Константин Фрес - Старая эльфийская сказка

— Где мы? — промямлила Гурка, еле ворочая языком от усталости. — Мы потерялись?

— Не знаю, — ответил я. — Давай тут устроимся на отдых. Сил больше нет идти. Мне нужно отдохнуть, да и тебе тоже.

Мы влезли под ель и, расстелив на лесной подстилке свои плащи, улеглись рядом.

Впервые мы были так близко друг к другу, впервые лежали рядом, обнявшись, и сон не шел к нам. Я смотрел в ее прозрачные глаза, и она смотрела в мои.

— А что ты собираешься делать, когда мы придем в Вольный Город? — спросил я, наконец. Это был совсем не тот вопрос, который я хотел задать.

— Ну, я не знаю, — прошептала она, подложив руку под голову. — Я много чего умею. Я могла бы найти себе работу, в пекарне, скажем, или в лавке с духами и кремами. Я хорошо готовлю крема, и умею искать нужные ягоды. А ты?

— Я не думал, — ответил я. — Может, научусь охотиться. Я же сильный, я тоже могу работать. А как работают Эльфы? Как они живут?Они добры друг к другу?

Гурка пожала худенькими плечиками:

— Я почти ничего о них не знаю... наверное, они такие же, как и люди. Охотятся, любят, готовят пищу, строят дома...

Я вспомнил свой давний сон, Эльфийку, завлекающую меня к ночному костру, и Эльфов, поджидающих моего прихода. Нет, не все так просто. Не как люди. Есть что-то еще.

Меж тем дождь пошел сильнее, и редкие капли начали пробиваться сквозь густое переплетение еловых веток. Я поближе прижался к Гурке, уткнувшись носом в ее волосы. Она пахла просто чудесно. Странно, подумал я, от нее должно бы вонять немытым телом, грязью, гарью, а пахло фиалками и лесной травой. Ее волосы, светлые и тонкие, чуть вились, а на шее кожа была такая мягкая и нежная, что казалась тонким бархатом. С чего я придумал такое, что к ней так же приятно будет прикасаться губами, как к лесному сухому мху, собирая сладкую ягоду?

— Нет, Гурка, — прошептал я, — не так! Не так, как у людей! Я знаю, мы найдем свое место в этом мире! Я обещаю что научусь хорошо охотиться, чтобы прокормить нас с тобой. Никто не посмеет обидеть тебя больше! Я нападу на всякого, кто посмеет посмотреть на тебя как-то не так. Не бойся ничего!

Не знаю, как любят и как ласкают друг друга влюбленные, не знаю, были ли мы влюблены, да только руки наши словно сами собой потянулись друг к другу, и любовно переплелись пальцы. Я не умел целовать, я никого не целовал до этого дня, но это оказалось так легко, словно пить свежий ветер. Под ладонью моей ее кожа была теплая и мягкая, самая нежная из всех на свете, наверное. Ее спина была тонкой и гибкой, как лоза, а маленькая грудь нежной, розовой. Так странно, что в одежде Гурка выглядела как пугало, наскоро сколоченное из двух перекладин. Под грубой серой тканью она оказалась просто чудесной, ее маленькое нежное тело словно светилось изнутри, совсем, как бутон цветка, в котором заночевал светлячок.

И странно было вдруг обнаружить в этом мире, полном чудовищ и злых людей, прямо рядом с собой такое прекрасное и светлое чудо.

— Какая ты красивая, — изумленно шептал я, проводя пальцем по тонким ключичкам, обводя нежный овал ее лица. — Ты самая красивая, наверное! Если хочешь, я стану любить тебя... я буду верным спутником тебе, клянусь!

Гурка обхватила меня худеньким руками и прижалась теснее. Тонкое тельце ее дрожало, словно от холода или страха, но она не боялась, нет.

— Я знаю, — шептала она, покрывая легкими поцелуями мое израненное лицо, — я это знаю! Но давай об этом не сейчас, потом! Сегодня у нас есть эта ночь и свобода. Кто знает, что будет с нами завтра! Так давай жить сейчас и здесь!

Как хотелось мне, чтобы никогда не кончалась эта ночь, полная ласк и поцелуев! Как хотелось мне навсегда забыть о бредущем во тьме по моим следам чудовище, как хотелось вечность прожить под этой елью, на мягкой лесной подстилке, рядом с моим светлячком в бутоне ночного цветка!

Как хотелось... просто хотелось стать кем-то иным, не затравленным Ночным Терновником, а кем-то другим. Пусть настигнет меня чудовище — но оно не узнает меня, ни за что!

И с Гуркой расставаться мне не хотелось, нет. Лучше смерть, чем разлука! Я хотел слиться с ней в единое целое, всякий миг слышать биение ее сердца и знать наверное, что она жива. Я хотел бы спрятать ее от глаз тех, кто мог ее обидеть или напугать, и защищать всегда!

С нею я стал мужчиной. И эта ночь была самой прекрасной и самой святой из всех моих ночей.

Глава 13

Проснулся я вечером, от холода. Странное дело! Гурки рядом не было.

Было очень поздно и темно, больше не горел мой светлячок, не освещал маленькую обитель под елочными лапами, и холодный ветер пробирался даже сюда, под полог леса.

Одежда Гурки лежала здесь же, рядом со мной. Вчера она уснула, прижавшись ко мне, накрыв горячее тело толстым плащом. Сегодня ее грубая рубашка, смятая, лежала нетронутая. Гурки не было.

Орки всех темных земель!

Сначала, словно ядовитая вспышка, ужасная мысль осветила мой мозг. Конечно, это моя мать настигла нас, и выкрала Гурку! Она хочет причинить мне боль не столько телесную, сколько душевную, и поэтому будет наверняка меня мучить, издеваться, угрожая причинить Гурке боль...

Наскоро нацепив штаны, я выскочил из своего укрытия, и завертелся на одном месте, не зная, куда бежать, где искать свою пропажу. Кругом был лес, тихий, темный, и не было ни единого следа — ни Гуркиного, ни похитителей. Сердце мое отчаянно колотилось, и я думал, что оно вот-вот разорвет мою грудь.

— Гурка! — завопил я в отчаянии. — Гурка! Где ты?! Где ты, мой Зеленый Светлячок?!

— Мммм... — протянула она сонным голосом. — Что ты кричишь? Тебе дурной сон приснился?

Я обернулся, как ужаленный, но снова никого не увидел. Что за бесовщина?!

— Где ты прячешься? — произнес я, с трудом переводя дух. Гурка тут, рядом! Никто ее не крал! А значит, ничего страшного...

Как я ошибался, глупец! Как ошибался!

— Я? Прячусь? — удивилась она. — Да вот же я стою, прямо перед елью! Ты своими криками напугал меня так, что не помню, как я вылезла наружу, и зачем нацепила твои штаны — тоже.

— Мои штаны?!

Я осмотрел себя. Я был в своих штанах, это точно! В чьей же тогда одежде Гурка? И почему ее не видно?! Она стала невидимой?!

— Что случилось с тобой?! — произнес я трясущимися губами. — Я не вижу тебя!

— И я тебя, — уже немного испуганно сказала Гурка. — Что за злые духи разлучили нас? Что произошло?

Я вертелся во все стороны, стараясь разглядеть то место, откуда раздается Гуркин голос, но он, казалось, звучал у меня прямо над ухом, будто она стоит у меня за спиной. Кажется, я даже ощущал ее дыхание на своей шее, которое едва касалось волосинок над ухом. Но всякий раз, когда я поворачивался, я не видел ее.

— Что случилось? — повторила она. — Я не вижу тебя!