Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Северный ветер [СИ]

— Итак, переходим от теории к практике. Сейчас я наложу проклятие подвластья на каждого из вас, чтобы вы могли почувствовать на себе его силу и понять, что представляет собой одержимость.

— Но профессор! — возразила Мэри, — Вы же сами только что сказали, что это незаконно. За использование проклятия грозит Азкабан…

— Придётся рискнуть, крошка. Для вашего же блага. Раз ты такая смелая, с тебя опыты и начнём.

Мэри испуганно сжалась.

— Моя джентльменская часть таки вынуждает меня вмешаться, — снова подал голос Поттер. — Могу я предложить на роль подопытного кролика себя?

— Можешь. Я бы даже сказал, что это будет весьма джентльменский поступок. Только хочу предупредить, Поттер, что никому здесь твои благородные порывы не нужны. Благородные барышни по нашим временам нуждаются в другой защите, — хмыкнул Грюм. — Они должны учиться по достоинствам оценивать возможности противника, а не прятаться за чью-то спину. Знаешь, что случается, если недооценить силу и мощь противника, остряк?

Поттер со скучающим выражением на лице склонил голову к плечу, изображая внимание.

— Недооценить противника значит проиграть ему. В случае со мной здесь и сейчас это ещё ни слишком страшно. А вот в случае с Волдемортом это означает смерть. Именно так, мальчики-девочки, и не иначе. Подыхать придётся не в красивой позе, с розами на груди, романтично шепча имя возлюбленной, как вам, идиотам малолетним, вероятно представляется. Если повезёт, вы сдохните, утонув в собственной крови. А коли до Авады вас хорошенько покруциатят, не исключено, что придётся ухлебаться в собственной блевотине и моче. Я многое могу рассказать вам, чистенькие миленькие деточки в белых манжетах и бантиках. Я много дрался. Вы думаете, что воевать, значит элегантно махать палочкой, срывая аплодисменты девушек, словно снитч? Не-а! Воевать — это значит подыхать. Война — это боль. Война — это неустанная бдительность! Ну иди сюда, желторотый пацанёнок, раз уж вызвался, — поманил Грюм Джеймса. — На твоём примере классу кое-что покажу. Например, что мало просто быть самовлюбленным капитаном квиддичной команды, сыном богатого папочки и мальчиком-лапочкой. Сейчас ты увидишь, что может сделать кто-то вроде меня с кем-то вроде тебя.

Джеймс так порывисто шагнул вперёд, что стул за его спиной опрокинулся с громким, как выстрел, стуком.

Грюм дожидался его, постукивая палочкой по ладони, с нехорошей, внушающей оторопь улыбкой.

Напряжение в классе можно было ножом резать.

— Ну что, готов, барышня? — скривил губы в насмешливой гримасе Грюм.

Лили не успела отследить тот момент, когда аврор вскинул палочку. Судя по отдаче, которой отбросило Джеймса, он применил заклинание Импедимента. Аластор Грюм не счёл нужным сколько бы то ни было смягчать силу удара — Джеймса проволокло по полу.

Гриффиндорцы повыскакивали с мест, возмущенно гомоня.

— Тихо, мальчики-девочки! — рыкнул Грюм. — Не кудахтать! Не куры на насесте. Ты! — ткнул он в Джеймса, побелевшего от ярости и прилюдного унижения, палочкой. — Поднимайся.

Джеймс встал, отирая краем мантии кровь с рассеченной губы. Глаза его за стеклами очков в тонкой оправе холодно блестели.

— Хочешь убить меня силой взгляда? — подначивал аврор. — Не выйдет. Попробуй что-нибудь покрепче, сынок…

— Энервейт!

Заклинание наткнулось на мощный щит.

— Левикорпус!

Эффект тот же.

— Ступефай!

С каждым новым замахом Джеймс горячился все сильнее. Признаться, успеху это не способствовало.

— Вердимилиус!

Класс осветился синей ослепительной вспышкой. Инстинктивно зажмурившись, Лили пропустила способ, которым Грюм нейтрализовал проклятие.

— Фора кончилась, — беззвучный замах палочки аврора и палочка Поттера влетела в раскрытую ладонь Аластора.

Новый замах, и Джеймс, перевернувшись вверх ногами, повис в воздухе.

— Вот и всё! — засмеялся Грюм. — Готов ваш герой-красавец, капитан квиддичной команды и просто хороший парень. Тепленький, так сказать, с пылу, с жару. Вот что значит быть книжным воякой, учившимся драке в теории. Финитэ Инткантатум!

Подоспевший Ремус успел подхватить Джеймса, не дав ему рухнуть на пол.

— Теперь ты, Блэк. — поманил Грюм. — Иди-ка сюда.

Блэк не торопился выполнить приказание.

— Империус! — неожиданно рявкнул Грюм.

Сириус застыл. Лицо его сделалось бессмысленным, глаза мутными, будто он наглотался экстази.

— Ну, Блэк, иди уже сюда, хватит бунтовать, — осалился Грюм. — Смотрите внимательно, детки, на что способно это простенькое, но крайне гадостное проклятие. Чистокровный из чистокровных сейчас спляшет под мою дудку, как дрессированная собачка. Давай, сынок, вокруг комнаты подскоками скакать изволь…

Было одновременно и смешно и жутко глядеть на венценосного зазнайку Блэка, скачущего по комнате как безумный пасхальный кролик.

— Финитэ Инкантатум.

Взгляд Сириуса сделался осмысленным. Щеки загорелись румянцем негодования. Он с ненавистью глянул на аврора.

— Не держи на меня зла, парень, — похлопал его по плечу Аластор. — Некоторые уроки должны быть суровыми. Так положено. Только так можно выучиться неустанной бдительности. Только так можно остаться в живых. А то, что я не понравился кому-то из вас — не беда! Я не благородная принцесса с короной и полцарством в придачу, чтобы нравиться. Придёт время, и вы, желторотики, сами сообразите, что к чему. Вы сами все поймёте. А пока — урок окончен. Брысь отсюда!

— Как вам знаменитый аврор? — спросил в коридоре Питер Петтигрю.

— Псих законченный, — выразила общее мнение Мэри.

«Благодарю, Блэк, за то, что спас мою жизнь. Очень мило с твоей стороны».

Когда тебя закрывают от смерти собственным телом, это, по любим меркам больше, чем мило.

«Спасибо, Сириус, за то, что спас меня. Я очень ценю то, что ты для меня сделал».

Звучит глупо.

Если уж на то пошло, Сириус, скорее всего, вовсе предпочёл бы избежать любых слов благодарности. Они оба предпочли бы, чтобы этого разговора не было, но, как не крути, в долгу именно она, Лили Эванс, а потому должна хоть «спасибо» сказать, иначе будет неправильно.

Нужно просто собраться, просто подойти, просто сказать. Несложно, вроде бы? Ну так это в теории, а на практике…

«Я должна сказать тебе, Сириус, что обязана…»

Он и так в курсе, чем она ему обязана.

— Эванс?

Лили вздрогнула и поспешно захлопнула книгу, за которой пряталась, раздумывая над сложным вопросом изъявления благодарности Сириусу Блэку. Все заранее заготовленные слова разом улетучились у неё из головы.

— Рем сказал, что я найду тебя в библиотеке, — тон Сириуса был как всегда небрежно снисходителен.