Диана Джонс - Дом за порогом. Время призраков [litres]

Поставила чашку и бросилась к кастрюле, в которой булькал заварной крем, чтобы показать, как у нее много дел.

Тогда Фенелла заговорила – гулко и оглушительно:

– А я пришла. – Да уж, подумала Салли, такое чувство, что это Фенелла, а вовсе не Салли решила всех пугать и изводить. – Я пришла, потому что нас опять не накормили ужином.

– И нечего так на меня смотреть! – бросила в ответ миссис Джилл. – У меня и без того хлопот полон рот – не хватало еще бегать за четырьмя взрослыми девицами, которые могли бы и сами о себе позаботиться. У вас там своя кухня есть. Вот сами себе и готовьте. Я в твоем возрасте…

Фенелла ледяным тоном перебила:

– У нас в кухне нет плиты.

– Так поставьте! – ловко парировала миссис Джилл, будто мяч отбила. – Пусть ваша мать попросит, чтобы вам поставили плиту, и тогда…

– За наш ужин заплачено, – сказала Фенелла. – На сегодня.

– А я-то тут при чем? – взвилась миссис Джилл. – Не мое дело, кто кому за что заплатил! Я тут просто повариха. И вообще, не понимаю, как мне всех кормить из тех запасов, которые закупает твоя мать! Что она только себе думает?

Остальные женщины опасливо косились на мрачную Фенеллу и, похоже, считали, что миссис Джилл требуется подкрепление.

– Лапочка, даже мяса на всех толком не хватило, – сказала одна.

– И овощи кончились. Нам пришлось положить замороженные, – подхватила вторая.

Фенелла им улыбнулась. Зрелище было кошмарное. Как будто лицо у нее треснуло пополам.

– Ничего страшного. Зато у вас будут брать интервью по телевизору, когда мы перемрем от голода.

Женщины переглянулись. Ничего себе!

– Ой, да ладно! – рявкнула миссис Джилл. – Погляжу в холодильнике – может, что-то и осталось. Хлеб и сыр возьми вон там, в шкафу. И я дам вам немного заварного крема, так уж и быть.

Миссис Джилл заметалась между шкафчиками и холодильником, загремела мисками и тарелками. Фенелла молча стояла и принимала все, что предлагала миссис Джилл. И в итоге набрала в два раза больше, чем обычно полагалось им на ужин, и еще миску заварного крема в придачу. Вскоре ее костлявые руки обхватили столько провизии, что она еле могла ее унести.

– Спасибо, – молвила она наконец. Это прозвучало царственно.

– Не понимаю, почему тебе сестра не поможет, – проворчала миссис Джилл, снимая с плиты кастрюлю с кремом. – Она в два раза тебя крупнее.

Фенелла прижала подбородком кусок сыра, чтобы не упал. И коротко и остро взглянула на миссис Джилл из-под закрученных в узлы волос.

– Если вы про Салли, то она умерла, – сказала она.

Миссис Джилл разинула рот – сигарета прилипла к нижней губе. Развернулась с кастрюлей в руках. В упор уставилась на Салли, которая висела в воздухе рядом с Фенеллой. Отвисшая челюсть окаменела, рот стал квадратный.

– АААААааааа-а-а! – завизжала миссис Джилл протяжным затихающим визгом, будто падала в пропасть, и уронила кастрюлю.

Крем разлетелся в стороны. Длинные желтые капли и брызги прошили Салли насквозь, заляпали мушиные ноги Фенеллы, растеклись по полу кухни до самой блестящей двери. При виде этого остальные две женщины тоже завизжали.

– Какой ужас! – обрадовалась Фенелла. – Вот досада!

Она повернулась и двинулась к двери, слегка поскальзываясь в ручье крема. Толкнула дверь: бум! Салли нырнула следом.

Миссис Джилл за дверью завизжала с новой силой:

– Ой, только поглядите! Сквозь дверь прошла! Вы вииииидели? Прямо сквозь двееееерь!

Ее было ясно слышно и за зеленой дверью, когда Фенелла протиснулась в нее, бережно придерживая охапку провизии. Имоджин и Шарт бросились ей навстречу.

– Ой, как здорово! – воскликнула Шарт при виде еды. – А что за вопли?

– Какая ты умница, Фенелла, – похвалила Имоджин. – А кто кричит?

– Миссис Джилл, – ответила Фенелла. – Облила меня кремом. По-моему, она психическая.

– В каком смысле? – спросили сестры.

– Ну, психиатрическая, – сказала Фенелла: она вечно путалась в трудных словах. – Психопатическая. Ну сами понимаете.

Она осторожно подошла к столу и сгрузила на него свою охапку. Шарт подхватила миску консервированных помидоров, которая едва не съехала на пол. Имоджин поймала кусок сыра, который вывернулся из-под подбородка Фенеллы.

– А случилось-то что? – не отставали они.

– Она подумала, что я привела Салли, – сказала Фенелла.

Ни Шарт, ни Имоджин не проявили ни малейших угрызений совести. Они рассмеялись: Шарт от души, Имоджин – сквозь слезы.

– Но Салли здесь нет! Что ты имеешь в виду, Фенелла?

Фенелла никогда не могла ничего толком объяснить. Как-то раз она призналась Салли, что просто не умеет. Она отлепила ломтик отварной солонины от холодной яичницы и изо всех сил постаралась втолковать сестрам, как все было.

– Она подумала, что Салли – призрак, и расплескала по полу весь крем.

Имоджин растерялась:

– Я не знала, что крем изгоняет призраки.

Шарт тоже растерялась:

– Не может же быть, чтобы Салли стала призраком.

– Да нет, может, – сказала Фенелла. – Ты на Оливера посмотри.

От запаха съестного Оливер проснулся и снова обнаружил, что Салли здесь. Тяжело поднялся, рокоча и роняя слюни, и подвальсировал к столу с видом довольно грозным.

– Он не сможет меня укусить, даже если захочет! – испуганно напомнила себе Салли.

– Ходит, как верблюд, – заметила Имоджин. – Болтает лапами в стороны.

– Это у него врожденное уродство, – ответила Шарт. – По-моему, он просто проголодался.

– Маразматик, – сказала Фенелла.

Оливер под шумок провел носом над столом и снова проделал свой фокус с магнетизмом. Умолк на мгновение, чтобы проглотить, и опять зарычал.

– Нечестно! – сказала Фенелла. – Я тут почти ничего не люблю, кроме холодной яичницы!

Шарт отпихнула нос Оливера и начала выбирать еду для него. К холодной жареной картошке и консервированным помидорам ей пришлось добавить четыре банки собачьего корма. Оливера было трудно прокормить. Когда Шарт поставила ему на пол тарелки, это, похоже, несколько примирило его с присутствием загадочно переменившейся Салли. Рычание утихло. Задний конец Оливера мирно заколыхался, а расплывчатый по контурам передний конец деловито склонился, чтобы немного повозить тарелками по полу. Остальные уселись втроем за ужин. Салли завистливо наблюдала за ними. Не то чтобы она проголодалась, но и перекусить было бы славно, просто за компанию. К тому же ее и вправду раздражало, что Фенелла, перепробовав все, что стояло на столе, согласилась поесть только холодной тушеной фасоли.

– А еще удивляешься, что у тебя так выпирает живот! – сказала Салли Фенелле. – Ты как голодающая дикарка с плаката про гуманитарную помощь!

И точно, дикарка. Салли вспомнила, как Фенелла молилась Мониган и записку Фенеллы: «Дорогие родители! Мы убили Салли…»