Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

— Никто другой не смог разглядеть меня через бурю, нет стыда в таком подвиге. Мы здесь, на Оскверненном острове, и здесь я могу продолжать свой путь в одиночестве. Отдохни, поскольку это ненадолго, прежде чем мы должны вернуться снова на юг, а даже я не могу идти по воде.

Индраугнир засмеялся с глубоким грохотом.

— С Мечом Кхаина в руке, возможно, вы сможете нарезать море на части и перевязать рану сухим к Ултуану.

— Меня нес бы друг, — ответил Король-Феникс. — Прощай, и я скоро возвращусь со своим призом.

Оскверненный остров был безжизненной, бесплодной скалой, изломанной каменными шпилями; домом, не обитаемым ни растением, ни животным, ни птицей, ни самым маленьким насекомым. Аэнарион отправился вдаль от рассвета, выбирая путь через разбросанные скалы. Вскоре он нашел возвышенность, направляющуюся на запад, и отправился к цели. Перевалив через крутой горный хребет, король увидел, что утро почти закончилось и солнце было недалеко от полудня. Все же круг света висел в темном небе, его слабый свет напоминал бледный диск, который походил больше на луну.

Пересекая горный хребет, Аэнарион чувствовал притяжение на юг, и резкий, соблазняющий шепот вернулся в его ухо. Все же, как раз когда он повернул в его направлении, туман поднялся с голой скалы, окружая его, пока солнечный свет стал не больше слабого отблеска в воздухе. Тени зашевелились в тумане, и Аэнарион подумал, что демоны возвратились. Он медленно кружился на пятке, пока формы растворились в неопределенные силуэты, высокие и тонкие, одетые в облака как платье. Они столпились ближе, только вне досягаемости, серые фигуры, которые с мольбой простирали к нему руки, их иллюзорные тела испарялись и трансформировались.

Темные рты открылись, и туман кружился с хриплыми шепотами:

— Он идет среди нас.

— Рок эльфов прибыл, пожалей нас!

— Милосердия! Не меч! Освободи нас! Дай нам мир! Правосудия! Пожалей!

Аэнарион с силой ударил рукой по видениям и отступил назад под их натиском, только найдя больше сзади. Их было тысячи, большая масса привидений, которая росла в числе с каждым биением сердца.

— Оставьте меня, грязные духи! — рычал он. — Мертвым нет никакого дела до живых. Мучьте своих убийц, не меня!

Тихий женский голос возле Аэнариона заглушил все другие:

— Все же они — духи Мертвых, что пока есть, Аэнарион.

Король-Феникс повернулся кругом, узнав голос.

— Астариэль? — крикнул он.

Это была она; мерцающий призрак, белый и палево-зеленый среди серого уныния. Король-Феникс смотрел снова на ее красоту и плакал. Он ступил вперед, чтобы обнять ее стройное тело, но его руки прошли через воздух без вещества, почувствовав только холод, что покалывал его кожу. Поскольку дух Астариэль изменился, он видел теперь дыры в ее плоти и серебристую кровь, пролившуюся из раны в ее груди. Аэнарион издал беззвучный стон и упал на одно колено.

— Моя красавица жена! Какие ужасы были причинены вам? Нет никакого мира вашему духу?

— Я жила в мире, но умерла в насилии. Я вернусь к миру, но не раньше, чем скажу. Бросьте эти поиски отмщения, Аэнарион. Остерегайтесь соблазна войны и найдите в сердце то, что дорожит памятью о моей жизни, не преследуя мою смерть.

— Посмотрите, что они сделали вам, моей красавице жене. Посмотрите на разрушение, которое они вызвали в вашем королевстве.

— Все вещи умирают и затем вырастают снова. Даже у Аверлорна есть свои сезоны, хотя они длятся дольше, чем жизнь эльфов. То, что кажется постоянным, сейчас слишком мимолетно в глазах мира. Будущее не может родиться из горя и возмущения, но создается снова с надеждой и любовью.

— Моя любовь умерла с вами, Астариэль, — сказал Аэнарион, поднимаясь на ноги. — Здесь ваша мимолетная тень, но скоро она пропадет. Только со смертью мы снова соединимся друг с другом, но я не могу напрасно оставить в стороне свою жизнь и бросить наш народ. Когда демоны будут повержены и Ултуан будет в безопасности, я возвращу Сеятель вдов на его черный алтарь и освобожу мир. Тогда мы соединимся.

— Есть вещи, которые вам не надо знать, но вы должны верить, что все не столь мрачно, как кажется. Вы искали жертву, чтобы покончить с несчастьями эльфов, но большая жертва в том, чтобы прийти. Хотя во времена прихода мы будем пристально наблюдать за миром и управлять морями, это будет всего лишь краткой отсрочкой в вырождении наших людей. Теперь вы должны сделать этот выбор. Взгляните в свое сердце! Мы должны отказаться от той силы, что делает нас сильными, чтобы заключить демонов в их ужасной тюрьме, и с этим свершением также исчезнет наша слава.

— Никогда! — зарычал Аэнарион. — Мы поднимемся вновь с этой войной, большей чем когда-либо. Хотя ваша просьба растопила ледяное сердце злодея, мой разум в порядке.

Серебряные слезы скатились по щекам Астариэль, как и у Аэнариона, отвернувшегося от нее. Король-Феникс шествовал дальше, шепча:

— Мы еще снова будем вместе, моя любовь, но… Все же есть кое-что, что я должен сделать.

Это случилось незадолго до того, как Аэнарион достиг широкого пространства в центре Оскверненного острова. Здесь зубчатые черные скалы, пронизанные красными прожилками, пробивались в красноватые небеса вокруг колонн. Земля внутри была гладкой, как стекло, и черной, как полночь. В центре находился скалистый блок с красными венами, и что-то, только частично видимое, мерцало над ней.

Как раз когда его мысли были затронуты Убийцей богов, в уши Аэнариона проник отдаленный шум; слабый крик. Звон металла о металл, борьбы отзывался эхом вокруг святыни. Аэнарион услышал биение колотящегося сердца, и ему показалось, что краем глаза он увидел, как клинки кромсают плоть, а от тел отрываются конечности. Красные вены на алтаре вообще не были скалой, но пульсировали как артерии, кровь текла из камня струящимися реками запекшейся крови. Он понял, что бьющееся сердце было его собственным, и оно стучало в его груди, как оружейник, работающий на наковальне.

Аэнарион потрясенно стоял перед этой кровавой святыней. Вещь, заключенная в скалу, танцевала, и перед глазами Короля-Феникса колебались неясные очертания топора, и меча, и копья, и лука, и ножа, и странного оружия, не известного эльфам. Наконец появилось единственное изображение, меча с длинным клинком, поперек гарды вилась руна Кхаина, на его черном лезвии были запечатлены красные символы смерти и крови.

Аэнарион протянулся… и его пальцы замерли на минимальном расстоянии от рукояти меча. Все затихло; ни одно движение не колебало воздух, как будто мир и боги задержали свое дыхание.

Аэнарион знал, что это принесет ему гибель. Все предостережения вернулись к нему, слова Каледора слились со страшными предсказаниями демонов и мольбами его мертвой жены. Все это не имело для него никакого значения, поскольку его душа опустела, и только Меч Кхаина мог заполнить пустоту внутри него.