Игорь Ривер - Ученица Лесника

…

Племенные кони стояли на колхозной конюшне и ждали, когда за ними приедет фургон. Серко грустно ходил по двору, время от времени садясь и подолгу глядя на юго-востоке. Только кот был спокоен и занят мышами. Коты вообще никогда не волнуются, когда неподалеку взрываются атомные станции.

– Жил в местах наших, много лет тому назад, один ведьмак. Сильный был, знал много. Понравилась ему девушка. Из простых, из деревенских. Посватался он к ней, но она ему отказала. Да мало, что отказала, так еще и посмеялась над ним. “Старый ты,” – говорит – “Кому такой нужен и что ты сможешь?” Ведьмак разозлился тогда. “Ах, старый? Ну сейчас узнаешь, что я могу!” Взял, да и превратил ее в камень, а тот камень забросил на Лысу Гуру. Это гора такая в Польше…

– У нас тоже была похожая сказка, – сказал Зигфрид.

– Не перебивай. Через несколько дней пришел к ведьмаку жених той девушки и стал просить, чтобы он ее расколдовал. А тот и сам уже пожалел, что погорячился. Снял он со своего дворового пса цепь, надел на шею тому юноше и сказал: “Иди и ищи ее. Как нужный камень поднимешь – эта цепь золотой станет. Тогда приноси камень ко мне и я ее расколдую”. Тот и пошел. Всю гору обшарил, все камни поднял, но так и не сумел найти девушку. Заплакал он тогда и пошел домой, а там отец посмотрел на него и спросил: “Где это ты золотую цепь взял?”

– Ну и что? – спросила сидевшая на корточках Ирина. – Так и не женился?

– Почему? – Лесь затянулся своей трубкой, выдохнул дым и усмехнулся. – Женился. На самой красивой девушке в волости. Свадьбу богатую сыграли. Это ведь сколько золота на ровном месте прямо в руки пришло? Тут любая за него согласилась бы.

– А та, которая камень, так и осталась лежать?

– Конечно. Нечего было над ведьмаком насмехаться.

– Грустная сказка.

– Так и мне сейчас не весело…

– Человека на самом деле можно в камень превратить?

– Можно. Будет пустой и мертвый. Вот как этот город. А знаешь, в чем был смысл этой притчи?

– В чем?

– В том, что среди камней человека искать – только время зря тратить.

Припять действительно была пуста. Людей не осталось. Их вывезли и на этом жизнь города кончилась. Только оставшиеся без хозяев кошки и собаки бегали по улицам, постепенно разбредаясь по окрестностям, да еще слабый “мертвый свет” проникающей радиации шел отовсюду. Он был хорошо различим для них даже днем, а ночью – еще лучше, так что самых опасных мест удавалось избегать.

Третий день они перемещались с места на место по окраинам Припяти, временами останавливаясь и подолгу наблюдая. Лесь рассматривал траву и листья на деревьях. Один раз показал Ирине сломанную ветку ели с иголками, порыжевшими на концах.

– Видишь?

– Погибла.

– Да. А радиации на ней нет. Как же так? И рядом растет такая же елка, с которой все в порядке.

– Не знаю… – она пожала плечами. – А вы что думаете?

Лесь выбросил ветку.

– Я ничего не думаю. Я стараюсь понять и не могу. Мертвая вода, мертвая земля, мертвый город… Как-то приходилось читать, что в Японии очень не любят тех, кто пережил атомные бомбардировки. Тогда не поверил. Они там дружный народ и очень трудолюбивый. Почему так? Теперь, кажется, начинаю понимать. Они уже сталкивались с чем-то подобным.

– Что-то убивает здесь жизнь.

– Наверное ты права. А ты, Зигфрид, что скажешь?

– Пока ничего, – ответил немец. – Я ощущаю опасность. Те призраки по-прежнему где-то здесь, но я бы не сказал, что мы являемся их целью и что у них вообще есть какая-то цель.

– Если ты ее не видишь, то это не значит, что этой цели нет.

– Те трое, когда я взлетел, потеряли нас сразу же. Я не думаю, что они вообще могут видеть нас.

– Тебя-то они тогда ночью как-то разглядели…

– Может быть, не разглядели, а почуяли, или ощутили иным способом, как я сейчас ощущаю их.

– Слепые? Хммм… – учитель снова затянулся дымом. – Почему бы и нет?

– На самом деле совсем не обязательно, что я их именно видел. Бывает, что “слепой взгляд” можно спутать с обычным, а приглядеться времени не было.

– Вот как? Может быть…

– Но я-то их тоже видела, – сказала Ирина.

– Уверена, что глазами? Там темно было. Какую-нибудь кикимору, ты бы в такой темноте не разглядела, при всем желании. Хотя они и сами могли светиться… В общем, вариантов много. Может быть, это на самом деле какая-то нежить. Сколько-то людей во время аварии наверняка погибло, а энергии было – хоть залейся. Хватило бы на прорыв.

– Я начинаю понимать, что такое быть старшим на своей земле, – помолчав, тихо произнес Зигфрид. – Раньше в такой ситуации я просто оставил все, как есть и пусть люди сами разбираются.

– Самое обидное, что это не моя земля, – Лесь выбил из трубки пепел. – Здесь жил Скиф. Ты с ним сталкивался в свое время в Севастополе. Он с трудом сумел эвакуироваться оттуда. Помнишь?

– Да.

– Скиф ушел сразу после войны, причем не оставил ученика. Но и знания не рассыпались.

– Как это? – удивленно спросил Зигфрид. – Их с собой не возьмешь. Если знающий покидает этот мир, то его сила остается.

– Она и осталась. Где-то он умудрился ее спрятать. И к себе он в тот день никого не позвал. Только передал, что знания его разыщет тот, кто их достоин. Ладно, мы отвлеклись! Аварию будут ликвидировать, землю очищать. Но если те, кто будет это делать, напорются на “слепышей”, то ничего хорошего не получится. Нужно разобраться, как с ними бороться, если уж мы не можем пока понять, кто это.

Сказав это, он посмотрел вниз, на лежащий у него на коленях карабин.

– В город будем углубляться? – спросил Зигфрид.

– А оно нам надо?

Тот пожал плечами.

– Там наверняка есть люди. Кто-то остался, не успел эвакуироваться. Кто-то вернулся. Они могли заметить что-нибудь странное. Хотя что может быть более странным? – и Зигфрид посмотрел в ту сторону, где над невидимой отсюда атомной станцией в небо поднимался столб ослепительного сияния.

…

Ночью Ирине опять не спалось. Она поднялась с дивана и вышла из квартиры, которую они заняли на ночь. На лестничной площадке горел в жестяном тазике крошечный костерок. Дым вытягивало в открытый люк, ведущий на крышу. У костерка сидел, наклонив голову, Зигфрид.

– Не спишь? – спросила она.

Тот усмехнулся.

– Если я сплю, то как я отвечу? А если нет, то зачем было спрашивать?

– Просто спросила.

– Русский язык очень сложен. Много очень спорных оборотов. Ты никогда не задумывалась над тем, что фразы “чайник долго нагревался” и “чайник долго НЕ нагревался” означают по-русски одно и то же?

– Немецкий проще?

– Да. Сложнее только японский. Предупреждая твой следующий вопрос: кроме них я знаю английский, испанский, французский и латынь.