чтобы коллега из ЦРУ не стал свидетелем, как резидент общением с посторонним нарушает предписание руководства. В свое оправдание Нил пожаловался, что прибывающий агент с хакерской квалификацией – убежденный боец, педант и аккуратист, и с ним каши не сваришь:

– Представь, он добровольно сыграл в ящик! Даже от денег отказался. Такой службист живо донесет про любое отступление от инструкции. Прости, друг!

Трейлер, мигнув задними красными огнями, уехал. Зацепин остался один в степи, раскинувшейся во все стороны насколько хватало глаз. А он так и не узнал главного – в чем же заключается задание американца, зачем ЦРУ книга судеб!

Не теряя времени, Зацепин, примостившись на низеньком заборчике бетонного отбойника, установил спиритический мост с Нееловым и сообщил неутешительные новости, в ответ услышав, что нашим хакером станет Никита.

Узнав, что академик согласился-таки сделать в «Бороде Зевса» ход внуком, Зацепин испытал облегчение и вместе с тем ощутил себя преступником, которому нет оправдания. Он настойчиво подталкивал Неелова к этому шагу. Но когда услышал, что участь мальчика решена, в памяти возникло лицо Веры с кроткой улыбкой на красивых губах, и ему захотелось закрыться от ее ласкового взгляда, ранящего, как кинжал. Ведь он клялся ей спасти детей, а сам, вместе с сообщником, приговорил мальчика!

Зацепин в который уж раз за недолгое время пребывания на небесах поразился и ужаснулся исполинской силе того, что ведет его, толкает на страшные поступки. «Что это за сила? Долг? Любовь к родине? Отчаяние? Тщеславие? Умопомешательство? Или дьявольское искушение?» – спрашивал себя Зацепин и находил, что любой ответ здесь подходит. И любой ответ не может ничего изменить, заставить свернуть в сторону. Он, Зацепин, монах-разведчик, не остановится, пока не дойдет до конца пути. Кони понесли, и горе тем, кто окажется на дороге, попадет под удары тяжелых копыт!

Сидя посреди огромной, как космос, безлюдной степи, Зацепин старался не замечать тень нового злодейства, которая наползла на него, гнал мысли о том, как это возможно, что дед-академик убьет внука. Он сосредоточился на другом: успеет ли агнец-вундеркинд к забегу наперегонки с американским хакером? Ведь американец уже выходит на старт, а наш – еще даже не начал путь на небо.

Значит, опять его, Зацепина, выход. Он должен удержать плацдарм до появления внука академика. Не позволить американцам раньше залезть в компьютер с книгой. Но чем может помешать Зацепин, нелегал в раю, законным гражданам рая, за которыми еще и численный перевес? И как он сможет расчистить от американцев место у компьютера для Никиты, когда тот очутится в раю? Самое нестерпимое, если смерть мальчика окажется напрасной, если сын несчастной Веры не сможет даже применить свои хакерские способности. Такого бремени его, Зацепина, совесть, и так уже перегруженная, не вынесет.

Он перебирал варианты борьбы. Поднять тревогу в стане ангелов: «Караул, книгу судеб воруют»? Или захватить американского хакера на подступах к библиотеке, из засады? Все было не то. Ангелы не волновались за судьбу книги, уверенные, что похитить ее из-под пароля, данного Богом, невозможно. А за хакера вступится Нил, и сила окажется не на стороне Зацепина. Да и не очевидно, что хакер шествует к библиотеке, как какой-нибудь ветхозаветный странник. Очень может быть, он спикирует прямо в белую комнатку с компьютером. Может быть, он уже там! Вдруг уже ломится в книгу!

От этих мыслей Зацепина подбросило. Забыв об усталости, он, путаясь ногами в длинном балахоне, выскочил на шоссе и побежал в сторону разгоравшегося заката. Он громко звал своего ангела, понимая, что без его помощи ему не выбраться из рая американца, не попасть в библиотеку. Но все-таки бежал, теряя последние силы.

Ужасные картины, которые рисовало воображение, толкали его вперед. Диверсанты открыли книгу и переписывают, перепечатывают на компьютере будущее в ущерб его стране! Они строчка за строчкой хоронят его родину, словно лопаты земли швыряют в отверстую могилу! Порхнули пальцы по клавишам, и – на улицах бой, толпы, орущие рты: «Долой инфляцию в сто тысяч процентов!», «Нет выселениям!», «Правительство коллекторов на виселицу!», «Хлеба, а не налогов!».

Добавили еще две строчки – и на карте, где была страна в одну шестую часть суши, рассыпалось, как горох, сорок государств! Дальний Восток, Сибирь и Урал закрашены желтым, в центре и на юге – пестро от надписей: «Заморское владение Тамань», «Екатеринодарский специальный административный район», «Коронная территория Воронеж», «Московский протекторат»…

Еще пару лопат могильной земли – и нет тысячелетней истории, нет многомиллионного народа – белое пятно между Европой и Азией. Только всадники Апокалипсиса – Голод, Болезнь, Война и Смерть – сеют стук копыт по пустой, сквозняками продуваемой суше.

«И я не защитил, не сберег, не смог! – на бегу хватался за седую, растрепанную голову Зацепин. – Не выполнил задание, провалил операцию». Он надрывался под тяжестью неподъемной ответственности и вины, ноги заплетались. «А если признаться американцам в своем шпионстве, выдать „Бороду Зевса“? – пришла ему мысль. – У меня не осталось сил, я сделаю оружием слабость. Предательством я выиграю время, отсрочу казнь над страной и бесславный финиш операции!»

Ведь он уже швырнул в топку «Бороды Зевса» свою жизнь, жизнь Веры, ее сына, а теперь готов был скормить пламени свое доброе имя. Лишь бы операция не провалилась! Пожалуй, других возможностей быть в игре, вести борьбу не было. Только так, подручным неприятеля, он мог быть рядом с книгой, получить к ней доступ. «А там видно будет, кому она в итоге достанется, кому откроется и кому станет служить!» – громоздил фантазии изнуренный, надорвавшийся человек и бежал, спотыкаясь, не в силах поднять голову. «Ангел! Да где же ты, горе мое!»