Ева Фёллер - Золотой мост [litres]

Себастьяно тоже не стоял на месте и почти достиг цели, ему оставалось несколько шагов. И все же он не бросился прямо на стрелка, а, сделав крюк, пробежал вплотную мимо возвышения, там, где сидела королева. На долю секунды у него в руке что-то сверкнуло, и он помчался дальше.

Анри остановился, взял пистолет обеими руками и тщательно прицелился в Ришелье. В то самое мгновение, когда грянул выстрел, Себастьяно с разбега мощным прыжком вратаря прикрыл кардинала своим телом.

– Нет! – крикнула я. – Нет!

Я летела и летела, путь через зал простирался передо мной во всей своей бесконечности. Вокруг меня кричали и разбегались во все стороны люди. С обнаженными шпагами в зал ворвались гвардейцы, перекрыв мне дорогу. Анри скрылся через боковую дверь.

– Схватить его! – услышала я чей-то крик. Затем, намного дальше: – Он на задней лестнице! Кто-нибудь, живо ему наперерез! – А еще чуть позже ликующий вопль: – Мы взяли его!

Рядом со мной возникла Мари с побелевшим испуганным лицом. Оттолкнув ее в сторону, я помчалась дальше.

Секунду спустя я уже опустилась на колени рядом с Себастьяно. На его левом плече, пропитывая камзол, быстро разрасталось кровавое пятно. Рыдая, я сняла маску и наклонилась к нему.

– Себастьяно! Ты слышишь меня? Не покидай меня! Пожалуйста!

– Я никуда не собираюсь уходить, – проговорил он хрипло, но очень внятно.

– Ну-ка, пусти, – сказал Хосе. Он мягко отодвинул меня в сторону и отогнул отворот камзола, чтобы обследовать рану.

Я быстро отвела взгляд, почувствовав, как накатывает дурнота. Никогда не могла спокойно переносить вида крови.

Вдруг кто-то мягко поднял меня на ноги. Королева. Сняв вуаль вместе с маской, она озабоченно оглядела меня.

– Сперва продышись, – посоветовала она.

Я стала глубоко дышать, изо всех сил стараясь не упасть. Украдкой взглянув на Себастьяно, я поняла, что Хосе пытался остановить кровотечение, наложив компресс, который, однако, уже настолько пропитался кровью, что стал ярко-красным. Мне снова стало плохо, пришлось ухватиться за руку королевы.

– Бедная девочка, – сказала она. – Как тебя зовут?

Понятно, мы ведь как бы не знакомы.

– Анна, – еле слышно ответила я. И с облегчением выдохнула. Компресс был красным не от крови Себастьяно, а сам по себе – им послужила шапка кардинала.

Хосе взглянул на меня, чтобы успокоить.

– Не волнуйся, с ним все будет хорошо.

Королева улыбнулась.

– Прекрасно!

Ее рука слегка пожала мое плечо. Губы беззвучно сложились в слово, которое увидела только я. Спасибо . Остальное я прочла в ее глазах. В ее безупречном декольте искрилось и сверкало бриллиантовое колье. Не заметить его было невозможно, и король тоже увидел. Он пристально смотрел то на вырез платья жены, то на кардинала, и ему поразительным образом удавалось одновременно демонстрировать и облегчение, и раздражение. Он откровенно радовался тому, что обвинения Ришелье оказались безосновательными. Но вместе с тем он явно злился – на кардинала. Всем своим видом он словно бы сообщал самому высокопоставленному государственному деятелю: и не думай больше подходить ко мне с чем-то подобным, дружок!

Я снова опустилась на колени рядом с Себастьяно и взяла его за руку.

Король подозвал стражу.

– Принесите носилки для этого храброго юноши. Клянусь, никогда еще не видел столь бесстрашного поступка. – Он с интересом разглядывал Себастьяно и даже присел рядом с ним, чтобы убедиться, что рана обработана должным образом.

Кардинал, упавший во время этой переделки на пол, сидел, всеми оставленный, на пятой точке и выглядел весьма удрученным. Шапку его только что использовали не по назначению, воротник перекосился, еще недавно старательно закрученные усы свисали бахромой. Он оглянулся по сторонам, но никто и не думал спешить ему на помощь. Все присутствующие с восхищением и сочувствием окружили его храброго спасителя, принявшего пулю злоумышленника на себя.

– Вы должны щедро вознаградить этого юного гвардейца, – благодушно сказал король кардиналу. Тот, волей-неволей вынужденный подняться самостоятельно, отряхнул одежду. На красной ткани красовались полосы грязи, и с одной стороны одеяние во всю длину разорвалось по шву.

Насупившись, Ришелье бросил взгляд на своего мушкетера.

– Это и правда необычайно мужественный и самоотверженный поступок. Примите мое искреннее восхищение, Фоскер. Я обязан вам жизнью. Уже дважды.

Казалось, самоотверженность Себастьяно начинала интересовать его все больше. Щеки у него порозовели, глаза блестели, он постепенно распрямлялся. Я догадывалась, какие мысли проносились у него в голове. Не в короля стрелял злоумышленник, а в него, первого министра. Самого значительного и влиятельного человека во Франции. Вот лучшее доказательство его исключительности! Его захлестнула волна эйфории, которая, несомненно, омрачалась видом бриллиантов на груди королевы. Он бросил быстрый взгляд в ее сторону, и в лице его промелькнула злоба, а когда он снова посмотрел на Себастьяно, к восхищению прибавилось раздражение. Но он прекрасно понимал, что никакого компромата на Себастьяно у него нет, тем более что по воле случая тот стал новым национальным героем. Любая попытка расквитаться с ним за внезапное возвращение колье изобличила бы Ришелье как зачинщика коварной интриги. Руки у него были связаны, и он это понимал.

Жак и Жюль, придя с носилками, рассыпались в похвалах героизму Себастьяно. Когда они его укладывали, я заметила, как в другом конце зала два мушкетера уводили Мари. Причина ареста была очевидна. Ее мнимый дед намеревался убить кардинала, значит, пока что ее считали соучастницей заговора. Но я точно знала, что она ни при чем. Анри манипулировал ею. Так же, как он манипулировал Себастьяно, с той лишь разницей, что с Мари он проделал это еще до перехода в прошлое. Старейшины были наделены своеобразными, мощными дарованиями. Одним-единственным касанием они могли отнять или вернуть воспоминания. Или создать полностью вымышленные. Мари была жертвой, она ни о чем не знала.

Мой взгляд встретился со взглядом королевы, и я поняла, что она думает о том же. Она незаметно кивнула – молчаливое обещание позаботиться о Мари. На моей душе стало легче.

Себастьяно вынесли из зала, в то время как первые гости, которые незадолго до этого, визжа, спасались бегством, потоком тянулись назад и, падкие на сенсацию, осматривали место происшествия. Мы с Хосе шли рядом с носилками, и я держала Себастьяно за руку.

У дверей к нам подошел Филипп. Он смыл с носа кровь и причесал волосы.

– Ну, вам сам черт не брат, – сказал он Себастьяно. – Я все видел. Он говорил с восхищением, но вместе с тем выглядел глубоко подавленным, и я знала почему. Он все еще не мог поверить, что Сесиль сговорилась с Гастоном. Его мир пошатнулся.