Hioshidzuka - Вернуться в сказку

— Чтобы всё понять. Какой смысл от прочтения книги, если ты не до конца понимаешь её? Какая тогда радость от чтения?

Юта задумывается и пожимает плечами. Она никогда не думала о книгах так. Ей всегда казалось, что главное в чтение вовсе не это. Главное — это то, чтобы книга была интересной, чтобы она нравилась, чтобы можно было найти человека, такого же, как ты…

— А если книга не нравится? — спрашивает девочка.

Хоффман осторожно притягивает её к себе и так же осторожно берёт за подбородок, чтобы заставить Юту смотреть ему прямо в глаза. И тёмно-серые, почти чёрные глаза встречаются взглядом с ясными голубыми детскими глазами. Девочка смотрит на графа удивлённо. Но за те два месяца, что она прожила в его доме, она научилась полностью доверять ему. Больше всего граф не любит недоверие. Её недоверие…

— Тогда особенно важно перечитать эту книгу хотя бы ещё раз. Поняла меня? Практически в любой книге можно найти тайный смысл, тайную мысль, которые помогут тебе в какой-то ситуации.

Мужчина отпускает девочку. Та садится обратно за стол, берёт в руки кисточку… Юта задумывается над словами Георга Хоффмана. Он не мог сказать ей что-то ненужное. Она должна верить ему и поступать так, как он говорит. Только что он хотел этим сказать?

Нет ничего хуже быть слабым. Во всяком случае, Джордж не знал, что может быть хуже. Ему было двенадцать лет, но он успел сделать слишком многое за эти двенадцать лет. И нельзя сказать, что тут было мало плохих дел. Правда, мальчик ещё не до конца понимал, почему отец постоянно орал на него, как только умирал кто-то из психологов, врачей, соседей… Вот вчера умерла экономка… Отец опять орал на него. За что? Джордж был виноват только в смерти двадцати психологов и своей старшей сестры Аннэт. Разве это так много за все эти семь лет с того момента, как он получил эту силу? И разве он не имел права так поступить? Все они были просто ужасны! Они все заслуживали смерти. Джордж поступил очень милосердно, раз даровал им всем быструю смерть. Но ни соседей, ни экономку он не убивал. Они просто умерли. Без его участия… Разве справедливо обвинять его в их смерти?

Лорд Блюменстрост ненавидел своего наследника. Мальчик чувствовал это всегда. Может быть, даже с самого своего рождения. А может, ещё раньше. И он не понимал, чем обязан такому отношению. К Мари, правда, относился ещё хуже, что Джордж не понимал вообще. Да, он мог грубить отцу, мог быть не слишком послушным. Но Мари… Мари всегда была тихой, маленькой девочкой, робкой, боящейся почти всего… Чем она могла не угодить?

Не время для сентиментальных бредень! Это такая же слабость, как и страх. Ты же не хочешь быть слабым, Джордж?

Мальчик ненавидел свой внутренний голос. Его было просто невозможно выкинуть из головы. И он был слишком назойлив. Джорджу совсем не хотелось быть слабым, и голос, видимо, прекрасно знал это. Он нередко говорил о какой-то Древней магии, когда появился у наследника лорда Блюменстроста в голове, и мальчик решил, что лучше будет перерыть библиотеку отца, нежели знать об этом явлении от голоса. И голос на некоторое время замолчал. Джордж никогда не боялся этого голоса, и, быть может, именно это и спасло его от участи Мари. Мальчик просто ненавидел свой внутренний голос, но никогда не боялся.

— Почему ты вечно делаешь это?! — прикрикнул на мальчика отец, вошедший в комнату, и даже, казалось, намеревался ударить ребёнка, но отчего-то передумал.

Джордж посмотрел в глаза отцу. И тут же его как осенило. Глаза у отца были карими, у мамы глаза тоже были карими. У Аннэт — мальчик помнил точно — тоже. Почему же у него, Джорджа, и у Мари глаза были серыми? Ребёнок задумался. У кого в окружении родителей были серые глаза? Этого Джордж вспомнить не мог. Он уже давно забыл тех, с кем общались его родители.

— Что я делаю? — спросил мальчик, делая удивлённый вид.

Эта игра должна была уже давно надоесть Дэвиду Блюменстросту. Но не надоедала. Уже третий год все разговоры проходили именно так. Отец задавал мальчику тот вопрос, сын отвечал другим вопросом, а дальше…

— Почему ты такой? — будто бы не слушая, спросил лорд.

Джордж еле удержал себя от того, чтобы ехидно спросить: «Потому что я не твой сын?!», и мальчик не знал, что сейчас удерживало его от этого больше. На самом деле, что?

Эрик не мог поверить: его отец, бросивший семью, когда самому Эрику было восемь лет, а Милене вообще всего пять, стоял теперь здесь. Эрик мог узнать его только по шраму на кисти правой руки, который тот получил, когда король Генрих только приходил к власти… Это было всё, что Эрик знал о своём отце. Но как тот мог узнать о смерти Милены? И кто такая эта «Аделаида»? Не та ли великая королева, которая правила сказочным миром сорок лет назад? Ну и да, та королева, которая, в общем-то, спятила лет сорок пять назад… Но тогда причём тут его отец?

Мужчина, убивший только что принцессу Кассандру, медленно подошёл к Эрику, положил руку ему на плечо и тихо прошептал, что ему хотелось бы поговорить с сыном там, где не будет столько людей. Парень кивнул, соглашаясь со словами мужчины.

— Где ты был столько лет?! — почти крикнул Эрик, когда они оказались в одной из пустых комнат дворца. — И кто такая Аделаида?!

Мужчина вздохнул, подошёл к окну, закрыл ставни, подошёл к двери, закрыл её на ключ. Ничего не понимающий Эрик стоял и удивлённо смотрел на отца. Поведение того показалось ему несколько странным…

— Я ожидал этих двух вопросов… — сказал мужчина абсолютно спокойно. — Где я был столько лет? Не поверишь: я столько лет сидел в библиотеке, искал информацию о Древней магии. Кто такая Аделаида? Последняя королева из династии Карбонерро. И моя сестра.

Эрик, не мигая, смотрел на мужчину. Он просто поверить не мог… Его отец, самый обычный, казалось бы, среднестатистический житель сказочного королевства, был братом предыдущей королевы…

— Ты удивлён?

Парень еле нашёл в себе силы кивнуть. Конечно, чёрт возьми, он был удивлён! Подумать только, его тётя была королевой, а ему приходилось горбатиться на трёх работах, чтобы прокормить мать и сестру! И его отец не прислал им даже какой-нибудь перстенёк, чтобы они могли продать его и не жить так бедно!

— Зачем я спал с вашей матерью? — неверно истолковал немой вопрос сына мужчина. — Ну… Мне хотелось забыть Аделаиду. Этот выбор должен был принести мне забвение…

Эрик стоял, будто поражённый громом. Значит, забыть? Выбор, который должен был принести забвение? Эрик наполовину грустно, наполовину зло усмехнулся. Всё-таки хорошо, что не принёс.