Ада-Аска Эссе - Выбор Хаоса [СИ]

Отправляю спать герцога и в ужасе смотрю на Агнес.

— Фактически это аннексия. Тихая, мирная.

— Мирные драконы… хуже некуда, — шутит, но я вижу, что баронесса в таком же потрясенном изумлении как и я.

Драконы нанесли удар, после которого трудно будет оправиться. «Еще не нанесли», — поправляю себя.

— Ты слышала, так и есть, — говорю.

— Нельзя этого допустить, — озвучивает баронесса мои мысли, — Убить его?

Слегка спутать карты тварям? Но все козыри у них на руках. У нас только герцог.

— Он нравится тебе.

Даже не спрашиваю, утверждаю.

— Какая разница, он всего лишь человек.

— Демон и человек… — размышляю вслух, — А демон и дракон?

Вместо ожидаемого отвращения, на лице ее легкое недоумение.

— Все одинаково невозможно, — отмахивается баронесса.

Она права. Невозможно.

— Нельзя допустить, чтобы эта сделка состоялась. Но его смерть ничего не решит, драконы назначат опекунов для наследника. Своих. Герцог должен жить, но не должен подписать договор, — размышляю вслух.

— Если он будет не в состоянии подписать, объявлен недееспособным, Опекунский Совет возглавит барон. А я смогу оградить его от давления. Дашь гвардейцев?

— Слишком много драконов.

— Когда совет узнает правду, драконов станет меньше. Им придется убраться, с удовольствием помогу в этом.

— И союз с нами?

— Почему нет? Мы были союзниками.

Молчим. Наши мысли текут в одном направлении. И что предстоит совершить понятно, ничего другого просто не остается.

— Доведешь его до предела.

Она соглашается, кивает мне и вопросительно, с ноткой скорби, едва различимой:

— Это обратимо?

Не знаю, не пробовала — не тот ответ, что должен прозвучать.

— Сделай все как в последний раз, — предлагаю.

Порой смерть лучший выбор. Но эта роскошь не для герцога Палеодо.

Отступаю в сторону и смотрю, как баронесса будит его поцелуем. Притянутые друг к другу они избавляются от одежды. Переплетаются дуэтом движений и звуков: покрытые испариной тела естественны и откровенность их ласк не шокирует. Я словно раздваиваюсь, одновременно участвуя в ритуале и наблюдая его.

Баронесса светится изнутри, своим демоническим огнем и герцог купается в отблесках ее силы. Ведет партию она: язычком скользит по напрягшемуся животу, глаза прикрыты и комната насыщается острым запахом. Пота и желания. Время растягивается.

Я никогда не имела склонности к рифмоплетству, тут же сами собой стали соединяться слова:

Баронесса как в трансе, скатывается по дрожащему телу, частями, каплями ртути собираясь в его ногах…

Она лелеет герцога, нежно. Это поклонение мужскому началу и одновременно господство.

На особенно пронзительный стон герцога баронесса реагирует своим, недовольным, и выпускает из плена вздыбленную, выласканную до синевы плоть.

Невольно сглатываю. Нагота для меня не секрет, но такую я наблюдаю впервые и эта непристойная мокрая красота не отпускает.

Когда баронесса приподнимается и покрывает собой, садиться легко и естественно, довольной улыбкой утверждая: здесь мое место, плененный герцог тянется, пытаясь поймать что-то губами и удержать руками, из которых она раз за разом вырывается.

На губах зудит:

А потом усмиренная, вдруг, на одной ноте стонет. И этой очевидной слабости герцогу достаточно, чтобы скинуть, перевернуть, подмять под себя. И ритмично двигаясь, утвердить власть, обозначить победу, застыть, ненадолго, с коротким, хриплым выдохом, и беззвучно опасть меж широко раздвинутых ног.

Он любит ее, просто, по-человечески, без затей.

Хотела знать, как это, когда демон и человек? Узнала.

Рождается последняя, завершающая строка:

Поднимаю голову герцога, рывком за волосы, пользуясь его блаженной беспомощностью, жестко взламываю. Пленяю сознание и закольцовываю. Личная нирвана Палеодо запирается лентой Мебиуса. Отныне он будет есть, спать, ходить, но ни единая мысль не прорвется изнутри. И ничто не потревожит снаружи.

Голая, сырая, как вылупленный мотылек, баронесса подбирает одежду.

— Дождемся утра или уйти лучше сейчас?

— Сейчас, — отвечает она.

У порога оборачивается. Не удивлюсь, если вернется. Для поцелуя в лоб, к примеру, это было бы логично, но она всего лишь довольно улыбается:

— Все равно что убить?

— Это обратимо, — замечаю.

Экипаж. Сонный лакей. Кучер. Где-то там баронессу ждет барон. Завтра у всех дел будет предостаточно. Мы молча прощаемся.

В поместье благословенная тишина.

Засыпаю с мыслью, что ковыряться в чужих мозгах становиться уже привычкой, дурной к тому же.

Мне снится как бесится Император, отчитывая Лириана ал Ланита. В какой-то момент вместо Императора, подле дракона, оказывается мой братец. Рвет тому когтями грудь и я просыпаюсь, не желая ни вспоминать сон, ни толковать его.

Рик отлавливает меня за завтраком и таким тоном, словно он один тут работает, требует резолюцию под документом, с которым еще надо ознакомиться.

— Сам напиши. Ты прекрасно знаешь каким бы было мое заключение.

— Я не могу, Ваше Высочество.

— Пиши, — махаю ручкой, — Печать у нас кто ставит? Канцлер, рука короля. Ничего неподобающего он не пропустит.

По себе знаю.

— Всю поступающую информацию по герцогству Рейдих ко мне, сразу. И Иржи Даса позови.

Вот так работать мне нравится. Без протокола, в удобном халате, за чашечкой кофе. Озадачиваю своего начальника СБ требованием предоставить два звена, в распоряжение барона Стани с супругой. Остальных держать наготове.

Все идет своим чередом, подстегивать события нет нужды, но оставаться в бездействии и наедине со своими мыслями, уже просто невозможно.

Удачно вспоминаю о незаконченном деле. Так никого и не послала в эту Школу Магии. А теперь и некого.

Отзываю Бьюи и ввожу в курс дела. Подготовка необходимых документов по Рейдих следующий шаг, необходимый шаг. В крючкотворстве маркиз безупречен, как и во многом другом.

— Может сработать, — выносит вердикт Бьюи, — Относительно благоприятный прогноз.

В роли диагноста он тоже хорош. Его одобряющая улыбка излечивает все мои сомнения. Я переодеваюсь и перекидываю себя в Рейдих…

Во всех своих неприятностях вы виноваты сами, говорят демоны. После того как оные случаются и успешно преодолеваются. Несогласные с этим утверждением молчат, уже ни о чем не рассуждая. До некоторых пор эта банальная истина вызывала у меня лишь пренебрежительное пожатие плечами. Теперь же, вспоминая дальнейшее, размышляю, не рука ли Хаоса водила нами?