Яцек Пекара - Прикосновение зла

– Меня не интересует, что ты думаешь о моей вере и о моём Боге, – сказал я. – Однако я хотел бы получить ответ на вопрос: с какой целью ты появилась? Почему ты со мной разговариваешь? Чего ты от меня хочешь? Убить меня?

Она кивнула головой, словно мои слова подтверждали её до сих пор не высказанные мысли.

– Убить, – повторила она и вздохнула. – Как легко убить, Мордимер. И как трудно заботиться о тех, кто жив. Вы умеете убивать, это правда, но я не собираюсь вам подражать. Я могу уничтожить тебя одним движением... – она приостановилась на секунду, словно подыскивая слово, – брови, – закончила она, улыбнувшись. – Но разве это что-то изменит? Может ли твоя смерть вернуть мёртвых, восстановить сожжённые дома и уничтожить зёрна соседского гнева, которые были посеяны на этой земле? Ведь мы оба знаем, что это не так. Так зачем мне тебя убивать? Тем более, что я не нахожу в тебе столько вины, чтобы лишать тебя жизни.

Что ж, не буду скрывать, мне понравился ход рассуждений демоницы, особенно в отрывках, говорящих об отсутствии моей вины, и о том, что я буду продолжать наслаждаться жизнью. Впрочем, «наслаждаться», возможно, в моём возрасте было слишком громким словом, в разговорном его понимании, ибо мои радости в основном заключались в умерщвлении плоти и горячей молитве. Демоница усмехнулась.

– Умерщвлении плоти? – Спросила она. – В постели ты не выглядел особенно умерщвлённым...

Она была чрезвычайно прекрасна, особенно когда улыбалась. Но это больше не напоминало ту красоту, что я видел в Дороте. Демоница обладала красотой и обаянием ледяного пика, сверкающего в лучах восходящего солнца. Вы же не захотели бы, любезные мои, переспать с ледяным пиком, не так ли?

– Я тебе уже не нравлюсь, правда? – Она даже не спрашивала, а утверждала. Но ведь она знала мои мысли.

– Не так, как раньше, – правдиво ответил я, поскольку лгать ей не имело ни малейшего смысла.

– Жаль. Я любила тебя.

Какое-то время она продолжала смотреть на кроны деревьев над моей головой, потом опустила глаза. Я был поражён и, признаюсь, слегка напуган тем, что не смог выдержать её взгляда. Но я не находил в этом взгляде ничего зловещего, в нём не было угрозы или предзнаменования кошмара. Это был чистый, спокойный взгляд существа, столь далёкого от меня, что, казалось, нас разделяет пропасть куда большая, чем та, что разделяла меня и красных муравьёв.

– Что теперь будет? – Осмелился спросить я.

– Я позволила себе слишком долгий сон. Радость ничегонеделания, пребывания в летаргии в этой человеческой оболочке. В этой и в предыдущих. На протяжении стольких веков. Теперь... – она лучезарно улыбнулась, – теперь я проснулась.

– И что ты собираешься делать... проснувшись?

– Ты боишься? Да, ты боишься, – ответила она сама себе. – Не волнуйся, я не собираюсь существовать в этом мире. Он отвратителен. А вы ещё отвратительнее, с вашей ужасающей верой в насилие, желанием отнимать жизни. А я забочусь о жизни. Обо всём живом.

– Разве забота о сорняках не вредит цветам? И разве, заботясь о волках, ты не причиняешь вред оленям? – Вообще-то, я мог бы не вступать в подобные дискуссии с демоном, но я высказал эти предложения раньше, чем успел прикусить язык.

– Природа жестока, – согласилась она со мной. – Но вы смерть и жестокость превратили во что-то вроде дегенеративного искусства. Впрочем, – она махнула рукой, как знатная дама, отпускающая плохо работающего слугу, – я не собираюсь с тобой об этом говорить. У меня есть для тебя другое задание. Задание, которое ты выполнишь или проигнорируешь. По собственной воле.

Я знал, что он смотрит на меня, но хотя, Бог свидетель, я старался изо всех сил, я не смог поднять глаза и взглянуть на неё.

– Помни, однако, – продолжила она, – что каждое наше действие вызывает последствия. Иногда очень отдалённые во времени. Но всегда.

– Говори, госпожа, пожалуйста. – Слова «госпожа» и «пожалуйста» мои губы, казалось, произнесли помимо моей воли.

– Попробуй спасти местность, которую она любила. Я думаю, она была бы рада видеть, что не всё было разбазарено.

Я уже заметил, что демоница говорит о Дороте «она». Как видно, она всё больше теряла чувство связи с девушкой, в теле которой спала.

– Это не в моей власти, – сказал я честно. – Боюсь, что это не в чьей-либо власти, кроме власти Бога. Если ты считаешь себя богиней, так сотвори чудо, – добавил я, и сам подумал, что так дерзко говорить с кем-то гораздо сильнее меня может быть вредно для моего здоровья.

Она рассмеялась, и этот смех тоже звучал иначе, чем радостный, тёплый смех Дороты. Не то, чтобы он не был прекрасен, он был, но казался нечеловеческим.

– Боги редко творят чудеса, Мордимер, – бросила она легкомысленно. – Они, скорее, пытаются так управлять событиями, чтобы создавать необычные совпадения вероятностей. Постарайся, и посмотрим, что получится из твоих усилий. Прощай, инквизитор. Кто знает, может, когда-нибудь наши дороги снова пересекутся.

– Ты хочешь уйти? В иномирье? Я ещё не слышал о демоне, который вернулся бы туда по своей воле.

– Любопытство... Ты боишься меня и хочешь, чтобы я ушла, но не можешь удержаться, чтобы не приобрести хотя бы крошек и обрывков знаний. Это мне всегда нравилось в людях. Это неугомонное любопытство. То, которое заставляет открыть дверь, хотя за ней видно только тьму, и слышен только глухой шум.

Последнее предложение она произнесла так, что, стыдно признаться, но я уселся на землю. Не знаю, от страха ли. Просто ноги сами подломились подо мной, когда я услышал новое звучание её голоса.

– Я ухожу вовсе не в иномирье, как вы его называете, – сказала она уже своим обычным, вежливым и звонким тоном. – Ваш мир для меня лишь одна из комнат дворца, а место, которое ты называешь иномирьем – коридор, из которого ведут входы во все эти комнаты. Существа, которых вы называете демонами, толкутся в коридоре, и иногда им удаётся, лишь с помощью извне, проникнуть в одну из комнат. Я же прохожу там, где хочу пройти.

Демоны широко известны своим хвастовством, поэтому я не собирался придавать особого значения откровениям этой демоницы, хотя то, что она сказала, было, несомненно, интересно.

– Зачем задавать вопросы, если не собираешься верить в ответ? – спросила она. – Прощай, Мордимер.

– Прости, – сказал я неожиданно для самого себя.

Она кивнула так, словно ожидала, что я это скажу. Впрочем, возможно, именно так и было?

– Если сможешь, сделай что-нибудь для них, – сказала она. – Сделай для них то, чего хотела бы Дорота. Что-то, чтобы она могла тобой гордиться.

Я кивнул, хотя, в конце концов, инквизитору не должно было быть дела, гордилась бы им или нет деревенская девушка, которой он оказал честь, трахнув её разок-другой. Тем более что эта девушка уже была мертва...