Питтакус Лор - Сила Единства

Я смотрю на Лоусона. Он смотрит на меня, оценивая. Снова я молчу. Он прав. Как только Адам рассказал мне о разногласиях между Могами в отсутствие Сетракуса Ра, я знал, что мы должны использовать это. Адам согласился. Как сказал Лоусон, я знал, что могут быть опасности.

Мне было все равно.

В Сиднее пошло не так, но в других местах объявление Адама имело лучшие последствия.

В Пекине, где китайская армия сильно сопротивлялась Могадорцам и совершала некоторые довольно безрассудные контратаки, Моги фактически вернули свои Скиммеры обратно на военный корабль. Капитан заявил, что хотел бы услышать Сетракуса Ра, прежде чем он потратит больше своих искусственных на захват города. Никакой реакции не поступало из Западной Вирджинии, что означает отсрочку для китайцев.

Между тем капитан военного корабля в Москве объявил себя новым Возлюбленным Лидером. Думаю, он потешил свое самолюбие, увидев, как быстро русские выполнили его задание. Это заявление не устраивало капитана военного корабля, размещенного в Берлине; он отклонил свое судно, чтобы попытаться убить узурпатора.

Два военных корабля встретились над Казахстаном и начали уничтожать друг друга. К счастью, это произошло в Казахской степи, которая едва ли заселена. Из-за отсутствия глаз на эту сцену, отчеты из этой области отрывочны. Мы не уверены, уничтожили ли они друг друга, сражались до безвыходного положения или один из них вышел победителем. Нет никакого плохого результата для нас, все же.

И, может быть, лучше всего для нас, что военный корабль, расположенный над Сан-Паулу, просто ушел. Он выплыл из атмосферы и, по-видимому, вращался вокруг орбиты луны. Корабль полностью отключился от радиовещания. Не знаю, что происходит с этим парнем.

Остальная часть флота Могов проигнорировала Адама, решив поверить Фири Дун-Ра. Тем не менее, трещины начали проявляться. Они не стали непреодолимой силой. Три боевых корабля вышли из боя, и мы еще не покидали Ручья Терпения. Еще двадцать лет, но мы добиваемся прогресса.

Но что-то в этой победе кажется мне пустым. Что-то не удовлетворяет меня. Мои руки слишком чисты.

Когда мы с Адамом погрузились в задумчивое молчание, Лоусон продолжает размышлять о нашем успехе. «Стратегический риск», — задумчиво говорит он. «Вы, мальчики, однажды сделаетесь прекрасными генералами».

«Я намерен сделать все для сражений на остальное фронтах», — говорю я, наконец, нарушая мое молчание.

«Что ж, это прерогатива молодого человека», — отвечает Лоусон. Он встает и разминает себе спину. В те часы, когда мы вторглись в могадорскую дискуссию, все успокоилось. В течение некоторого времени никаких новых разговоров не было, просто обычные отчеты о состоянии. Я думаю, что наша уловка принесла все результаты, которые она только могла.

Лоусон смотрит на меня сверху вниз. «Уже поздно. Вернее, сейчас уже очень рано. Я собираюсь на немного закрыть глаза, прежде чем продолжить эту операцию. Вы должны сделать то же самое, Джон».

Я лениво отдаю генералу честь, и он отвечает легкой улыбкой. Старик коротко кивает Адаму и уходит, оставив нас вдвоем. Адам сидит, упав перед консолью, его глаза слипаются.

«Ты планируешь спать вообще?» — спрашиваю я его.

«А вы?» — возражает он.

Мы киваем.

Я скрещиваю руки и подтягиваю подбородок к груди. Я получаю случайный толчок от рычащего голоса Могадорца, проходящего через коммуникатор, но Адам не потрудился перевести что-либо из этого, что означает, что это не может быть важно. Мы собираемся сесть на один из этих военных кораблей всего через несколько часов. Это будет первый бой, с которым я столкнусь с тех пор, как начал собирать Наследия, мой первый шанс проверить эти новые способности.

Мой первый шанс на месть.

Я действительно должен поспать. Довольно безответственно избегать этого. Но в последний раз, когда я пытался, все, что я мог видеть, было ее лицом…

Я не могу продолжать делать это с собой.

Я встаю и протягиваю руки над головой. Я чувствую себя тяжело. Все это. Воздух ощущается таким густым, как будто я могу проплыть сквозь него. Наконец, это чувство усталости, которое преследовало меня после того, как мы пришли сюда, начинает наступать.

«Ты придешь за мной, если что-нибудь случится, верно?» — спрашиваю я Адама.

Он не отвечает. Он держит свое лицо отвернутым, пристально глядя на консоль. Могадорские коммуникации стали устрашающе молчаливыми. По какой-то причине вместо того, чтобы спросить Адама, какого черта, я ничего не говорю и просто выхожу из комнаты.

И в пещеру.

Это не Ручей Терпения.

Я был здесь раньше.

Я в длинном, тускло освещенном коридоре. Стены — это ржавый камень, дополненный стальными балками. Воздух жаркий и затхлый и воняет, как что-то гнилое и живое. Я делаю быстрый поворот на 360 градусов и стараюсь сориентироваться. Если я спускаюсь по коридору в направлении, где он мягко скатывается вниз, я знаю, что доберусь до места развилки, где создаются пайкены, краулы и любые другие искривленные звери. Если я пойду в гору, туда, где свет ярче, я в конце концов доберусь до ряда ячеек.

Это Западная Вирджиния, под горой. Штаб-квартира могадорцев.

Я чувствую тягу к клеткам, поэтому я начинаю медленно ходить в этом направлении. Приглушенные крики доходят до меня. Несмотря на это, я продолжаю идти быстрым темпами и расслабленной походкой.

Я не тупой. Это сон. И я счастлив поиграть.

Я знаю, кто ждет меня впереди, и я рад. Я хочу посмотреть ему в глаза.

Я достигаю области, где ниша в пещере заполнена клаустрофобными клетками. Каждая усиленная дверь оснащена пуленепробиваемым стеклянным иллюминатором, чтобы шпионить за промозглыми условиями внутри. Первые несколько клеток пустуют. Затем я сталкиваюсь с той, где девушка с темными волосами прижимает лицо к стеклу. Ее глаза и рот были сшиты и плотно закрыты проволокой.

Это Шестая.

Я смотрю на нее. Я позволяю моим глазам задержаться, чтобы страх и отвращение нахлынули на меня.

Это не реально. Он пытается играть со мной, и это не сработает.

Еще одно ужасное зрелище приветствует меня в следующей камере. Девятый, когда я впервые встретился с ним, но теперь на шее у него простыня, и он свисает со стропил. Я не трачу так много времени на это, потому что я не покупаюсь на него не на секунду.

«Почему бы тебе не убрать это дерьмо и не показать себя?» Я говорю вслух, зная, что он может меня слышать. «Это становится скучным».

Впереди крик нарастает. Я подхожу к комнате, в которой я помню, что Моги проводили допросы. Там есть окно, чтобы посмотреть. В середине камеры из потолка висит множество толстых цепей.

Сэм завернут в цепи. Это его крики. Вязкая черная кислота стекает по металлическим звеньям и прожигает свежие шрамы в его запястьях.