Софи Келли - Ловкость лап

— Я понимаю, о чем ты, Кэтлин, — сказал он, придвигая стул ближе к столу, чтобы поставить чашку на поднос.

— Но я дал слово, и это до сих пор кое–что для меня значит. Агата теперь не может освободить меня от обещания, так что я намерен исполнить его.

Я ничего не ответила.

— Тебе это, наверное, кажется старомодным.

Мне это казалось безрассудным, но я промолчала.

— Я не знала Агату. Но слышала, что она беспокоилась о близких ей людях. Рома рассказала мне о детях, которым она помогла, о том, как она изменила их жизнь.

Он улыбнулся.

— Это правда. Она никогда не ставила на ребёнке крест, вцеплялась в него, как бульдог.

— Так разве она хотела бы, чтобы у вас были неприятности с полицией из–за данного ей обещания? Особенно когда её уже нет с нами?

Он медленно покачал головой.

— Это не одно и то же. Я связан словом и исполню его.

Мне его не переубедить.

— Я уважаю ваше решение, — сказала я.

— Но думаешь, что я не прав, — возразил он.

— Я думаю, что вы должны поступать так, как считаете правильным, — я похлопала его по руке. — И мне жаль Агату. Искренне.

Его глаза снова погрустнели.

— Наш последний разговор был бурным. Я жалею об этом. Может, поэтому я чувствую, что должен исполнить данное ей слово. Я не могу взять назад то, что сказал.

Позади нас раздался какой–то звук. Я повернулась и увидела Гарри–младшего.

— Нам пора, — сказал он.

Старик с трудом поднялся. Я пыталась предложить помощь, но он отмахнулся. Он надел тяжёлую куртку и дал мне подержать трость, пока напяливал шапку.

— Спасибо за кофе и за беседу, — сказал он.

Я улыбнулась.

— Пожалуйста, — и протянула ему трость. Он направился к двери.

— Спасибо, Кэтлин, — сказал Гарри–младший.

— Не за что. Мне было в радость.

Когда они ушли, я отнесла поднос наверх. К обеду я закончила отчет по реновации библиотеки и отправила его секретарю Эверетта Хендерсона, Лите. Эверетт финансировал работы в качестве подарка городу.

Ко мне постучалась Кейт. На ней были полосатые фиолетово–чёрные леггинсы, длинный фиолетовый свитер и чёрные высокие кроссовки, которые она оживила наклеенными стразами. Она принесла мне заполнить лист оценки.

— Можете отправить его в школу факсом.

Я пообещала отправить бумагу её учителю до конца дня. Мне нечего было сказать, кроме хорошего, о ней и их программе практики. Кейт прилежно работала, появлялась рано и отлично управлялась с малышами, приходившими на «Час сказок». Она даже уговорила меня разрешить ей установить камеру в кладовке, чтобы снимать берег реки для школьного арт–проекта.

Я сменила Абигайль за стойкой на время обеда, выдала кучу книжек с картинками четырёхлеткам, которые пришли на «Час сказок». Сьюзен пришла около половины первого. Она заметила за стойкой меня, и вид у неё был… виноватый? Она впервые пропускала работу — за исключением того дня, осенью, когда оба её близнеца свалились в один день с одного и того же дерева. Сьюзен остановилась перед стойкой, крутя на пальце обручальное кольцо.

— Извини за это утро.

— Всё в порядке, — я улыбнулась, чтобы дать ей понять, что говорю искренне. — Как Эрик?

— Эрик? — она проглотила комок в горле. — А, он… с ним всё в порядке. Он тут ни при чём. — Она нарочито пожала плечами. — Это близнецы… съели что–то не то.

— Ясно, — сказала я. — А ты не хочешь взять выходной? Мэри здесь, я могу заменить тебя.

Сьюзен покачала головой так, что пучок волос задрожал. Обычно она что–нибудь в него втыкала — палочку для еды, карандаш или соломинку для коктейля, но сегодня казалось, она просто схватила резинку и кое–как закрепила волосы. Несколько прядей падали ей на лицо.

— Нет, всё в порядке, правда. Мальчики хорошо себя чувствуют. — Она улыбнулась, немного натянуто. — Ты же знаешь, как у детей — только что тошнило, а через минуту они уже разносят весь дом. — Она поколебалась мгновение. Я никогда не видела Сьюзен такой встревоженной. — Я только оставлю вещи. Хочешь, я выложу новые журналы?

— Да, пожалуйста, — согласилась я. — Они в подсобке.

— Ладно.

Я смотрела, как она поднимается по лестнице, и думала — что же на самом деле случилось? Что–то сделало Сьюзен такой нервной и уклончивой. Она отводила глаза, говоря со мной, а история про близнецов, которые съели что–то не то и захворали, звучала подозрительно. Клер сказала, что Эрик не пришёл в ресторан, потому что сломал зуб. Это правда? Или есть что–то ещё, от чего Сьюзен так странно себя ведёт? Обычно Сьюзен была жизнерадостной и в некотором смысле язвительной, а Эрик, напротив, серьёзным и собранным. Оба мне нравились, и я надеялась, что между ними ничего не произошло.

Мне пришло в голову, что Сьюзен ничего не сказала про Агату Шепард. Тот переулок расположен за рестораном и соседним зданием. Чтобы дать Эрику знать, что случилось, кто–то должен был позвонить ему домой. Может, поэтому Сьюзен казалась не похожей на себя. Клер говорила, Эрик иногда позволял Агате ночевать в подсобном помещении ресторана. Может, Сьюзен плохо себя чувствовала? Может, Эрик чувствовал вину за то, что Агата вообще оказалась в том переулке?

В дверях появилась Абигайль, её плечи и шарф укутывал снег. Она потопала на коврике, и часть снега свалилась.

— Снег идёт, — сказала она. — Опять снег, — она оглянулась через плечо. — И никогда это не кончится, — она снова взглянула на меня. — Я увольняюсь, Кэтлин. Махну на какой–нибудь остров, где не надо напяливать четыре слоя одежды, прежде чем выйти из дома, — она ухватилась за свою парку и демонстративно потрясла ею передо мной. — Из–за этой кучи одежды я в два раза толще.

— Я вижу.

— Уеду куда–нибудь, буду носить юбку из пальмовых листьев и лифчик из кокоса, — продолжила она, стряхивая снег с обуви.

— Будет чесаться, — сказала я.

Она обожгла меня взглядом и направилась к лестнице.

— Меня дважды — дважды! — окатили грязью на обратной дороге. Это из–за снега люди ведут себя как придурки?

Вопрос, очевидно, был риторический, так что я ничего не сказала, пока она топала по ступенькам. Как по мне, люди ведут себя плохо не из–за погоды, они могут так поступать в любой день.

Снег шёл весь день и кончился только в пять, когда мы с Абигайль вышли из библиотеки. Она подвезла меня вверх по холму в своем пикапе. На таких огромных шинах он мог бы выбраться и со дна Гранд–каньона. Я мысленно пообещала себе, что когда куплю машину, у неё будут именно такие шины, как бы там они не назывались.

Когда я вешала куртку, в кухню вошёл Геркулес, покрутился у моих ног, и я взяла его на руки.

— Где твой брат? — спросила я, почесывая его за ухом. — Надеюсь, не спит на пуфике? Сколько раз я говорила ему держаться от него подальше?