Екатерина Скорова - Опрометчивые желания [СИ]

— Он страшно кричал, — дрожащим голосом отвечала прислуга на расспросы Алроя. Похоже, она боялась наказания за то, что не пошла наперекор хозяйке и не отперла хозяина. — Но госпожа заперла вход в башню и сказала, что выгонит на улицу любого, кого увидит в правом флигеле. Мы даже не убирались там этот месяц…

Дальше Алрой не слушал — кликнул дворника Стивена и направился к башне. Дверь подалась не сразу, только после того, как слуга смазал ржавые петли, она с ужасным скрипом отъехала в сторону. Первое, что ощутил Алрой — запах. Чудовищная гнилостная вонь, которая проникала всюду — лезла в уши, врывалась в нос, сочилась в сомкнутые губы. Не стесняясь хозяина, Стивен тут же заткнул рот рукавом. Алрой не стал его оговаривать, впрочем, он и сам едва нашел в себе силы, чтобы не последовать примеру дворника. Но они кончились, как только он осветил темный проем керосиновой лампой. Тут же за спиной раздался сдавленный крик, а потом — топот тяжелых сапог Стивена.

У самой двери на коленях лежал скрюченный труп — полусгнивший, обтянутый костями остов с пустыми глазницами, в которых копошились опарыши. Похоже, отец скребся в дверь до последнего вздоха, даже умер с запрокинутой головой. Алроя стошнило прямо здесь — у порога и не отпускало, пока дворник не привел на выручку еще слуг. Никто не решился трогать мертвеца руками — его выволокли вилами, уложили на тачку и повезли, оглашая особняк грохотом колес. В тот же день новоиспеченная вдова леди Шелди-Стоун приказала заколотить башню правого флигеля. Правда, окна забивали снаружи — войти туда, где хозяин, съедаемый заживо голодом и язвами, отдал Богу душу, никто не рискнул. Хоронили Шелди-старшего в закрытом гробу…

Алрой выдохнул, зажмурился, прогоняя призрак отца. Старик Шелди частенько повадился мелькать перед глазами, едва голова заполнялась наркотическим туманом. Стоял поодаль и жалобно пищал, как комар, сверкая огненными впадинами по обе стороны переносицы. Но на этот раз легко избавиться легко от него не удалось — отец продолжал маячить перед мысленным взором.

— Пошел прочь! — отмахнулся Алрой, но видение не исчезло. — А-а! Чтоб тебя демоны драли! Стой тут, если больше дела нет!

Затянувшись последний раз, Алрой откинулся на спинку кресла и погрузился в блаженное ощущение бесконечности.

Последнее время Эндрю раздражало то, как на него смотрит хозяин. Сначала он взирал на него с восторгом, потом, видимо, привык и вообще перестал обращать внимание. Теперь же все чаще смотрел изучающее, будто пытал взглядом. Никогда, даже в прошлой жизни, Эндрю не был предметом излишнего внимания и насмешек. Однако теперь все чаще казался себе шутом на ярмарке. Положение такое нравилось ему все меньше, но как его поправить, он пока не придумал. А потому продолжал выполнять особые поручения Его Величества.

В этот раз случай, видимо, был не из простых, так как господин Норвард пожелал видеть Эндрю во время второго завтрака. Обычно хозяин не желал есть при нем. Почему — Эндрю догадывался, но догадки свои держал при себе.

Господин Норвард сидел за скромным письменным столом. На нем в тарелке еще пыхал жаром омлет с беконом и луком, рядом лежали приборы — нож и вилка, завернутые в чистую белоснежную салфетку. Эндрю знал, что после трапезы она отправиться в мусорное ведро. У хозяина было такое правило, чтобы ненароком ему не подсунули использованную салфетку еще раз. Впрочем, то же касалось и нижнего белья, и постели. Эндрю не раз отмечал патологическую брезгливость господина Норварда. Даже своих советников он приветствовал, пожимая им руки в перчатках.

Впрочем, Эндрю позвали не разглядывать пищу хозяина и не рассуждать о его добродетелях, а изложить дело. А для этого не требовалось приглашения, Эндрю знал, что с той самой минуты, как за ним закрылась дверь, господин Норвард уже его слушает.

— Насколько мне стало известно, миссис Виктория Неверти проживает у супруга в фамильной усадьбе. Сам он не выходил из дома уже несколько лет. А вот Виктория каждый день совершает прогулки, правда, дальше ограды парка не выходит. Вообще, она крайне редко покидает усадьбу. Насколько мне известно — по распоряжению мужа…

— Мне это мало интересно, — оборвал его хозяин, деля омлет серебряным ножом с искусной золотой огранкой. — Как она там живет, что у нее за муж и все их дела меня мало интересуют, говори дело.

— Узнать это было сложно, почти все слуги в их доме преданы до подобострастия, но не все из них могут хранить язык за зубами. Насколько мне стало известно, супружеских отношений между Альбертом и Викторией нет.

Господин Норвард ловко подцепил вилкой первый кусок омлета и отправил в рот, причмокнул, давая понять, что еда приготовлена отменно.

— Это всё, что меня волнует. Как думаешь, мистер Неверти — человек слова?

— Насколько мне известно — да.

— Это хорошо, так я избавлюсь от сестренки, даже не испачкав перчаток. Насколько тебе известно… Хм… А тебе ведь много известно, так?

— Только то, что вы мне поручали узнать. Не более.

— Ты отличных слуга, Эндрю, — продолжая уплетать омлет, произнес хозяин. — Жалко, что ты единственный сын. А то я попросил бы старину Феллери-Скотта сделать мне еще нескольких особых поверенных.

Шутка Эндрю не понравилась настолько, что на скуле свело мышцу, отчего непроизвольно дернулась щека. Но господин Норвард этого не заметил — слишком был поглощен завтраком. Эндрю даже стало казаться, что он нарочно старается расправиться с ним поскорее.

— Еще новости?

— В Лондоне и окрестностях множатся кружки мятежников. Одни из них — отъявленные негодяи и отребье, другие — весьма искусные интриганы…

— Насколько я понимаю, последние не из низших кругов?

— Именно так. Всё больше недовольных новшествами в обложении налогами и реформой Пеньковой веревки. Есть целые общества, которые обсуждают эти проблемы и все больше приходят к выводу, что вас надо либо приструнить…

— Либо устранить, — перебил его господин Норвард. — Я слышал это много раз. Что за проблемы, Эндрю? Я рано тебя похвалил? Аристократов — сжечь, отребье — в каталажку за поджог, и все довольны.

— Дело в том, господин, что сейчас у них более тонкая организация. И да, мятеж в высших слоях на этот раз не будет сидеть сложа руки. Они уже пошли на контакт с отребьем и те за одно только обещание звонкой монеты готовы штурмовать Тауэр с голыми руками.

На этот раз хозяин не перебивал, только кивал, мерно постукивая ножом по столу.

— Пока мы их не трогаем, но среди тех и других есть мои люди. И все они уверяют, что настоящей угрозы еще нет. Пока у аристократов нет стоящего стимула, они не сдвинуться с места. Они понимают, что шайка головорезов не принесет им Англии на блюдечке. Случись бунт, их всех, как вы изволили сказать, пожгут и пересажают. А кого и повесят.