Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

Эхо и Ицануэлла склонились над стеклянным контейнером. Ляйденский человечек неподвижно лежал на спине в своей питательной жидкости. Его рот был широко раскрыт.

– Человечек разбил себе череп, – сказал Эхо.

– Он очень сильно в меня влюбился, – вздохнула ужаска.

Эхо не мог определить, что именно прозвучало в ее голосе – сочувствие или гордость.

– Так, – сказала, наконец, Ицануэлла и выпрямилась. – Я выполнила свою часть нашего соглашения – приготовила любовный напиток, сделала духи из царапковой мяты. Доказала, что и то и другое функционирует. Теперь твоя очередь сдержать обещание.

Эхо кивнул.

– Это справедливо, – сказал он.

– Тогда за дело, – сказала ужаска и плюхнулась на стул. – Рассказывай! – приказала она. – Что ты знаешь о дистилляции правовращающихся паровых мыслей. О консервировании летучих веществ. Я хочу знать все об алхимических тайнах Айспина. Все!

Когда луна от ночи к ночи все больше округлялась, Эхо опять сбросил несколько килограммов благодаря строгой диете и событиям последних дней. Они с ужаской пришли к единому мнению, что следует дождаться полнолуния. Сила любовного напитка должна сразить Айспина в тот самый момент, когда он будет очень занят своей работой. В этом случае Эхо будет легче подлить мастеру ужасок заготовленное зелье.

Эхо оставалось только лишь в мучительном ожидании убивать время. Он бродил со Сваренным привидением по замку, забирался в одиночестве на крышу, сидел у дымохода Фёдора и напрасно ждал его возвращения. Но больше всего он отвлекался тем, что тайно наблюдал за разнообразными действиями мастера ужасок. Все чаще старик бегал то в лабораторию, то в подвал, приносил и варил жировые шарики, смешивал элементы и газы, жизненные эссенции и предсмертные вздохи. В его мастерской царили запахи, которые Эхо с трудом мог выносить, настолько едкими и ядовитыми были вещества, которые он перерабатывал. Самому Айспину они, кажется, не доставляли никакого дискомфорта, даже напротив. Чем более удушливой и нездоровой была атмосфера, тем больше он оживал. Его суета превращалась в неистовство, его чрезмерное рвение становилось экстазом. Если он тогда в кухне танцевал вальс между горшками, то сейчас он исполнял тарантеллу между алхимическими приборами. Иногда Айспин внезапно хватался за голову или за сердце, начинал шататься и дрожать, и казалось, что он вот-вот растянется на полу. Когда Эхо это видел, он надеялся, что мастера от волнения хватит удар или он получит инфаркт. Но тот всякий раз собирался, брал себя в руки и продолжал свое безумие.

При этом Эхо все более отчетливо понимал, что и жизнь закругляется наподобие луны. Всю свою жизнь Айспин преследовал, собирал, убивал и мумифицировал, консервировал и запасал, систематизировал и терпеливо ждал. И вот пришел момент, узкое временное окошко, когда он должен расплавить собранное единственно верным способом, сконцентрировать до нужной субстанции: до Prima Zateria. Сейчас Айспин опять был поваром высокого класса, но суп, который он приготовил, не был полезен, по крайней мере, для Эхо.

Жировой подвал, в который царапка теперь стал ходить чаще, так как Айспин то и дело оставлял дверь открытой, стал заметно пустеть. Мастер ужасок поднимался по лестницам с корзинками, полными шариков, чтобы их потом перерабатывать в своей лаборатории. Самым ужасным для Эхо было вываривание предсмертных вздохов. Тогда из всех кастрюль раздавались звуки, от которых у царапки разрывалось сердце. Но для Айспина это была самая чистая музыка, под которую он танцевал, впадая во все больший экстаз. Если раньше старик обходился лишь несколькими часами сна, то теперь ему сон не требовался вовсе. Чем более необузданно расходовал он свою энергию, тем, казалось, больше сил к нему притекало. Он стимулировал себя различными напитками – кофе, чаем, вином, горькой минеральной водой – и постоянно варил густой черный сок, который жадно пил, после чего продолжал работу с удвоенной энергией. Эхо однажды понюхал этот сок, и после этого сердце его бешено колотилось несколько часов. Он пах эвкалиптом и смолой, эфиром и керосином.

Мастер ужасок вообще не обращал никакого внимания на своего пленника. Он подавал ему еду, большей частью приготовленную им самим или сваренную про запас, не интересуясь, съел ее царапка или нет. Это только помогало Эхо соблюдать дисциплину и диету. Он еще не полностью достиг своего прежнего идеального веса, но стал более подвижным и выносливым.

Однажды вечером Эхо сидел на крыше и смотрел вниз на Следвайю, в домах которой как раз зажигались огни. «Эти люди не имеют никакого представления о драме, которая разыгрывается здесь, наверху, – подумал он. – Но я тоже даже не догадываюсь о том, что происходит в этих домах. Люди каждый день умирают. И в конце концов мы все окажемся похороненными в Жерлянкском лесу. Какой во всем этом смысл?»

Он посмотрел в сторону Жерлянкского леса, который с высоты выглядел как гигантское спящее животное. Где-то в нем, в яме, сидит жирная жерлянка и ждет его.

– Ты можешь ждать вечно! – крикнул Эхо с крыши вниз. – Я не собираюсь кончать свою жизнь в Жерлянкском лесу! Или в жировом подвале Айспина! Я побегу за Синие горы. И даже еще дальше.

Он крикнул это с такой твердостью и убеждением, на которые был только способен. И все-таки его голос дрожал.

Однажды утром Эхо увидел с крыши на ясном небе тонкое зеленое облако дыма, которое поднималось из дымохода дома ужаски. Это был условный знак, что день настал. И Эхо сразу отправился в путь.

– Мы не можем больше ждать, – сказала ужаска, привязывая винопровод с любовным напитком к телу царапки. – Завтра полнолуние. Ты сегодня же должен найти возможность, чтобы вылить напиток ему в вино. Как только ты это сделаешь, сразу приходи ко мне. Я сниму с тебя винопровод. И смотри, чтобы никто ничего не заметил, малыш! Ни Айспин, ни кто-либо еще.

– Мне плохо, – пожаловался Эхо. – Плохо от страха. Не затягивай ремень так туго.

– А мне , ты думаешь, хорошо? – спросила ужаска. – Я всю ночь глаз не сомкнула и от переживаний съела целую головку пещерного сыра. Что будет, если я предстану пред Айспином, а духи не подействуют?

– Это ты сейчас так говоришь, – сказал Эхо. – Еще недавно ты ведь была так уверена.

– В жизни ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более что мы имеем дело с Айспином. Батюшки, во что я только впуталась? Мы оба закончим свою жизнь на ужасковом гриле. – Ицануэлла нервно потрясла ушами.

– Ты действительно умеешь подбодрить, – сказал Эхо. – Будь наготове и не выходи из дома! Я понятия не имею, когда вернусь. Это может произойти через час, а может, лишь вечером. В самом худшем случае – никогда.