Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик [СИ]

— Не тронь Поттера, Северус, если дорожишь моим обществом, — жестко сказала Лили, повелительно глядя в бездонные глаза — колодцы. — Позволишь себе отравить его ещё раз и можешь вообще забыть, что мы когда-то были знакомы…

— Ты снова шантажируешь меня?

— Это не шантаж. Это факт. Я не смогу дружить с человеком, который настолько мелок и труслив, что мстит, как баба, сыпля травки в чужой чаек. Я не могу называть своим другом труса, Северус Снейп! Когда Поттер заехал тебе по морде, — я его не оправдываю и не одобряю, — но он делал это в открытую. У тебя был шанс защищаться. А твой способ мести — он просто…откровенно мелок и гадок.

Глаза юного колдуна превратились в щелочки, заполнились мглой:

— Гриффиндорка… — прошипел он, словно змея.

— Что ж? Если ты показал все, на что способен Слизерин, то я горжусь этим.

— Эй, Эванс!

— Чего тебе?

— Ты подумала?

— Да.

— Ну так что?

— Нет.

— Ну Эванс…

— Не канючь. Все равно ничего не добьёшься.

— Ну Эванс…

— Я сказала, отстань от меня! Я занята.

— Ты все время занята. Если я стану дожидаться, когда это прекратится… Эванс, мне очень, очень нужно чтобы ты сказала да! Потому что без тебя ничего не выйдет.

— Поттер, уйди! Ты загораживаешь мне свет. Из-за тебя я не вижу, что читаю.

— Как можно читать, если не видишь? И, к твоему сведению, я не уйду, пока не скажешь да!

— Ты хуже ночного комара! Так и вьёшься, так и вьёшься… отстань уже!

— Нет.

— Хорошо! — досадливо хлопнула девочка книгой. — Тогда уйду я!

— Эванс!!!

Толстая Тетя опустилась за её спиной, ставя точку в диалоге.

Лили продолжала старательно учиться, изображая из себя примерную ученицу.

Учиться в Хогвартсе было интересно. К тому же старательность и усердие давали возможность забыться, отвлечься от личных проблем.

Сначала Петуния. Теперь Северус? Их дружбе, по всей видимости, пришёл конец.

Лили не жалела о поставленном условии, о сказанных другу словах. Она была уверенна в собственной правоте. Нельзя сыпать людям яд. Нельзя!

«Но на самом деле Сев не собирался никого убивать, — жалобно пищал внутренний голос. — Он ведь знал, что Лягушонку окажут помощь…».

Вторая Лили, с поджатыми, как у Макгонагалл, губами, утверждала, что так не играют. Можно бессмысленно рисковать собственной шкурой, если хватает на это храбрости или дури. Но играть чужой жизнью значит проявлять низость.

А низкого человека нельзя уважать и не за что любить.

Сев не разговаривал с Лили. А Лили не разговаривала с Севом. Это по-настоящему страшно — быть рядом и одновременно с этим недосягаемо далеко.

Факультет тем временем продолжал жить своей обычной, насыщенной жизнью. Поттер из кожи лез вон, чтобы не скучать и другим не дать.

Раздобыв в теплице навозных бомб, что использовались для подкормки какого-то вредоносного растения, они вместе с другими мальчишки (даже серьёзный, мрачный Люпин оказался втянут в бурную деятельность) забросали проход к кабинету Зельеделия. Бомбы ожидаемо взорвались.

Занятые своим увлекательно-пакостным делом гриффиндорцы — первокурсники проворонили слизеринский патруль.

Очередной скандал.

Очередное разбирательство.

Люциус был в восторге от того, что гриффиндорцы снова утратили с таким трудом скопленные баллы.

— Поттер!!! Ты хоть раз пытался думать башкой, а не тем, на чем сидишь!? — орал, как гиппогриф в брачный период, Пруэтт. — Мы целый месяц старались выровнять счет! И нам почти удалось! А снова — ты…! Ты меня когда-нибудь доведёшь, Поттер! Я тебя сам убью! Опередив Малфоя!

— А почему, собственно, в виноватых числится один Джеймс? — тихо, как всегда, заговорил Ремус. — Мы все там были.

— Начхать! Мы потеряли баллы! Потеряли баллы — снова! Гриффиндор на последнем месте. На последнем!!! Для вас честь факультета хоть что-нибудь значит, а, Мародеры?! Черти безмозглые!

Лили была с ним согласна.

Последние недели она из кожи вон лезла, чтобы искупить свою вину перед факультетом. Она принесла Гриффиндору около сотни баллов. И вот, по вине Лягушонка, они снова начинают с того места, с которого ушли.

— Эванс!

Лили мысленно застонала.

— Эванс, я больше не могу ждать… Мне нужно твое согласие. Прямо сейчас!

— Твои проблемы. Поттер, я вообще-то не единственная девочка на факультете…

— Зато ты единственная, кто разбирается в зельях!

— При чем тут зелья? — насторожилась Лили.

Поттер поиграл бровями и поблестел глазами:

— Соглашайся на моё предложение, и я всё расскажу.

— Да я и так поняла.

— Что ты поняла?

— Что ты собираешься под Оборотным проникнуть на Святочный Бал. И, скорее всего, потащишь за собой хвостом Петтигрю и, возможно, Люпина. Ну и ещё парочку — тройку доверчивых глупцов, которым не терпится в очередной раз выслушать Пруэтта.

Поттер смущенно и немного обиженно посмотрел на Лили, ероша волосы:

— Как ты догадалась?

— Ты не можешь пробраться на бал так, как есть, — раз. Тебе нужно зелье — два. Складываем один плюс один и получаем…?

— Я понял, — Поттер выдержал паузу, соображая, что делать дальше. — Теперь я от тебя точно не отстану, Эванс. Потому что если я не заручусь твоим участием…

— Всё, Поттер! — потеряла терпение Лили. — Разговор окончен.

— Не окончен!

— Подкатишь ко мне с этим ещё раз, и будешь объясняться с Макгонагалл. Понял?

Поттер понял. Поттер больше не подходил.

Подошёл Люпин.

— Лили?

Тихий — тихий голос, как всегда, заставил девочку вздрогнуть. Взгляд желтых глаз, которые вполне можно было бы назвать кошачьими или цвета бренди, упорно ассоциировался у Лили с волчьим. Самое неприятное, что глаза Люпина жили словно отдельно от всего остального — спокойного, незаметного, уравновешенного.

Жуткий тип этот Люпин.

— Чего тебе?

— Можно с тобой поговорить?

— Не знаю, — ответила она резко, судорожно собирая вещи со стола.

Час был поздний. Кроме неё и Люпина, никого больше не было. Даже библиотекарь куда-то ушла. Она не удивится, если этот тип начнет ей угрожать.

Лили стало очень страшно.

Люпин положил руку на руку девочке. Ладонь его была сухой и горячей.

Лили испуганно вскинула глаза, как кролик на удава.

— Чего тебе от меня надо, Люпин?!

— Не бойся, — вскинул он руки в примиряющим жесте. — Я ничего плохого тебе не сделаю.

Желтые глаза. Совершенно жуткие. Куда там Блэку? У Блэка они стылые от высокомерия, у Люпина — тоскующие.

Но у обоих какие-то обреченные…

— Я только поговорить хочу. Только поговорить… Решишь уйти — удерживать не стану.

Лили немного расслабилась:

— Насчет Оборотного разговор?

— Тс! Не так громко…