Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

Индраугнир оскорбленно фыркнул и сложил крылья, так что они оставались на месте, только ударяемые силой ветра. Дракон повернул шею, чтобы посмотреть на Аэнариона, прикрыв глаза от бури.

— Ты лучше знаешь, чтоб задавать такие вопросы, старый союзник. Я перенес бы тебя на луну и назад, если захочешь. Допускаю, шторм силен, но я давно правлю этими небесами. Я парил в огнях вулканов и рисковал в ледяной необъятности Севера, когда был молод. Я пересекал горы, и океаны, и пустыни, и ты спрашиваешь, есть ли у меня силы, чтобы побороть простой шторм?

— Хорошо сказано, мой друг, и исполнено гордости! — ответил Король-Феникс. — Я не сомневаюсь, что мы могли облететь мир и вернуться назад, если нужно. Шторм или нет, Оскверненный остров рукой подать, где-то под тем нахмуренным небом. Когда мы испытаем его ярость и найдем наш приз, мы предадимся заслуженному отдыху.

— Скажу нет! — сказал Индраугнир. — Если нам удастся, не должно быть никакого отдыха, ни отсрочки. Я знаю о той вещи, что вы ищете. Это — черепок смерти, осколок замороженной межзвездной пустоты, клык мировой змеи. Ты спрашиваешь, есть ли у меня силы, чтобы перенести тебя к месту ее отдыха, но я должен спросить, есть ли у тебя силы, чтобы владеть тем, что там найдешь. Я слышал слова Каледора. Эта злая вещь, которую ты ищешь, не предназначалась для королевств смертных. Ее прикосновение — проклятие ее жертвам и его владельцу. Ее зараза останется в тебе навсегда, даже после смерти. Действительно ли ее ты ищешь?

Аэнарион не отвечал в течение некоторого времени. Он чувствовал стеснение в сердце и ток крови по венам. Весь шепот прошел, оставив один пронзительный голос; тихую песню сирены, которая взывала к нему через шум шторма. Он думал о том, что должен оставить позади, и видел, что не было ничего. Его земля, его народ, все пострадали бы навечно, если он не сделает этого.

— Мое сердце укрепилось в этом, и мой разум движется в этом направлении. Если это оружие требует гибели всего, это должна быть только моя гибель, за моих умерших жену и детей, и когда я пройду через это, его проклятие не продолжится далее. Давай больше не сомневаться друг в друге. Независимо от того, какая судьба меня ждет, ее нельзя откладывать.

Таким образом, Индраугнир напряг крылья, выпрямил свою длинную шею и нырнул вниз в кипящий шторм.

Ветер завывал, сверкала молния, рычал гром. Все было окутано темнотой, раскалываемой ослепительными вспышками, когда Индраугнир и Аэнарион погружались в бурю. Несмотря на напряженные крылья дракона их бросало подобно листу на бризе. Аэнарион наклонился вперед и обхватил руками шею Индраугнира, положив щеку на его чешуйчатую шкуру, поскольку ветер угрожал сорвать Короля-Феникса с его сиденья. Зыбкость воздуха или дребезг молнии действовали сообща при падении, пока Индраугнир не выровнялся с громоподобным рычанием, тяжелое биение его сердца передавался сквозь тело Аэнариона.

Объединившись, они нырнули вниз, серебряная и золотая полоса в черноте. Море внизу дико пенилось, и порыв, поднятый Индраугниром, всколыхнул волны, когда он вышел из падения, избитый слева и справа головокружительным ураганом. Все более и более жестоким вырастал шторм, когда они полетели, конечности Аэнариона дрожали, силясь удержаться. Гороподобная волна выросла из мрака, вынуждая Индраугнира стремительно подняться.

Молния раскололась, ударяя Аэнариона. На мгновение все его тело исказилось. Его пальцы потеряли свою хватку, и он кувыркаясь упал со спины Индраугнира вниз в бурное море. С тревожным криком Индраугнир свернул крыло и резко повернул. Он тяжело падал вслед за падающим Королем-Фениксом, борясь с потоком шторма, который угрожал смести обоих.

Аэнарион погрузился в крутые волны, что вырвало небольшой выдох из его тела. Прибой разбивался о него, и его доспехи отбрасывали его вниз. С последним усилием он поднялся на поверхность еще раз, заполняя легкие морозным воздухом, прежде чем погрузиться снова, ослабленный течением.

Индраугнир достиг воды, как метеор, свернув крылья, поднимая большой всплеск воды. Широко открыв глаза в пузырящихся глубинах, он отыскивал вспышку золота, повернулся и нырнул неловко, когтистой лапой приблизившись к кувыркающемуся телу Аэнариона. Шевеля лапами, взбивая пену позади, дракон вырвался окончательно из морской хватки, освободив крылья, чтобы вернуться в облака.

Перевернувшись вокруг и кубарем, дракон не знал, летел ли он на север, или на юг, или на восток, или на запад, но продолжал так стремительно, как мог, бережно удерживая потерявшего сознание Аэнариона. Не чувствуя движения от своего друга, он обводил вокруг пристальным взглядом, ища какую-нибудь скалу или мыс, где мог приземлиться на мгновение.

Он нашел голыш черной скалы и повернул к ней, скользя над волнами, мучительно напрягая каждый мускул и сухожилие в своем огромном теле. Задыхаясь, Индраугнир ударился о твердый берег, защищая Аэнариона своим телом, рухнув шкурой на острые скалы, прорвавшие кожу его крыльев. Окровавленный и прихрамывающий, Индраугнир выпрямился и бережно положил Аэнариона на покрытый лужицами воды горный выступ.

Нагнув ниже свою голову, дракон дохнул на эльфийского короля. Мечась в жару, Аэнарион, вздрогнув телом, выплюнул воду из легких. Кровоточа из десятков ран, Индраугнир лег около неподвижного эльфа и охватил его крылом, ограждая Короля-Феникса от прибоя, который клубился над диким морем.

Таким образом, случилось так, что Аэнарион и Индраугнир попали на Оскверненный остров.

Когда Аэнарион очнулся, конечности его отяжелели, а память оцепенела. Он выполз из-под защитного навеса крыла Индраугнира и посмотрел вверх, чтобы увидеть темное небо. Шторм стих и облака разошлись, но нельзя было заметить ни одну звезду. Холодные воды плескались у скалы возле него; в другом направлении он мог видеть только черноту. Он обернулся к Индраугниру, но дракон не шевелился. Его тело поднималось и опадало с мощным дыханием, и глаза были закрыты. Король-Феникс видел дыры в плоти зверя и заметил изодранные края крыльев Индраугнира. Он мягко похлопал своего соратника по загривку и сел спиной к передней лапе дракона.

Здесь он сидел, вздрагивая от любой опасности, и наблюдал.

Когда первые пальцы рассвета коснулись моря на востоке, Индраугнир пошевелился. Мигая глазами, дракон широко зевнул, струя дыма вырвалась от его открытой пасти. Индраугнир повернулся к Аэнариону и увидел, что король бодрствовал. Аэнарион был неподвижен, так что дракон передвинул туловище и осторожно согнул крыло. Толстые губы Индраугнира слегка дрогнули от боли, обнажив зубы длиной с меч.

— Боюсь, что мое хвастовство дало о себе знать, — мягко сказал дракон. — Я сломлен штормом и не могу нести тебя дальше.