Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв [litres]

Наконец, с невидимого отсюда Всеединого храма всех богов прозвучал зов трубы, отмечающий три часа пополудни, и нор Амос со вздохом облегчения начал собираться. Выбрав платье погрубее и попроще, он поймал на углу извозчика, который уже минут через десять доставил его к «Сестричкам». Нырнув в нутро веселого дома, он галантно поприветствовал мадам, весьма расстроенную ранним явлением гостя, и выслушал от нее тысячу извинений за скудность выбора и заверения в том, что вечером, когда девочки отоспятся и приступят к своим обязанностям, оный выбор будет куда богаче. Решив закрепить знакомство, Альбин в сопровождении мадам осмотрел пару комнат, заглянул в сейчас пустовавшие покои для важных клиентов и осмотрел общее убранство некогда доходного дома. Распрощавшись с мадам, он слишком поспешно толкнул выходную дверь, чуть не ударив высокого незнакомца. Тот, вынужденный отпрыгнуть от угрозы, оказался обеими ногами в глубокой луже, забрызгав и плащ. Поспешив извиниться, Альбин невольно поежился от холодного взгляда его серых водянистых глаз. Незнакомец отмахнулся от извинений кивком, без единого слова, показав, что не держит обиды, и скользнул мимо юноши внутрь.

Проследив за тем, как тот скрылся в борделе, Альбин развернулся и зашагал в сторону квартала ремесленников. Там он поймал карету. Расположившись на мягких кожаных подушках, прикрыл глаза и ненадолго выпал из действительности.

Проснулся от стука в окошко. Оказывается, пока он спал, карета прибыла, и некоторое время извозчик не решался разбудить дворянина. Поблагодарив его за чуткость лишней монеткой, юноша спрыгнул на мостовую перед большими коваными воротами. Улица Часовая, на которой он оказался, в этот час была пустынна. Проводив взглядом отъехавшую карету и убедившись, что сегодня его не встречает делегация разгневанной молодежи или, не попустят боги, их отцов, нор Амос прошагал в небольшой садик. Рванул на себя окованную медью и железом дубовую створку и, споткнувшись на пороге о брошенную тряпку, на поверку оказавшуюся старой рубахой, ввалился в резиденцию Данте.

Сегодня встреча с «кошками», как про себя окрестил сожительниц друга нор Амос, прошла куда будничней и спокойней. Обе девушки были вполне одеты, правда не в женское платье, а в мужские штаны и длиннополые куртки, перепоясанные широкими кушаками и с вырезами по бокам. Обе были босы и без оружия. Рыжая даже улыбнулась юноше, поприветствовав его коротким кивком.

– Доброго вечера, милые дамы, – сорвав с головы шляпу, Альбин отвесил учтивый поклон, более присущий торжественному балу или салону, чем захламленной гостиной. – Счастлив вновь видеть вас.

Рыжая премило залилась краской, отводя глаза, а черноволосая, бросив на него хмурый взгляд, буркнула в ответ что-то типа «ну-ну» и, сцапав зеленоглазку за руку, утащила ее в недра дома.

Альбин в растерянности остался один. Выругавшись про себя, не зная, то ли ему идти далее, то ли ожидать хозяина здесь, он, помявшись у порога, все же несмело шагнул вперед.

Гостиная была пуста, пуста была и спальня. Побродив по особняку, юноша каким-то образом, не иначе по наитию, заглянул на кухню. Там он обнаружил не только девушек, но и их хозяина.

Данте, приплясывая и мурлыкая себе под нос, колдовал у плиты, а девушки, рассевшись по разным углам на нескладных табуретах, молча наблюдали за ним. Оценив открывшуюся картину и проведя про себя аналоги с двумя голодными кошками, следящими за мышью, юноша несмело кашлянул.

– О, – Данте подпрыгнул от неожиданности. – Вот и ты… напугал. Заходи скорее, садись. Да где хочешь, там и падай.

– Ты это чего делаешь? – не поверил своим глазам Альбин, ведь, судя по всему, Данте пытался приготовить ужин. По крайней мере, резаные морковь, лук и картофель на то, чтобы быть ингредиентами некоего таинственного яда, не годились никак.

– Как что? Кашеварю я, – Данте схватил огромный половник и картинно замер, уперев руку в бедро. Получилось весьма похоже на замковую распорядительницу кухонь. В миниатюре, конечно, но Альбин не выдержал и расхохотался. – Вот чудак, ты над чем ржешь? Над моими поварскими подвигами?

– Нет, нет, – никак не мог успокоиться юноша, – точнее, да. Ты вообще когда-нибудь готовил сам?

– Нет, конечно! – Данте поднял вверх палец: – Но я много наблюдал. Не думаю, что все так уж сложно. Любая женщина это может, так что и мне вполне по силам.

– Ой, зря ты равняешься на любую женщину. – Альбин отдышался, плюхнулся на лавку у стены. – Боюсь, ты будешь разочарован, и отнюдь не в женщинах.

– Мы заключили пари, – голос черноволосой мягко окутал юношу.

– Точно! Пари! – Данте подпрыгнул на месте, возвращаясь к поварешкам. – Эти две мерзавки осмелились сомневаться во мне. Они говорят, что мужчина не способен без женщины даже приготовить суп.

– И? – поднял бровь Альбин, не отводя взгляда от черноволосой. Та уставилась в ответ, с интересом ожидая продолжения. В голове Альбина большая черная кошка облизнулась.

– Что «и»? Все. Они говорят, что я не могу приготовить суп. Я покажу им, как они заблуждаются.

– Данте, ты, когда спорил, не ставил на кон родовое поместье?

– Нет, конечно, мы спорим на фанты. Проигравший берет из вон той банки фант и исполняет все, что там записано. По правилам, каждый может написать на бумажке желание и бросить в банку. Хочешь с нами?

– Пожалуй, я воздержусь, Кстати, а почему бы тебе сразу не взять фант? – Альбин изобразил милую улыбку, все так же не отрывая взгляда от черноволосой. – Ты мог бы сэкономить время и продукты.

– И устрица имеет врагов, но не чаял я тебя в их рядах узреть, друг, – Данте обиженно отвернулся.

– Ты жаждешь Кавдинского ига [38] Кавдинское иго – здесь – несмываемый позор. Иго – гнёт завоевателей над побежденными. , Данте, не иначе.

– Никто в меня не верит, но я докажу этому миру, как он ошибается, – Данте грозно потряс половником, разбрызгивая горячие капли.

Чуть позже друзья ужинали, уплетая жареного поросенка под острым соусом. Не успел посыльный из ресторана отбыть, как оголодавший за день Данте набросился на заказанную еду. Кошки, отсмеявшись и сменив гнев на милость, сидели рядом и чинно орудовали приборами, пока их хозяин рвал мясо, хватая куски руками. Рядом с толстячком на отдельной тарелке лежал свернутый многократно лист бумаги. Тот самый злополучный фант, полученный проигравшим.

Данте упорно отказывался разворачивать дорогую бумагу, и девушки, скрывая жгучее любопытство, нет-нет, но периодически бросали на конвертик взгляды. Посмеиваясь над их игрищами, Альбин сложил в голове образ двух облизывающихся на кусок мяса кошек, нервно бьющих себя извивающимися хвостами по бокам.