Екатерина Скорова - Опрометчивые желания [СИ]

Алрой откинулся на спинку кресла. Да, старик Пинчер был вне себя от злости, а одного взгляда, каким он провожал его в спину, хватило бы, чтобы испепелить Помпею. Но это оказалось гораздо приятнее, чем пускать по ветру шаткое наследство Джортана.

— Алисия Мейси вышла замуж?! — Энтони выпучил глаза. Видимо, новость о богатстве не так его огорошила, как свадьба залежавшейся в невестах тетки.

— Да. Теперь она леди Пинчер. Ходит в костел и опекает сирот из приюта Святого Джорджа.

Энтони просиял, кажется, даже принялся благодарить, но тут же осекся. На его лицо словно наплыла туча — брови съехали к переносице, уголки губ поникли, взгляд стал матовым. Алрой понял, кто причина таких перемен, но начинать разговор первым не собирался. В комнате повисла тишина.

— Как она? — наконец-то выговорил Энтони и совершенно сник.

— Не знаю, — вопреки нашептывавшему внутри голосу, разоткровенничался Алрой. — Я был у миссис Неверти, но она мне ничего не сказала. Более того, дала понять, что не собирается продавать Мари. И еще — наш друг Пинчер тоже пытался добыть твою девчонку. И тут я боюсь, как бы он не потерял терпение и не украл ее при первом же удобном случае.

Скулы Джортана побледнели. Он вцепился пальцами в колени, а потом резко встал, с трудом удержавшись, чтобы не плюхнуться обратно в кресло.

— Благодарю за всё, но теперь мне пора откланяться. Если ты понес какие-то затраты, то…

— Надеюсь, ты не собираешься возвращаться в тот клоповник? — перебил Алрой, усмехнувшись. В груди закопошилась тоска — всё его существо противилось расставанию с Тони. Даже аргументы рассудка о том, что за этот месяц друг изрядно попил крови, не мог спугнуть желание и дальше сталкиваться с Джортаном в просторах квартиры. Не дожидаясь, когда он подберет слова в защиту гостиницы с Грин-стрит, Алрой добавил, — И потом, доктор Роумни сказал, что тебя еще несколько недель нельзя выпускать на улицу. Тем более, в свете беспорядков, наводнивших город.

Он придумал только про наказ врача, остальное было чистой правдой. Заботы об Энтони затянули в домоседство, но в те редкие поездки, на которые удавалось выкроить время, Алрой поражался, насколько изменился старый добрый Лондон. Конечно, он не страдал изнеженностью и повидал и трущобы и нищету, но эта напасть была совершенно иного характера. И что самое неприятное — пострадало его детище — канализационные стоки.

Это единственное, на что тратились миллионы Шелди-Стоунов совершенно безвозмездно. Алрой не был особым любителем научных диспутов, но в одной из светских бесед столкнулся с рассуждениями об источниках болезней. Так вот, некий Александр Флеминг утверждал, что болезни возникают не из-за нечистого воздуха или так называемых аммиачных паров — их провоцируют маленькие существа. Такие маленькие, что их невозможно рассмотреть и чтобы избегнуть массовых эпидемий в первую очередь стоит улучшить качество воды, не позволяя возбудителям инфекций просочиться в нее из отходов, без стеснения бросаемых как в Темзу, так и просто под ноги.

Алрой не страдал зудом добрых дел или меценатства, но понимал, что чума или холера косят всех подряд, хоть и вспыхивают сперва в бедняцкий халупах. Именно поэтому он оплатил работы по сооружению стоков для помоев и испражнений, изобильно хлюпавших под ногами даже в сухую погоду. Но неделю назад поверенный приплелся в ужасном виде — синий от побоев, испачканный грязью, кровью и черными маслянистыми пятнами.

— Толпа голодранцев набросилась на рабочих при утреннем осмотре, — задыхаясь, тараторил он. — Мы едва вырвались, Оливера и Генриха затоптали насмерть. И как назло полицейские словно вымерли на два квартала вокруг!

Мистер Блюбери сокрушался до тех пор, пока Алрой не выплатил ему солидную компенсацию. Об оставленных без кормильцев семьях погибших и изувеченных он тоже велел позаботиться. В порядочности поверенного можно было не сомневаться, но вот работы пришлось остановить.

И такие вспышки гнева наводнили Лондон. Каждый день газеты соревновались в броскости заголовков, расписывали шокирующие подробности нападений и зверств. В некоторых даже прилагались фотографии, но Алрой не видел на них кучку рассерженных горожан или изможденных голодом и нуждой рабочих. На черно-белых картинках красовались сутулые низкорослые фигуры в сюртуках и надвинутых до самого носа кепках. Меньше всего эти «мешки с картофелем» походили на разъяренную толпу, и уж совсем никак — на живых людей.

— Алрой? — голос Энтони ворвался в размышления, прерывая пелену окутавшего голову тумана.

Алрой заморгал, пытаясь вернуться к реальности. Похоже, зря он сердился на Дрю — наркотик сделал свое дело и растащил сознание по кускам. И теперь казалось легче сдвинуть памятный камень на могиле Шелди-старшего, чем вернуться из бесконечной пустоты.

— Да-а… — растягивая слово и понимая, что больше ничего не может сказать, ответил Алрой.

— Тебе плохо? — лицо друга растягивалось, рассыпалось осколками и снова собиралось, а Алрой все никак не мог наскрести сил, чтобы ответить.

Это так странно — иметь холодный и четкий разум, чувствовать энергию, способную перевернуть вселенную и вместе с тем не мочь связать двух слов и даже сглотнуть слюну, стекавшую по подбородку. Веки непроизвольно закрывались, а дурман уносил все дальше в бесконечные вселенные.

— Надо же, снег идет… — Виктория рассматривала сыпавшиеся на местами еще зеленую траву белые хлопья. Детская радость от первого снега давно перестала посещать сердце, поэтому и слова вышли пустыми, безжизненными. Внутри хлюпала тоска.

— Вам стоит чаще бывать на воздухе, — скрипуче отозвался мистер Неверти.

Виктория не повернулась. Вид капающей в железную миску с предплечья мужа бледно-алой струйки вызывал дурноту. Но после кровопускания ему становилось намного лучше, а присутствовать при врачебной процедуре Виктория считала своим долгом. И потом — она еще надеялась, что Альберт поправится или хотя бы снова станет похож на человека, а не на клыкастое чудовище, которым впору пугать детей.

— Внешний мир пугает меня, — задумчиво произнесла она, обхватывая плечи. За окном и правда мерещились знакомые восковые лица. Тем более, что неделю назад мальчишка посыльный — тот самый, которого сбил кэб у нее на глазах и которого они выходили вместе с Джеком — видел похожих совсем близко от усадьбы. Только он принял их за бунтовщиков, которыми что ни день пугали газеты.

«Никогда не видел таких образин! — возбужденно тараторил мальчик. — Скорее, сам дьявол послал их на землю, чем кто-то смог допиться до столь безобразной туши! А вонь! Даже от старика Визби, месяц гнившего в канаве, не было такой вони!»