Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв [litres]

– Может, все же развернешь? – Признаться, Альбина и самого мучило любопытство.

– Не-а, – Данте облизнул пальцы. – Уговор был, что я его возьму и исполню, а о том, чтобы разворачивать, речи не было. А как я могу исполнить то, чего не знаю?

– Ну, ты и жук. Так давай я разверну, – улыбнулся Альбин.

– Не-не-нееее, так нельзя. Это мой фант. И после того, как я его взял из банки, его трогать нельзя.

– Тебе самому не интересно, что там?

– У меня есть список всех вопросов. Прежде чем бросить фант в банку, мы пишем вопросы на листе бумаги и сворачиваем его так, чтобы не было видно.

– Это еще зачем?

– Ну как… чтобы не было мухлежа, – Данте обаятельно улыбнулся девушкам.

– Но ты же сам мухлюешь, – возмутился Альбин. – Так нечестно.

– По правилам – честно, а вопросы я все знаю, читал. Да и они читали. Так что, друг мой, загадка только в том, какой из фантов мне выпал. А тут любопытство уже иное, с ним я могу смириться.

– Ты невыносим. – Альбин повернулся к зеленоглазке: – А знаешь, Данте, ведь если у вас есть список вопросов, то стоит просто посмотреть, какого фанта не хватает в банке.

Вот только что он смотрел в глаза рыжей, и менее чем в миг она оказалась у дальней стены, прижимая к себе банку с бумажками. Рядом с ней замерла настороженно черноволосая, подозрительно глядя на друзей. Видя, что никто не спешит отбирать заветную банку, подруги опасливо двинулись вдоль стены к двери, за которую живо юркнули.

– Эх, – Данте с тоской глянул им вслед. – Ты зараза, Аль. Я бы мог еще пару часов их помучить, пока они сами не сообразили.

– А список-то где?

– У меня, но это не важно. Они его видели, а значит, смогут восстановить, даже если я его сожгу.

– Что-то небольшой, видно, список, – Альбин ухмыльнулся, – с фантазией у вас, погляжу, не густо.

– Большой не большой, а за две с лишним сотни перевалило.

– Ого, беру свои слова назад. И что они правда все вспомнят? Или вы его заучиваете вечерами?

– Вспомнят, конечно. Их натаскивали специально на подобные фокусы. – Данте отмахнулся: – А, неважно… Пока они еще переберут все желания, пока сверят. Казнь откладывается – палач, лей вина.

– Ты где кошек-то этих взял?

– Кошек? А ведь и впрямь. Надо сказать девочкам, они оценят. Мне их подарили. Отец удружил.

– Данте?

– Не, все нормально. Просто я отсутствовал, ты знаешь. В общем, ездил на юг решать с отцом семейные дела. Там батюшка выкупил эту парочку и мне подарил.

– Рабыни?

– Ага, с Тарсиса… Специально выращенные для охраны и воспитания важных отпрысков больших людей. Вот только им не свезло. Торгаш, который их вез, на них же и разорился. Он тащил их из Тарсиса в Юнагру для какого-то царька, а его там вместе со всей семьей свергли и в песок закопали. Так что торгаш сбыл их при первой возможности. И попали они не на мягкие подушки и шелка, а чуть ли не в пыточную одного извращенца. Тот их порядочно замордовал. И отец их выкупил по дешевке. Выходил и мне подарил.

– А как же уложения? Ты не можешь держать рабынь в Аркаиме.

– Ой, отстань… Я им вольную еще в Юнагре выписал. Только не отвяжешься теперь, хозяин, и все. Это в империи они такие вольные стали: шутят, развлекаются. Просто потому, что я им объяснил, что за содержание рабов у нас головы рубят. Так что теперь они не рабыни, а… не знаю я, как это назвать. В общем, у меня эксперимент: как сделать из двух дикарок достойных леди?

– Ну ты даешь! – Альбин покрутил пальцем у виска. – Смотри, как бы они сами из тебя что-нибудь не сделали.

– Да не, все нормально. Девчонки хорошие, Страта только меня беспокоит.

– Это которая?

– Рыжая. Молчит она. Говорит только шепотом и то только со мной или с Тарой.

– Тара – черноволосая?

– Ага, ей меньше досталось там, или сама покрепче. Но по ночам они обе стонут и кричат во сне. Жалко их, но я так сам скоро с ума сойду.

– Магов позови, пусть поработают с воспоминаниями на крайний случай.

– С магами особый разговор. Тот урод как раз магом и был. А девочек с детства воспитывают и обучают как-то так, что магия на них хуже действует. Вот он и взял их для экспериментов, думал секрет открыть. А когда ничего не выходило, то на них зло еще и вымещал.

– Дела… Кстати, а что у тебя с местными? У меня тут был интересный разговор с молодежью.

– Слышал уже. Да в общем-то ничего такого. Тут жил один еще, на всю голову больной – главарем у местных был. Ну он и залез ко мне вечерком в сад. Самое обидное знаешь что, Аль?

– Мм?

– Ворота открыты, входи, всем рады, никого не прогоняем. Зачем через забор лезть? Растения ломать, сад вытаптывать? Короче, ломился он, как кабан. Страта выглянула посмотреть, кто там, а он ей с ходу нахамил. Сам виноват.

– Местные теперь зуб на тебя точат.

– Да пусть их, не я начал. Слушай, тут по твоему делу расклад наметился.

– Узнал что?

– Узнал больше, чем хотел. Больше, чем ты заслужил. Темное дело, Аль. Те счета, что ты дал, они – правительственные.

– Ты уже говорил…

– Не перебивай. Я вообще сомневаюсь, что тебе следует туда соваться. В общем, деньги на них приходят из специального фонда, подконтрольного Тайному совету. Распоряжался ими некто Вордис Тлафирк – надворный советник при Тайной канцелярии. А куда он их дальше девал, про то не вызнал.

– В смысле распоряжался? Что-то изменилось?

– Пропал он, возможно, что совсем. Были слухи, что он не чист на руку. Пару раз вроде нанимал одного бандита для скользких дел. Но и бандит тот, и вся его банда приказали долго жить. Один только остался, но вряд ли надолго. Не совался бы ты туда.

– Не могу, Данте, уже затянуло так, что не выберешься.

– Плохо. В общем, было их четверо бандюганов. Предпоследнего позавчера кончили. Так что последнему тоже немного осталось.

– Про него что знаешь?

– Знаю, зовут Цафик, кличут Слизнем. Он завсегдатай веселого дома «Сестрички». Это…

– Знаю, где это, был сегодня там. Надо же, как совпало, – Альбин задумчиво потер лоб.

– Я многого о тебе не знаю, мой друг? С каких пор тебя потянуло в такие места?

– Да я по делу был, не юродствуй.

– Ну, раз так, то дорогу найдешь.

– Описание есть? Как узнать этого Слизня?

– Все есть, и его описание, и всех остальных. Погоди, кошек кликну, принесут.

Механик был раздражен. Целые день и ночь и еще день он провалялся на кровати в занюханном борделе. Столько часов потеряно зря. Мало того, Цафик в эти часы если куда и двигался, то только по нужде. Похоже, под вечер к нему вообще пришли гости, и он упился до беспамятства.

Знай Калинич, что объект не пойдет под дождем искать приключений, а будет валяться в своей халупе, он не стал бы терять время. Знай он, что сегодня Слизню ничего не угрожает, он занялся бы иными, не менее важными делами.