Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов [сборник, litres]

Джейн повернулась к матери. Какой потрепанной выглядела Сильвия, какой несчастной и… какой старой. У нее был тот вид, который она всегда принимала, входя к ней: она храбрилась, нацепив ободряющую улыбку «все-будет-хорошо», откровенно противоречащую застоявшемуся в глазах страданию.

Джейн подошла к кровати и села. Тело казалось тяжелым, бесформенным, неуклюжим. Это все мучная диета, недостаток движения, и тот факт, что никогда не было причины не распускаться.

Сильвия уселась с ней рядом, достала щетку и начала приводить волосы Джейн в порядок. Руки ее порхали. Созерцая их танец, Джейн могла представить, как грациозна была в юности ее мать, как весела и кокетлива, до того как с ней приключилась Джейн.

— Я на днях видела тетю Лилиан, — непринужденно болтала Сильвия. — Она сказала, что молодой Альберт опять возвращается к жене, можешь себе представить? Это в который… в третий уже, кажется, раз? В этом браке что-то не так. По-моему, между ними больше, чем видно глазу. — Она умолкла, чтобы прикурить сигарету, и критически оглядела Джейн. — Как тебе понравится, если я заплету тебе «корзиночку»?

«Мама, — попыталась сказать она. — Я хочу домой».

Но ничего не вышло.

Никогда не выходило.

Она приподняла голову и снова посмотрела в окно. Хотя с этого места не было видно, но перед внутренним взором продолжала стоять ужасная картина, на которую она смотрела, когда вошла мать. Ее собственное отражение. Круглое одутловатое лицо, небрежно наложенная косметика, темные злые глаза. И выражение, ясно говорящее, что ее разум за миллион световых лет отсюда.

Внезапно до Джейн дошло, что лучше не станет. Она в ловушке. Она останется в учреждении навсегда, медленно старея, толстея, по капле высасывая из матери жизнь, пока та не кончится. Затем посещения прекратятся. Она останется одна, угасающая, накапливающая молчаливую горечь, ползущая к нулю.

Джейн заплакала.

Мать в изумлении выронила щетку. Та с громким стуком упала на пол.

Язык Балдуина убрался из ее рта.

Он отпустил Джейн.

В панике она развернулась и, расшвыривая гномов, кинулась вон. Дверь сопротивлялась дерганью за ручку и сотрясанию рамы, пока девушка не сообразила толкнуть ее. Дверь открылась.

Когда Джейн вышла, ее спутников не было.

Остался только гоблин. Он подковылял к ней, расплывшись в улыбке, держа ее маску и плащ.

— Мило и грязно — вам понравилось, верно? В точности как вы хотели, отвратительно. Приходите к нам еще.

Эльфы непостоянны. Подбирают тебя из прихоти и бросают без всякой причины. На самом деле они не виноваты, просто такова их природа. Не ходи с ними, если не хочешь внезапно оказаться одна, в луже, в темноте, с полными карманами сухих листьев, покинутая.

Это факты. Джейн напоминала себе о них снова и снова, в течение всего долгого и страшного часа, который ушел у нее на возвращение в Каэр-Гвидион. Но на самом деле ей хотелось скормить их всех, со всеми их родственниками и знакомыми, Десятине. Если бы представилась возможность выпихнуть их по отдельности и всех вместе в Адовы Врата, она бы сделала это с радостью.

К моменту когда она вновь присоединилась к компании, Джейн уже в основном оправилась от встречи с Балдуином. Но она устала, и намерение беззаботно повеселиться пропало начисто.

«Что я здесь делаю?» — спрашивала она себя.

Если бы не обещание накормить сегодня Меланхтона, она давно бы ушла домой.

Джейн сбросила маску и отдала плащ слуге. В вестибюле материализовался Аполлидон.

Он увидел Джейн и направился прямо к ее грудям.

— Я здесь никто, — произнес зануда без предисловий. — Все обращаются со мной как с мусором. Никто не уважает мой древний род.

— По-моему, они крайне лицемерны, — безразлично произнесла Джейн.

Он по-прежнему пялился на ее наряд. Сходи она домой и переоденься в джинсы и свитер, он никогда не узнал бы ее.

— Если я сейчас исчезну и никогда не появлюсь снова, никто не станет даже скучать обо мне. Должно быть, я самое ненавидимое существо во вселенной.

Действительно! Джейн вздрогнула от удивления. Неужели ответ весь вечер маячил у нее перед глазами?!

Она решила выяснить.

Прикоснувшись к руке Аполлидона, она послала по его нервам волну желания. Это был тот же трюк, который проделала с ней ранее фата Жюиссанте, и если у нее получилось и вполовину не так хорошо, что ж, это первый раз. Как бы то ни было, судя по реакции объекта, получилось неплохо. Он содрогнулся и впервые посмотрел ей в глаза. Взгляды их встретились. Зрачки у него разбухли от вожделения.

Затем Аполлидон сообразил, что она сделала, и вспыхнул.

— Ты прекрасен, — ободрила его Джейн, прежде чем он успел отвернуться. — Пойдем ко мне.

Ткнувшись щекой в пах Томми Лужицы, Джейн поигрывала его пенисом.

«Какой забавный маленький зверек», — думала она нежно.

Ей очень нравились пенисы, такие смешные, глупые висюльки, которые выглядели бы одинаково уместно и на шутовском колпаке, и на царском скипетре.

Только в такие моменты, сразу после соития, Джейн чувствовала себя по-настоящему умиротворенной. Она ценила это неподвижное, спокойное ощущение довольства и растягивала его, как могла, кутаясь в него, будто в одеяло, способное хоть ненадолго оградить ее от жестоких потрясений и холодных ветров мира. Она страшилась грубого мгновения, которое неизбежно наступало следом.

— Эй, раз ты все равно уже там, как на счет сыграть менуэт на моей флейте?

Джейн разжала пальцы.

— В этом не будет необходимости.

Она соскребла немножко чего-то с мокрого места и, держа кончик ногтя точно над его членом, прошептала призывающее заклятие.

— Подъем, Мистер Путаник. Вставайте и набухайте.

Пальцы другой руки она сложила в мудру духовного роста. И поскольку имя члена и соответствующие приемы были ей известны, он налился кровью и встал перед ней торчком.

Игры кончились. Пора вернуться к работе.

Она села, развернулась и опустилась на корточки над безвольным телом Томми. Одной рукой она направила Мистера Путаника в Крошку Джейн.

— Ты опять собираешься проделать эту штуку с шарфом?

— Я собираюсь учинить кое-что получше, — пообещала она. — Но чтобы это получилось, мне нужно твое истинное имя.

— Ой, нет, — промямлил Томми Лужица. — Правда, не стоит.

— Нет? — Она слегка потерлась грудями о его лицо, сразу отодвинув их от жадных губ так, чтобы он успел уловить только легчайший сладкий привкус соска, и затем завела руку за спину и ногтями легонько почесала ему мошонку. У бедняги перехватило дыхание. — Но тебе понравилась игра с шарфом.

— Ну да, но…

— Это тебе понравится гораздо больше. Обещаю.

В маленькой кухоньке, в которой Джейн не нуждалась, имелся буфет-кладовка. Джейн открыла его и бросила одежду Томми Лужицы внутрь. На полках уже скопился приличный запас шелковых, хлопчатобумажных и кожаных нарядов. Аполлидонова шляпа с пером наверняка уже расплющилась в лепешку. Джейн захлопнула дверцу.