Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

И он выбежал в сад, а за ним – полицейские, щелкая затворами оружия. И тут дверь в подвал заходила ходуном от ударов. Никита, дрожа, отпер ее. Оказалось, колотила в дверь Мария Кузнецова.

– Мальчик! – обрадованно сказала она, когда дверь отворилась. – И девочка! Идите ко мне, мои хорошие! Боже, кровь! Вы целы, ребятишки? – Она прижала детей к своему обильному телу. – А вы не приближайтесь!

Это относилось к академику Неелову, который следом поднялся из подвала в переднюю и хотел было тоже обнять внуков.

– Слава Богу, живы! – вскричал академик. – А вам, Мария Анатольевна, я, кажется, все объяснил. И многократно извинился.

– Вот именно, вам кажется! – заявила женщина. – То, что вы меня заперли, а потом выпустили, ничего не меняет. Испугались последствий, вот и пошли на попятный. Я вас извиню за хулиганство. И за старую деву извиняю. А в то, что вы отказались от убийственных планов, я не очень-то верю. И детей вам не отдам! Только после того, как вас осмотрит психиатр. Может, вы ненормальный? Ну конечно! Безумец! Придумали: убить внука!

– Мария! – Академик приложил палец к губам, указал глазами на детей, трогательно уткнувшихся в грудь дородной женщины.

– Хорошо, я помолчу сейчас. Но в полиции я все скажу, так и знайте, Дмитрий Дмитриевич. И про вашего сообщника с того света. Все, что знаю!.. Кстати, где они? Где эти стражи закона?

– Они побежали догонять похитителя, – сказал Никита, отходя от Кузнецовой.

– Какого похитителя? – смерила его взглядом медиум.

– Василий убежал? – переспросил академик. – До чего страшный человек!

– Какой Василий? Какой похититель? Ничего не понимаю! – фыркнула женщина. – Подождем полицию. Я сдам детей на руки только властям. Подождем! А до того вы, дети, будете со мной. Пойдемте, бедняжки!

И она, взяв Никиту и Надю за руки, величественно поднялась по широкой лестнице сквозь строй химер. Узел седых волос она несла гордо, как корону.

Академик смотрел вслед Марии и детям с сожалением, но не пытался остановить. Вопреки всему, он был благодарен этой громкой женщине, рад, что за детьми есть кому присмотреть. Он еле держался на ногах. После удара о пол кружилась голова. Но куда сильнее Неелова подкосило осознание того, что только чудом он удержался на краю пропасти. У него начинали ходуном ходить руки и выскакивало из груди сердце, когда он вспоминал, как под гипнозом или наваждением приговорил внука. Отрезвление было тяжким. «Наверное, старая дева права. Я и впрямь сумасшедший. Горе от ума. Академик Неелов – клиент желтого дома!»

Ноги подгибались. Вот сейчас он растянется прямо на закапанном кровью полу. Устоял еле-еле. Не хватало воздуха. Держась руками за стены, Неелов проковылял во двор. В саду неуклюже, боком повалился на диван-качели. Оборвал пуговицы на рубашке. Сердце, как пробка, застряло в горле и не пропускало воздух. Конец? Академик через боль усмехнулся: «Все-таки Алексей получит сегодня подкрепление».

Но пробка выскочила, воздух освежил легкие. Сердце ровно погнало кровь. Академик закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Работа тела налаживалась. Руки и ноги налились теплом. Неелова охватила блаженная после перенесенного страдания дрема. Далеко, словно на краю сознания, возникла мысль: «Как же все-таки быть с книгой судеб, кого послать к Алексею?» И уплыла, не оставив следа.

Кто-то тихо подошел и остановился рядом. Дотронулся до его груди. Академик только улыбнулся, не открыв глаз. Мягкое прикосновение повторилось. А потом горло вздрогнуло от холодного касания металла, и академик вернулся из забытья.

– Нож? – спросил он, увидев острый клинок. – Зачем?

Судорожно, как утопающий, он вскинул руки, защищаясь. Он хотел позвать на помощь, но нож уже сделал свое дело. Вместо слов из перерезанного горла рвались только хрипы и кровавые пузыри.

И вот я здесь, Алексей Павлович, – закончил Неелов описание событий, приведших его на тот свет. – И благодарю Бога, что здесь я, а не Никита. Хотя вы, наверное, не разделяете этой моей радости?

– Еще как разделяю! У меня камень с сердца упал, когда я увидел вас, а не мальчика, – заверил Зацепин. – Я безуспешно вызывал Марию, чтобы просить вас не трогать ребенка. Я же не знал, какие страсти у вас там, на земле, кипят. Что вам не до спиритической болтовни!

Зацепин и академик беседовали, сидя на бетонном отбойнике пустого шоссе посредине степи, ярко освещенной луной. По обыденному тону их разговора трудно было поверить, что дело происходит в раю, а ведут диалог души – одна уже «пожившая» в загробном мире, а другая только что с вокзала.

– Я рад, что наши стремления совпали, – заключил Неелов. – Мы, взрослые, умудренные жизнью люди, не простили бы себе убийство ребенка. И, думаю, в рай бы мне не попасть, доведи я до конца это безумие… А мы правда в раю? Что за безотрадное место, оказывается, этот ваш рай!

Он зябко передернул плечами и запахнул халат, закрыв зияющую подковообразную рану на шее.

– Это не мой рай, – ответил Зацепин. – Я гость в Вальхалле американского шпиона. Теперь и вы можете иметь личный рай, Дмитрий Дмитриевич.

– Обрадовали, – проворчал Неелов.

Он все кутался в залитый кровью докторский халат. Видно, давало себя знать пережитое потрясение от умирания и перехода в иную реальность. Даже нестандартный ум академика не мог сразу вместить свершившееся. Неелова сотрясал нервный озноб.

– Посмотрите, я весь дрожу! Разве это возможно? – выкрикнул академик дурным голосом. – Мурашки у души? Гусиная кожа у тени?!

Он залился истерическим смехом. Его визгливый, рыдающий хохот пронзительно звучал в глухой тишине ночной степи.

Зацепин сочувственно ждал, когда Неелов успокоится. Он помнил, как тяжело сам привыкал к мысли, что земная жизнь кончилась. Как мучительно было сознавать: того, что не сделано, не прожито, – уже не сделаешь, не проживешь никогда… Что тогда поддержало его? Не дало впасть в крайнее отчаяние? Память о посмертном поручении. Об операции, которую нужно выполнять, несмотря ни на что. А если и для Неелова напоминание о «Бороде Зевса» станет лекарством?

– Дмитрий Дмитриевич, книга судеб может уплыть! Американцы раньше нас до нее доберутся!

Неелов оборвал смех.

– Вы правы, я непозволительно развинтился, – сказал он, старательно приглаживая торчащие во все стороны волосы. Для человека с перерезанным горлом такая забота о прическе была, пожалуй, излишней. – Все, я взял себя в руки… Объясните, почему вы изменили намерения в отношении мальчика? Наверное, не только из человеколюбия? Хакер-то нам нужен. Как мы без него обойдемся?

– Мы справимся своими силами. Я получил законный статус в раю, и теперь мне здесь многое по плечу. Как и вам!