Екатерина Скорова - Опрометчивые желания [СИ]

Миновав дворецкого, без устали приветствовавшего гостей, Энтони прошел в холл, увлекая за собой Мари. Известие о приеме в доме Шелди-Стоунов ее совершенно не обрадовало. Впрочем, возражать она не стала. Как и всегда, когда он таскал ее с собой по балам и гостям. Вот только бледные щеки и сдвинутые к переносице брови выдавали, насколько неловко Мари чувствует себя в среде аристократии. Почему-то только сейчас Энтони заметил это и поразился, как слеп был раньше, считая, что высший свет вызывает у нее восторг. И впрямь, кому понравятся едкие оценивающие взгляды женщин и похотливо-недоуменные — мужчин?

— Что за кислая мина? Муху проглотил?

Энтони вскинул глаза — Алрой в вороном смокинге, белоснежной рубашке с накрахмаленным воротником и сигарой в руках стоял в шаге от них и окидывал обоих насмешливым взглядом.

— Нет, — сухо ответил Энтони, помогая Мари снять серый редингот, чем вызвал недоумение во взглядах раздевавшихся в холле аристократов. — Просто вспоминаю любезности нотариуса.

Алрой ничуть не переменился в лице.

— Только не говори, что обиделся на невинную шутку старого друга? Ведь нет? — Поймав недоверчивый взгляд, он добавил, закатывая глаза и демонстративно поднимая вверх руки, словно собирался истово молиться. — О, боги! Теперь я не смогу жить спокойно, Джортан-младший вытрясет из меня всю душу, пока не сочтет месть достаточной!

Энтони смутился. С одной стороны — разыгранное Алроем представление не умалило обиды, с другой — у друга сегодня был день именин. Ради этого стоит отложить отповедь на потом.

— Конечно, вытрясу, — поддерживая шутку, произнес он. — Только не сегодня.

— Вот и хорошо, — взгляд Шелди-Стоуна застыл на Мари, глаза сузились, становясь колючими. — Может, представишь мне… леди?

Пауза Энтони не понравилась, а одного взгляда на Мари хватило, чтобы догадаться, что она на грани бесчувствия: глаза широко распахнуты и устремлены в пол, губы сжаты и бескровны, щеки стали цвета прокипяченной простыни — белого с налетом серости, руки сцеплены на груди. В сердце всколыхнулась тревога, смешанная с желанием оградить милое создание от пытки тысячи взглядов и шепотов. Но Тони с горечью понимал, что не может дать волю чувствам, не имеет права избавить ее и себя от страдания. Он должен укрепить имя Джортанов на устах деловых партнеров. Иначе придется пустить пулю в лоб или еще хуже — податься в рабочие, обрекая фамилию на поношение.

— Это моя… — слова «выкупная прислуга» застряли в горле. Энтони чуть не поперхнулся, пытаясь вытолкнуть их, но в итоге они так и остались во рту. — Мари.

Фраза получилась неоднозначная, но что-то поправлять он не стал. Наоборот, смотрел с вызовом — пускай напыщенные аристократишки смотрят и судят, если пожелается. Он больше не станет унижать любимую клеймом «рабыня». Энтони удивился, как легко и сладко оказалось произнести в уме это слово «любимая». Захотелось тут же взять Мари под руку, утешить, сказать, что все будет хорошо, пока он рядом, но на этот раз он сдержался.

Услышав свое имя, она словно очнулась от сна, подняла глаза, удивленно рассматривая Алроя.

— А меня почему не представляешь? — настойчиво беря руку Мари и целуя ее, произнес Шелди-Стоун.

Энтони стиснул зубы — неужели, друг принялся играть с ним? Он так же хитер, как и облезлый лис — Шелди-старший, значит, вполне может сыграть на чужых чувствах.

— Мой друг юности — сэр Алрой Шелди-Стоун, — проговорил, пытаясь разгадать в лице друга мотивы игры.

— Очень приятно, — пролепетала Мари.

Ее бледные щеки украсил румянец, а на губах заиграла улыбка. Энтони ощутил укол ревности. Она вспыхнула и заслонила собой рассудок, мешая вести взвешенную беседу.

— Думаю, на этом знакомство окончено, — сдерживая язвительный тон, выпалил он. — Сэр Алрой редко снисходит до разговоров с девушками.

На язык так и просилось «низшего ранга», но это уже унизило бы саму Мари, чего даже ослепленный ревностью Энтони не мог себе позволить.

— О! Энтони преувеличивает, — нарочито добродушно улыбаясь, произнес Алрой. — Я не разговариваю с пустышками в кукольных нарядах и с фарфоровыми лицами. Их я предпочитаю коллекционировать не подле себя, а в постели.

Мари закусила губу, ее щеки горели пунцом. Энтони не сдержался и взял ее за руку. Ту самую, что целовал Шелди-Стоун.

— Впрочем, надеюсь, это не коснется твою Мари, — добавил Алрой, усмехаясь. — А теперь прошу прощения — мне нужно обескуражить остальных гостей, иначе завтра нечего будет вспомнить.

Он подмигнул Энтони и направился к лестнице на второй этаж, где несколько женщин в компании пузатых кавалеров с седыми вихрами наблюдали за бесплатным спектаклем.

— Он вам и правда друг? — шепотом спросила Мари, ответно сжимая руку Энтони. Похоже, поведение Алроя испугало ее еще больше, чем прочая публика. Чего только стоила ледяная ладошка, дрожавшая в его руке.

— Да. По крайне мере, так было раньше.

«Если бы я знал! — крутилось в голове. — Если бы я мог угадать: играет он или и впрямь хочет помочь? Господи! Алрой — моя последняя надежда, но если он выкинет шутку, то лучше сразу пустить пулю в лоб. Кто поручится, что под этой холеной оболочкой сохранился старина Рой?»

— Он странный, — словно рассуждая вслух, продолжила Мари. — Смотрит в душу и вместе с тем, не ждет ответа. Врывается, будто вор, но ничего не берет…

— Что? — Энтони нахмурился, сверля взглядом спину Шелди-Стоуна.

— Это я… — Мари опять покраснела. — Не берите в голову, просто… Будьте с ним осторожны, мистер Джортан.

Энтони не ответил. Он еще надеялся, что старая дружба значит больше, чем рваный башмак. «В любом случае, пока я могу отказаться от сделки. Продам фамильные драгоценности — этого хватит, чтобы отсрочить платежи, а там будет видно».

— Леди и джентльмены! — выйдя на середину холла, торжественно произнес Дрю. Видимо, на этот вечер его назначили церемониймейстером. — Прошу всех подняться в зал.

Гости двинулись к лестнице, увлекая в своей массе и прислугу, сновавшую с подносами, и хозяина торжества, и Энтони с Мари.

Огромный зал с высокими потолками, освещенный золочеными газовыми горелками и стеариновыми свечами, наполнился людьми. Мужчины важно прохаживались вдоль столов с закусками и напитками, сбивались в стаи, рассказывая анекдоты не для дамских ушей и обсуждая дела. Женщины облюбовали стену с огромными окнами, вдоль которой стояли обшитые бархатом и шелком стулья. У леди были свои темы для разговоров: стиль ампир с бесстыдно прозрачными платьями и голыми руками, ставший модным в Париже, минувшие свадьбы богатых подруг, новая театральная постановка Джоржа Ковальски «Спящий ангел» и прочие сплетни высшего света.