Пол Стюарт - Проклятие ночного волка [litres]

Неутешительный для профессора итог, но снегири и вправду не проявляли никакой агрессии. Мне же, по правде сказать, самыми интересными объектами для наблюдений казались посетители Парка Столетия.

Тайное свидание горничной и лакея, пышный выход прекрасной дамы, демонстрирующей последние новинки моды: шляпку с широкими полями и пелерину с вестфальской отделкой. Помню даже жуткую ссору двух гувернанток – они учинили дуэль на зонтиках…

В тот день я понёс профессору записи своих наблюдений за снегирями. Двенадцать страниц, аккуратно сложенных и спрятанных в пятый карман охотничьего жилета. И вдруг меня осенило. Я понял, кто поможет мне разгадать тайну исчезновения старика Бенджамина. Я полез во второй карман и вынул оттуда конвертик из сложенной бумаги – внутри хранилась чёрная шерсть, которую я снял с извозчичьего кресла.

– Гнездовой материал? – пробурчал Пи Би, когда я развернул перед ним эту бумажку и выложил клочок шерсти на предметное стекло, которым профессор заранее меня снабдил.

– Вообще-то нет, профессор, – ответил я. – Это не имеет никакого отношения к вашим снегирям. Тут другое. Важное дело, над которым я сейчас ломаю голову.

Кажется, Пи Би расстроился.

– Я бы хотел, чтобы вы определили, какому животному принадлежит эта шерсть.

– Какая досада! – огорчился профессор. – Я-то надеялся, что снегирь растерзал кошку. – Он покачал головой. – Что ж, оставь это здесь, Барнаби, я посмотрю, чем могу помочь.

Я поблагодарил профессора, вылез через окно его лаборатории и спешно вскарабкался по водосточной трубе. Время бежало неумолимо. Оставалась всего неделя до встречи с доктором Кадуоллэдером, а у меня и минутки свободной до сих пор не случилось.

Никогда ещё я не был так занят, как в следующие пять дней. Повестки, исполнительные листы, записки, завещания, распоряжения, уведомления, договоры – всё это я рассовывал по карманам моего охотничьего жилета и, вооружившись списком адресов, длиной с Гэллоп-роу, летал по крышам города, редко мне выпадало мгновение, чтобы перевести дух.

– Какая досада! – огорчился профессор. – Я-то надеялся, что снегирь растерзал кошку

Были поручения, которые я не мог не выполнить, чтобы не подвести тех, кого давно знаю. Подвернулась также парочка новых заданий, и от них отказываться я не стал – кто знает, какие связи окажутся полезными в будущем.

Помню, я организовывал для Элайджи Коупа подписки на «Практический журнал Коупа по домоведению» – очень популярный среди кухарок и домработниц на Хайтаун-сквер. Необходимо было разобраться и с некоторыми экслибрисами, разосланными издательством «Альбион»: их следовало изъять, поскольку обнаружилось, что гравёр изобразил в нижнем правом углу епископа Грэйвтауна, справляющего нужду.

Как видите, я был занят. Страшно занят. Но всё же я исхитрился найти немного времени для собственного расследования. После ночных приключений на залитых светом полной луны крышах нет ничего приятнее, чем провести несколько часов в Библиотеке Андерхилла для изучающих мистические теории, склонившись над пыльными фолиантами.

Большинство посетителей Библиотеки были такими же ветхими, как, собственно, и сами книги: полубезумные алхимики, фокусники-любители и древние учёные мужи, интересующиеся френологией [1] Теория, согласно которой между психикой человека и строением его черепа существует взаимосвязь. Была очень популярна в позапрошлом веке, но в наше время считается ошибочной и псевдонаучной. ( Здесь и далее прим. ред. ) и свойствами ядов. Что до меня – я хожу туда перевести дух и набраться сил.

Я устроился в подвальном этаже. Без вести пропавший старик Бенджамин, свирепый желтоглазый волк не давали мне покоя. Я потянулся к знакомым, в чёрных кожаных переплётах, подшивкам номеров «Журнала Крокфорда о необычных явлениях».

«Журнал Крокфорда», составленный из отчётов с разных уголков света, представлял собой ежеквартальный обзор странных происшествий и случаев, природа которых необъяснима. Я снял с полки один том. В нём оказались номера, вышедшие много лет назад.

Я лениво листал пожелтевшие от времени страницы. Всё одно и то же, набившее оскомину: всадники без головы, про́клятые гробницы, заброшенные маяки. Я перевернул ещё одну. И замер. Такое пропустить было нельзя.

Достопримечательный жизненный путь

Клауса йоханнеса вестфаля —

Охотника на оборотней

В этом номере журнала мы с прискорбием сообщаем о смерти знаменитого доктора Клауса Йоханнеса Вестфаля из Танненбурга, специалиста по сверхъестественным явлениям и охотника на оборотней.

Заслуженно снискавший славу своими неустанными деяниями, цель которых – преследование чудовищ Восточных Лесов: людей-волков, или, иначе говоря, оборотней, храбрый доктор уничтожил более трёх сотен окаянных существ и обеспечил их человеческим останкам достойное погребение.

Благодаря стараниям доктора Вестфаля, в наши дни случаи ликантропии [2] Способность превращаться в волка. прекратились.

Последние годы своей жизни доктор испытывал лишения, поскольку единственным его доходом были скромные гонорары за публикации статей и чтение лекций, а также крошечная пенсия. В конце концов, тяжёлая болезнь мышц подкосила доктора.

Однако несмотря на то, что власти Танненбурга не воздали должное этому выдающемуся человеку при жизни, достижения доктора Вестфаля, переоценить которые представляется невозможным, навсегда останутся в нашей памяти.

Наш журнал, прежде всего, выражает восхищение бесстрашной душой Клауса Йоханнеса Вестфаля и скорбит о его кончине.

Под этой короткой заметкой был размещён портрет: красавец с чёрными, струящимися до плеч волосами и пронзительным взглядом.

Библиотека уже закрывалась, а назавтра мне надлежало явиться к доктору Кадуоллэдеру ровно в семь часов утра. Я быстро записал, в каком номере и на какой странице напечатана эта заметка, и собирался уже закрыть журнал, как вдруг увидел дату в верхней части пыльной пожелтевшей страницы. Номер «Крокфорда о необычных явлениях», который я держал в руках, вышел девяносто лет назад. Я аккуратно закрыл журнал, поставил том на полку и отправился домой.

Следующим утром я проснулся ни свет ни заря. Из окна веяло прохладой. Погода была переменчива, как молодая прелестница: в одну минуту – сердитая и хмурая, а уже в следующую – радушная и солнечная. К счастью, рука болела меньше. Я снова, как и положено, сменил повязку, но было совершенно ясно, что дело идёт на поправку.

Ровно в шесть тридцать я вышел из дома, и через двадцать три минуты был на Хартли-сквер, на доме номер двадцать семь.