Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

— Я требую встречи со своим отцом! — взвизгнула в бешенстве Хеллеброн.

— У нас есть друзья в армии, — заметила Лириэт.

Капитан рассмеялся.

— Любой солдат, который откажется повиноваться приказам князя Аландриана, будет казнён без суда или апелляции. Что же касается вашего отца, он послал меня сюда, чтобы привести вас к нему, — закончил капитан, внезапно утрачивая всю весёлость. — Вы задержаны.

Вдалеке горизонт, запятнанный зеленью лесов, раскалывала блестящая змея реки. На севере Хеллеброн видела лишь вспаханные поля, а рядом — казалось, стоило лишь протянуть руку — землю покрывали волны покрытых вереском холмов. Непосредственно под узкими окнами башни взрывались цветом сады, расцветавшие в упоении весны. Дорожки из белой гальки вели между клумбами к безупречной лужайке, где слуги, встав на колени и перемещаясь ровной линией, подстригали траву.

Это была весьма живописная тюрьма.

Сады граничили с высокой изгородью, и Хеллеброн замечала блеск доспехов солдат, патрулировавших дорогу. Если бы она высунулась из окна, то внизу увидела бы шлемы солдат, стоявших на страже у дверей.

Первый год был самым трудным. Хеллеброн спорила и неистовствовала, с дюжину раз переломала всю мебель, разбила позолоченные зеркала, подожгла дорогие ковры, но отец так и не смягчил своего решения.

Второй год Хеллеброн провела в глубокой задумчивости, придумывая сотни способов побега. Она обладала достаточным мастерством, чтобы силой пробить дорогу на свободу, но до города было полдня пути. Ни одной лошади не было в конюшне, так что её поймают раньше, чем она сможет хотя бы краем глаза увидеть Атель Торалиен. А даже если ей вдруг повезёт и она сможет добраться до города, то попасть в него незамеченной было ещё меньше надежды. Другой возможностью было уйти на восток, но жизнь изгнанника будет отличаться от тюрьмы лишь меньшим количеством удобств.

Третий год Хеллеброн провела за написанием писем к сестре, которая томилась в подобном же заключении, только дальше на севере. В ответных письмах Лириэт рассказала о высоких скалах, на которых стояла её темница, и волнах, что днём и ночью бились об их подножие.

Хеллеброн не сомневалась, что все её письма вскрывались и читались, а всё подозрительное немедленно сообщалось отцу. Однако это не остановило её от описания своих планов и желаний: сестры были настолько близки, что даже думали почти одинаково, так что могли распознать тончайшие значения в, казалось бы, невинной переписке. Лириэт всегда писала о терпении, а Хеллеброн призывала сестру оставаться сильной.

Князь Аландриан частенько навещал дочерей. Сначала Хеллеброн наотрез отказывалась встречаться с ним, заходя так далеко, что даже швырялась из окна подсвечниками. Однако, когда он перестал приходить, она всё же написала ему письмо, извинившись за своё поведение. Она по-прежнему лелеяла надежду, что сможет объясниться или, возможно, даже добиться своего освобождения, надавив на отцовские чувства.

Её отец предложил простой выбор: отказаться от Кхаина или оставаться в заключении. Хеллеброн не дала никакого ответа и много дней раздумывала, что ей делать. Она не сможет притворно отказаться от Кхаина: было слишком много эльфов, готовых следить за ней, чтобы убедиться, что она осталась верна своему слову. Отказаться же на самом деле от своего статуса Невесты Кхаина означало признать поражение и навсегда забыть обо всех своих мечтах.

Хеллеброн не могла этого сделать, поэтому с неохотой ответила отцу, что не откажется от любви к Кхаину. Он кивнул, возможно, даже с оттенком гордости, после чего сказал, что эти двери будут всегда открыты для неё, если она решит изменить своё решение.

Три с половиной года не были каким-то серьёзным временем для долгоживущих эльфов, но для Хеллеброн они стали медленной пыткой. День проходил за днём, и она чувствовала, как ускользают её мечты. Отец позволил остаться с ней Лианнин, и через неё Хеллеброн посылала тайные сообщения своим последователям и получала ответные письма с описанием того, что происходило в Атель Торалиене и других городах.

Спустя год Аландриан сдался перед настойчивыми требованиями культов, и храмы вновь открылись, даже храм Кхаина. Однако без Хеллеброн и Лириэт кхаиниты стали гораздо меньшей силой, вновь вернувшись к статусу милостивого потворства воинам, а не истинного культа. Изредка к городу подходили зверолюды или зеленокожие, а иногда и отряды людей-грабителей с севера, и их кровь насыщала жажду Кроваворукого. Казалось, Летриус всё же выиграл и теперь смеётся из могилы.

Стук в дверь вывел Хеллеброн из задумчивости.

— Войди.

Лианнин шмыгнула в дверь. Её лицо было испуганно.

— Пришёл князь Аландриан и хочет увидеть вас.

— Он был здесь всего три дня тому назад. С чего это он так быстро вернулся?

— Он не сказал мне. Он ждёт вас в Южном зале.

Хеллеброн кивнула и встала.

— Передай, что я приду, как только приведу себя в порядок.

Лианнин ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив Хеллеброн наедине с внезапно нахлынувшей на неё бурей мыслей и вопросов. Только что-то исключительное и срочное привело бы её отца обратно столь быстро. Хеллеброн уселась перед зеркалом и начала расчёсывать волосы, успокаивая себя и отгоняя поток предположений, приходивших в голову. Переодевшись в бальное платье с короткими рукавами, она скрепила волосы золотой застёжкой и вздохнула.

Никогда не стоило забывать, что, в конце концов, она оставалась княжной.

— В Нагарите гражданская война.

Хеллеброн, раскрыв рот, уставилась на отца, после чего покачала головой, думая, что ослышалась. Аландриан сидел во главе длинного обеденного стола, в камине за его спиной горел огонь. Он встал и посмотрел на пламя, после чего продолжил.

— Князь Малекит вернулся на Ултуан из северного похода, и Морати попыталась лишить его трона, — Аландриан говорил сухо, словно бы читая письмо. — Я узнал об этом только вчера, хотя самой новости уже много дней. Капитан корабля, который принёс её мне, сказал, что Малекит вступил в Анлек, а Морати будет доставлена к Королю-Фениксу и предстанет перед судом по обвинению в государственной измене.

Хеллеброн расхохоталась, она смеялась так долго и сильно, что по щекам покатились слезы, и ей даже пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. Всё это время Аландриан в замешательстве смотрел на свою дочь. В конце концов Хеллеброн вернула небольшую толику контроля.

— Морати будет судима Бел Шанааром и другим князьями? — Хеллеброн снова рассмеялась, представив унижение королевы. — Это чудесная новость. Просто великолепная!