Диана Джонс - Дом за порогом. Время призраков [litres]

– Все мальчишки чокнутые, – сказала Фенелла.

– Да? – спросил Говард. – Правда? А девочки всегда ведут себя исключительно разумно – например, лежат под столом и жуют бумагу…

Настала пауза, пока Фенелла нацеливала на него свой самый выдающийся свирепый взгляд.

Потом Имоджин, которая была явно не в своей тарелке, выпалила:

– По-моему, это крайняя жестокость и варварство!

Молчание затянулось и стало неловким. Имоджин ни на кого не смотрела. Она сидела, окостенело подавшись вперед и склонив голову под странным углом, будто прислушивалась, и смотрела в свой кофе.

– Имоджин и правда ужасно несчастная! – вырвалось у Салли.

Лицо у Имоджин с ее волевыми ангельскими чертами будто слегка распухло изнутри – от рвущихся наружу слез. Мальчики тоже это заметили. Но они не понимали ее и только смущались.

– Интересно, – сказала Салли, – именно такое лицо было бы у Имоджин, если бы она знала, что я умерла?

– И-мо, не грус-ти! – пропел Говард, силой вернув себе привычную веселую мину. – Я завтра скажу ему, что мы просто пошутили.

Имоджин ничего не ответила. Просто сидела, подавшись вперед, набухшая от слез.

– Честное слово, – сказал Говард.

Имоджин по-прежнему не отвечала и даже не смотрела на него, и тогда он откинулся на спинку стула с деланым вздохом наслаждения и обвел глазами кухню.

– Как приятно окунуться в атмосферу домашнего уюта!

В эту минуту его слова прозвучали несколько саркастично, но Салли понимала, что он говорит искренне. Просто не придумал ничего лучше, чтобы напомнить Имоджин, что он ей благодарен. Это ведь Имоджин предложила, чтобы мальчики приходили к ним в гости. Как-то раз, года два назад, – да, кажется, так – Имоджин нашла в кустах между школьным садом и огородом новенького мальчика, который плакал от тоски по дому. Это и был Говард. И хотя он был на год старше Имоджин, но пробудил в ней материнские чувства. Она привела его в кухню и отпаивала чаем со сгущенкой, украденной из шкафа миссис Джилл, пока Говарду не полегчало.

Назавтра Говард вернулся – и на следующий день, и на следующий, – а когда у него завелись друзья, привел и друзей. Они протоптали в самой середке живой изгороди вокруг сада широкую тайную тропу.

Засов на двери снова звякнул, и сразу все изменилось, кроме печали Имоджин. В кухню, хохоча, вошел Джулиан Эддимен и водрузил на стол пакет с булочками.

– Две стибрил, одну выклянчил, три купил, – похвастался он. – Ну как вам?

– Гениально! – сказала Шарт.

– Что-то я тебя не узнаю. Что они там такого сделали, что ты за три заплатил? – спросил Говард.

– Я только пообещал, что занесу деньги, – ответил Джулиан.

– Ну тогда ладно, – сказал Говард. – Ух ты! Это же пончики с джемом! Мои любимые!

– У Перри по вторникам всегда пончики, – сказал Джулиан. – А иначе зачем я туда ходил, по-твоему? Положись на дядюшку Джулиана. Он ничего из виду не упустит.

– Уберите пакет от Оливера! – закричала Шарт и вскочила со стула, чтобы снова поставить чайник.

Размытый нос Оливера как раз протиснулся поверх плеча Неда, чтобы опробовать фокус с магнетизмом на пончике-другом. Джулиан и Фенелла схватились за пакет, хохоча, и убрали его подальше. Но Нед, похоже, проделал фокус с магнетизмом за Оливера. Салли увидела, как он передал Оливеру через плечо липкий от варенья кусочек, улыбаясь украдкой. Какой он странный мальчик, этот Нед Дженкинс. Вот Джулиан Эддимен никогда ничего не делает украдкой и не стал бы строить рожи и дергать рукой, как Нед в саду.

Салли напрочь забыла Джулиана Эддимена и вспомнила о нем только сейчас. Она сама не понимала, как так вышло. Он был темноволосый и яркий, с такими же черными бровями, как у Фенеллы, и глаза у него были почти такие же синие и сияющие, как у Имоджин, и большой рот с удивительно красными губами, которые словно бы всегда смеялись. Джулиан Эддимен и правда много смеялся. Но прежде всего в нем бросалось в глаза другое: где бы он ни оказывался, он сразу становился главным. Не то чтобы он любил командовать. И дело было не в том, что он учился в пятом классе и был старше даже Шарт. Просто там, где был Джулиан Эддимен, все шло так, как хотел Джулиан Эддимен.

Он и сейчас стал главным – и это вышло само собой. Нед подвинул стул, Оливера спихнули с дороги, и Джулиан Эддимен уселся за стол с кружкой кофе рядом с Шарт и лицом к Фенелле. Он поглядел на Фенеллу и рассмеялся. В этом не было ничего особенного, но Салли поймала себя на том, что смотрит на Джулиана Эддимена и чувствует себя донельзя странно. Когда она смотрела на него, все словно бы дрожало, как будто ее вот-вот снова сметет волной ужаса. Такое впечатление, будто она очень боится Джулиана Эддимена.

– Фенелла, – сказал Джулиан, – у меня обман зрения или ты закрутила волосы в две гульки, как у старой бабки, по одной над каждым глазом?

– Меня тоже так и подмывало спросить, но я сомневался, что это вежливо, – подхватил Говард.

Фенелла с достоинством выпрямилась:

– Так волосы не лезут в глаза. Но раз уж ты спросил, это часть Плана.

– Священного плана природы или еще какого-нибудь? – спросил Говард.

– Плана, который мы разработали, чтобы немножко встряхнуть родителей, – пояснила Шарт. – Мы решили доказать им – и на самом деле еще и Салли, – что они не заметят, если с кем-то из нас случится что-то ужасное.

– Если кто-то из нас умрет! – беспощадно выговорила Имоджин, не поднимая головы.

– Я засеку, сколько времени у них уйдет, чтобы заметить мои гульки, – сказала Фенелла. – Если до Рождества не заметят, погляжу, что будет, если я тяжело заболею.

– Как ты это сделаешь? Выпьешь яду? – рассмеялся Джулиан Эддимен.

Фенелла выпрямилась с еще большим достоинством:

– Я не собираюсь действовать напролом. – Она задрала подбородок. – Лягу в постель, буду стонать и думать, что я бледная.

– То есть притворишься больной? – уточнил Нед.

Фенелла искренне оскорбилась:

– Это не притворство! Когда я болею, миссис Джилл обязана приносить мне обед, а она ругается, что я болею, когда у нее столько работы. Говорит, это все просто психология. Это значит, что все у тебя в голове. То есть когда я думаю, что я бледная, для моей головы это как настоящая болезнь, так ведь?

– А по-моему, это все-таки притворство, – сказал Нед.

Говард весь сник:

– Не знаете вы, как вам повезло, что вы такие независимые. Мне бы так.

– У тебя-то все отлично! – огрызнулась Имоджин. – Приходишь сюда по вечерам и весело проводишь время. Тебе не нужно с этим жить!

Джулиан Эддимен от всего этого заскучал. Салли видела, как он ерзает, хотя старалась на него не смотреть. Ей не нравилось, какое ощущение он у нее вызывает.

– Ладно, хватит, – нетерпеливо вклинился он. – Когда начнем сеанс?