Богатова Властелина - Хранящая огонь [СИ]

Ливень пока не спешил обрушиваться, будто ждал, когда воины поставят навесы и разожгут под ними костры. Раскинули только пару шатров, больше и не уместилось средь толстых старых елей и древних, покрывшихся плешинами мха, высотой в рост человека скал. Мирина сразу скрылась в одном из них и не показывалась наружу. Конечно, он не мог оставить её совсем без присмотра и потому заранее позаботился, дав приказ своим людям приглядывать за ней: мало ли, может попытаться и сбежать вновь. Теперь он будет смотреть за ней с особым тщанием и не позволит больше ускользнуть.

Стало совсем хмуро и серо кругом. Где-то над головой, над самыми макушками сосен, гулял ветер, вороша тяжёлые хвойные лапы, а потом, как бы в отместку за ожидание, поднялся ураган, принося с собой влажный грозовой воздух. Густые кроны не пропускали его, буря свирепствовала в вышине, качая деревья, и те под гнётом её постанывали, скрипели, где-то обламывались и падали старые ветки.

Вихсар отдал распоряжения воинам, распределив каждому их обязанности: кому в дозор, кому следить за кострами, и отправился к огню, горевшему во всю мощь под одним из смастерённых Угдэем укрытий. Невольно всё бросал взгляды в сторону шатра, где схоронилась Мирина.

Наверное, ей там страшно одной. Хотя, зная её нрав, вряд девушку может испугать шторм. А не выходит, потому что не желает его видеть. Вихсар опустился на подстилку рядом с костром, утомлённо, хоть он и не чувствовал усталости в мышцах, откинулся на поваленный и облупленный лосями ствол дерева, уставился на уже закипевшие во всю котлы. Тимин — юноша двенадцати зим, которого взял он с собой помощником, поторопился засыпать в бурлящую воду пряностей разных да трав, и вскоре по становищу и всему лесу разлился ароматный запах варёного вяленого мяса, такого наваристого, что могло приманить и опасного зверя. Хотя в такую непогоду верно уже по норам спрятались и самые лютые хищники, должны были почуять близкий ливень. Подняв голову, Вихсар разглядел через прорехи густого елового полога тянущиеся медленно тучи, изредка ронявшие редкие крупные капли. Но ливень будет — Вихсар чуял.

Мирина так и не выходила, даже когда еда была уже приготовлена. Вихсар насторожился, послав Тимина за ней. Отрок веление исполнил быстро и вскоре вернулся с ответом.

— Говорит, что не голодна.

Хан так гневно сузил глаза, что Тимин потупил взгляд и отошёл быстро. Ну что ж, если хочет, пусть, он даст ей время. Хотя, это была не самая лучшая затея. Мысли о том, что она там одна, в тепле и сухости, завёрнутая в шкуры, вновь вызвали острое, куда более сильное желание, которое скрутило его до такой степени, что заныло в паху. Может, катись оно всё, вторгнуться внутрь, сгрести её в охапку, стиснуть в объятиях, сдёрнуть одежду да прижать к себе, почувствовать её тело своим, вдавить в постель, неистово взять под нарастающий шум ветра и грохот дождя. Его аж в дрожь бросило и жаром окатило от одного лишь представления. Резко оттолкнувшись от дерева, Вихсар встал. Быстро стянул сапоги, принялся растягивать налатник.

Угдэй, который управился с приготовлениями к ночлегу и возвращался к своему хозяину, аж вытянулся в недоумении, что же вождь задумал. Вихсар снова глянул в сторону палатки, смял кулаки до хруста, шагнув в сторону леса, на ходу выдергивая из ствола топор.

— Куда ты? — окликнул Угдэй, поворачиваясь.

— Останься тут, — велел вождь, развернулся и пошёл вглубь чащобы.

Топор так и мелькал лезвием, Вихсар мог бы повалить целое дерево за один раз, взмахивая вновь и вновь, рубя с деревьев сучья. Накопившее напряжение нужно было куда-то выпустить, да и с пользой заодно. Он остановился не скоро. А когда нарубил ветвей больше, чем достаточно на всю ночь, сунул топор за пояс, переведя дух, ощущая, как ноют и горят мышцы на спине, плечах, руках. Страшно хотелось пить. И дождя, как назло, всё не было — теперь он его жаждал. Он успел собрать всё, что нарубил, и донести до становища, сложить под навес, когда хлынул ливень с такой мощью, что оглушил даже. Непроницаемая серая стена поглотила всё вокруг. Хан откинул топор и шагнул из-под навеса под тугие холодные струи. Огромные капли горошинами забарабанили по плечам и спине, шёлковая рубаха вмиг стала мокрой, прилипла к телу, с взмокших волос заструились за ворот дождевые ручейки, и стало намного легче, даже внутри всё замерло от пробравшей до костей бодрости. Он запрокинул голову, подставляя лицо ледяным струям, ливень окатывал, смывая усталость и злость, оглаживал кожу, расслаблял. Теперь Вихсар был весь до нитки мокрым. Тряхнул головой сбрасывая капли, откинул назад мокрые волосы, сквозь мутную пелену разглядел тревожно наблюдавшего за ним батыра.

Угдэй сидящий, как медведь в берлоге, под укрытием, завернувшись в плащ — никак замёрз? — только головой качал, ёжась. Вихсару же было жарко, он горел изнутри, тлел, и ни рубка сучьев, ни холодный дождь не угомонили этот пожар внутри него. Нет, точно обезумел. Так нельзя. Он не может свихнуться из-за неё. Нельзя допустить, чтобы она проникла в него слишком глубоко. Хотя верно поздно о том думать, она заполнила голову, сердце, и он её хотел, остро.

Постояв немного, пока дождь не убавил в силе, хан зашагал к кострищу под навес. Шаг его сбился, когда взгляд зацепился за приоткрытую кошму, из-за которой осторожно выглядывала Мирина. Но стоило ей приметить его, она резко задёрнула полог. Он, оставив свою изначальную цель присоединиться к батыру да разделить хлеб, направился к шатру, позабыв обо всём. Он был хозяином и он имел право утвердить своё положение, но он помнил о том, что не коснётся её сейчас. Только заглянет в омуты её глаз и услышит её голос, запах, особенно запах, вдохнёт его. Ко всему он хотел выяснить, касался ли её другой мужчина, пока она была вдали от него. Хотя Вихсар не был уверен, что это нужно ему знать именно сейчас, ведь его просто разорвёт от ревности. И тогда уж точно не сдержится, обязательно возжелает непременно утвердить себя в ней. Конечно, ничего она ему не расскажет, но Вихсар почует это по запаху, по взгляду. Тогда, в саду, он не ощутил ничего подобного, но в тот миг Сугар была слишком взволнована, и это сбивало.

Вождь резко отдёрнул полог и, пригнув голову, бесшумно и уверенно вошёл внутрь. В шатре было сухо и тепло, пахло еловой смолой, тлел очаг, который выложили из камней прямо посередине, пусть небольшой, но грел ощутимо, обливая стены бурым светом. Мирину Вихсар нашёл стоящей у занавеса, что отделял часть укрытия, где и поставили лежанку для сна. Невольно задержал дыхание, окидывая всю её взглядом. Голова девушки теперь была не покрыта, волосы строго собраны в косу, одета всё в то же платье цвета дыма, которое только подчёркивало глубину и яркость глаз. Как осколки льдин, они вонзились в вошедшего мужчину и не выражали ничего, совершенно. Вихсар столкнулся с твёрдым безразличием, а сама она была будто высечена из льда, непреклонная, прямая, но уже не напуганная. Что-то в ней изменилось. Он ещё несколько мгновений рассматривал её тонкие черты лица, скользя взглядом по стройному стану, ощущая, как желание нарастает в нём, опускаясь к бёдрам, заставляя тяжело дышать. Вихсар качнулся вперёд, Мирина шагнула назад, этот жест вынудил его замереть на месте.