Марион - Потерявшие сокровище. Книга 2 [СИ]

— Твой реверанс очень понравился императору, и он передал тебе привет. — Произнес Шао.

— Да? Какой такой реверанс?

— Да тот, который министра Савко сегодня озвездил до нелепого ярко.

— Не знаю никого по имени Савко.

— Ладно, дурачься сколько влезет. — Принц открыл глаза и посмотрел на улыбающееся лицо. — Но он действительно благодарен. Твоя выходка сделала куда как больше, если бы ты просто с ним поговорил ни о чем.

— Да? Это так обернулось?

— Да. — Шао сел. — То, что ты погулял с их златогривой куклой, это так, временная акция незначительного повышения одной дамы и поднятие престижа дома к чьей фамилии она принадлежит. Но вот забрать музыканта-ханти и еще и с открытой обучающей системой, не под инструмент, а под свой стиль под который будет создан инструмент… Сато это эффект разорвавшейся бомбы. В империи тот, кто владеет ханти-мастером почитаем и уважаем, а тот, кто растит своего мастера сам, способен одним своим присутствием поднять рейтинги или задавить их. Только из-за бренчащих на струнах музыкантов дела такие делать можно. А ты посчитал, что его необученный новичок в среде ханти-мастеров достоин стать частью твоей свиты.

— Давай я закончу мысль: я под зад мешалкой пнул нужного человека в нужную сторону и с нужной скоростью, да еще и понимающего куда и зачем летит и что там надлежит сделать. Так?

— Да. — Шао улыбнулся. — И, насколько мне известно, раз такая новость долетела до императора буквально за пару часиков, тебя в скором времени попросят нечто такое же сделать и для еще кого-нибудь.

Сато хмыкнул, плечами пожал.

— Я просто услышал музыку и мне понравилось, спросил-отдали и все, а то что ты сейчас рассказываешь, давай вы сами там разберетесь? Я не думал про реверансы, мне очень музыка понравилась.

— Хорошо. — Шао сел и положив руку на его плечо, заведя пальцы за шею и слегка притянув к себе, прижался головой к его голове. — Договорились, приму на веру твои слова. Раз ты так хочешь, я только соглашусь с тобой.

— Умничка. — Сато поднял его лицо за подбородок и улыбнулся. — Чем меньше я вмешиваюсь, тем меньше не верящие в мое существование личности будут роптать. И это будет хорошей профилактикой.

— Это очень огромная профилактика.

— Ну, кому-то иногда повезет чуть больше, чем остальным. Что поделать. — Он улыбнулся лукаво, — все пошли, помассирую тебя.

— Сато…

— Ничего не знаю. Ты пришел, заявил какой я сегодня хороший и воротила, так что сам виноват. Хочу к причитающейся похвале подарок.

— Вот так и похвали тебя. — Пробурчал себе под нос Шао вставая утягиваемый рукой супруга.

— Шао, ты не капризничай. Я доподлинно знаю, что на завтра совещаний у тебя нет, а обучение можно отодвинуть на пару часиков.

Шао лишь кивнул, но ничего не ответил. Да и будоражила кровь вот такая самоуправщина в лице любимого.

Сиппе. Самый преданный семье императора слуга во дворце. Самый ответственный и незаменимый, как показало время. Его утро начинается с утренней молитвы. Вот и сейчас, еще только светает, еще только просыпаются ранние пташки во дворце, дабы начать свой адский экспресс под названием «дворцовая жизнь», сиппе встает с кровати.

Утро, ополоснуть лицо, почистить зубы, привести в порядок волосы. Дальше идет первая из одежд, та которую он носит под официальным халатом, после чего встает на колени и начинает молитву-просьбу. Из всего набора слов, перечисления всего за что ему стыдно и неловко, обидно и страшно, что он произносит стоя на коленях с опущенной головой, поникшими плечами и опущенными руками вдоль тела, внятными остаются лишь эти слова:

— Великие Силы, Боги и Вселенная, простите слугу своего, что смиренно взывает к Вам, за то, что истязаю людей вокруг себя, за то, что помогаю удерживать в неволе разумных, что смиренно сгибаю спину пред беззаконием и потакаю желаниям ненасытных рабов желудка и удовольствий, похоти и гордыни, эго и надменности. Смиренно склоняю голову, в ожидании порицания и прощения, ибо грешен, ибо считаю, что, потакая капризам господ своих, оберегаю, лишь частично, разумных в неволе, и прошу дать мне сил, дабы и дальше становиться тонким щитом между ними. Молю о прощении, молю о терпении, прошу дать сил на день грядущий, и уже наступивший, смиренно приму кару Твою и расплату за все грехи мои, за заблуждение свое и бездействие, ибо вижу, как истязают разумных, ибо вижу, как неволят разумных, ибо пытаюсь замолить грехи свои деяниями, и понимаю всю тщетность, но иначе права не имею ни поступать, ни чувствовать. Прими на Весы Судеб дела мои и отмерь плату за них, ибо верую я в Справедливость Твою, как дитя Твое, как смиренный слуга Твой, как надломленный перст Твой. Аминь.

И после этого, как дань своей молитве, тяжелейший вздох, обнаженные чувства, оголенные нервы, и выражение лица, которое ни один обитатель гарема императора и всех его вотчин никогда не видели. Лицо человека, что каждый день одевает маску тирана и сволочи, что третирует всех и вся, что гоняет слуг-рабов-Шита по этажам и орет на всех благим матом, сокрыто под всеми этими слоями. Вставая с колен, поднимая голову, распрямляя плечи, словно вдыхая силы и стойкость, Тайгури облачается в доспех «сиппе» и одевая рабочий костюм перебирает в голове дела, что еще не начаты, что надлежит закончить за сегодня, кого наказать, а кого наградить, похвалить или отругать. Сиппе, тот что выходит из своей комнаты, становится демоном гарема, просто иначе его сожрут те, кто идет за ним, кто наступает на пятки.

Прибывая на кухню, получая первый легкий завтрак и бодрящий напиток, Тайгури-сиппе успевает пересмотреть десяток файлов с делами и раздать столько же животрепещущих приказов и указов, заводя маховик движения по дворцу, ведь господа ждать не любят, хоть еще и спят, но ожидание способно неминуемо начаться, стоит им открыть глаза. А этого допускать никак нельзя.

Сиппе идет, первым делом, на кухни, затем по спирали набирает скорость разворачивая дела, еще не завершенные со вчера, намечает уже сегодня и дворец оживает, пока господа еще досматривают свои сны. Пока спят господа, сиппе проверяет, получили ли завтраки слуги, что будут приводить общественные площади в порядок, сады и остальные места. Затем проверяет получили ли завтрак стражи, что несут круглосуточные вахты по сохранению спокойного сна своих господ. И обязательно пометить, что надо бы добавить людей, дабы даже самые дальние края дворца были всем обеспечены. И надо бы расширить штат коридорных Шита, да немного отодвинуть их от гостевой зоны, слишком гости расшалились, чревато.

И все бегом, все на ходу, все со скрипом и командами. И вот время, вот господа просыпаются, вот кто-то из запоздалых пташек, что вхожи в постели гостей, да и молодых господ, детей императора, мчится по коридору быстро и тихо, дабы не наткнуться на любопытных. И сиппе закрывает глаза, делает вид, что не слышал и не видел, ибо так принято. Господа любят удовольствия, любят сытную пищу, любят править бал, но все что им доступно, это безотказные молодые тела и бесправные рабы-Шита, что попадаются на глаза.