Наталья K. - Помраченный город [СИ]

— Братишка, ты, кажется, забыл, что так и не смог пробить земляной купол Мартеса? — с ухмылкой спросил Шед. — И на твоем месте я бы не стал оценивать магов Земли по нашему не самому сильному «друиду», — сказал он, словно прочтя мысли Дармера. Тот и в самом деле считал, что Земля слабее остальных стихий. — Без обид, Мартес.

— Да чего уж там, какие обиды, — вздохнул тот.

— Все равно я считаю, что не стоит сильно переживать за их команду, — остался Дармер при своем мнении. — Вы не знаете Адель.

— А ты не знаешь Пеларгона, — парировал Мартес. — Его способности выходят далеко за пределы того, что умею я и любой другой второкурсник. Даже в своей, сильной группе, он выделялся. Пеларгон не только силен, но и талантлив: ему доступны такие заклинания, которые большинство только к концу обучения изучают.

— Если он настолько силен, как же мы с ним справимся? — поинтересовался Дармер. — Если даже Адель он не по зубам, то я тоже ничем не помогу. Ты, Мартес, слабее Пеларгона, а мечи Шеда будут бесполезны, если «друид» спрячется за Стеной.

— Ну, все не так плохо. Среди нас есть тот, кому по силам его одолеть, — обнадежил товарища Мартес. — Думаю, до двадцать четвертой команды она уже… — тут у него сбилось дыхание от быстрого бега, и «друид» не договорил.

Жар охватывал руки, словно огненные перчатки, срываясь с них единым мощным потоком ревущего пламени. Вот уже целую минуту Адель поливала противника огнем. Успешна ее атака или нет — она не знала. Пелена огня застилала глаза, скрывая от взгляда девушки врага, небо над головой и землю под ногами. Даже собственные пальцы, утонувшие в бушующей стихии, виделись расплывчато, нечетко. Но сейчас все это Адель не волновало. До сего дня она никогда не решалась «спускать огонь с цепи», и теперь впервые отдавалась безумному пьянящему чувству единения со стихией. Девушка уже начисто утратила все представления о времени и даже перестала осознавать саму себя.

Но вдруг до ее сознания дотянулась мысль, вырвавшая из блаженной нирваны: стремительно потемневшее небо над головой и резкий свист в ушах. Адель, еще не очнувшись от транса, заметила лишь нечто большое, застилающее свет, что стрелой летело в ее сторону. Но рефлексы сами взяли тело под контроль и заставили его перекатом уйти в сторону. Мгновением спустя место, где она только что стояла, взорвалось тысячью обломков врезавшейся глыбы. Несколько осколков попало в Адель, но та лишь поморщилась. Стряхнув, наконец, с себя оцепенение, она посмотрела на результат действия своего огня: земляной купол оплавился в том месте, куда била Адель, но так и не разрушился. Даже трещинки не осталось на ровной поверхности. Девушка стиснула зубы от злости. Непрерывный Огненный Залп оказался бесполезен.

Противник не стал дожидаться новых действий с ее стороны и атаковал сам. Над куполом прямо в воздухе начали появляться и быстро расти глыбы земли, похожие на сталактиты. Достигнув длины в два ее роста, они развернулись и направили свои острия прямо на Адель. Один за другим эти земляные копья срывались с места и летели на большой скорости в намеченную цель. Адель заметалась, пытаясь увернуться ото всех снарядов. Она даже не кривилась, когда в нее били обломки от разбивающихся глыб. Синяки и ушибы можно залечить, а попадание хотя бы одного копья отправит прямиком на тот свет.

Но кольев было слишком много, а их создатель, несмотря на то, что не мог видеть перемещения Адель из-за сплошного земляного купола, целился с удивительной точностью. И в один момент удача изменила девушке. Уйдя из-под одного копья, она неизбежно попадала под удар другого, увернуться от которого уже не могла. Ни времени, ни места для маневра — движения сковывали груды земли, оставшиеся от разрушенных глыб — у нее не было. Приземлившись, Адель оказалась ровно в том месте, куда через мгновение ударит острие земляного копья…

Огромная глыба земли с оглушительным грохотом разлетелась комьями в футе от лица девушки, будто врезалась в невидимую преграду на своем пути. Ошеломленной, чуть было не испустившей дух Адель потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и понять, что произошло.

Девушка от души поблагодарила про себя своих спасителей — кого-то из ее товарищей. Все это время они издали наблюдали за боем, стараясь не привлекать к себе внимания — так им приказала Адель. Глянув на товарищей, она поняла, что первоначальная догадка была неверна. Ее спас не Сирф. У того все внимание уходило на поддержание невидимого глазу барьера, под которым они втроем прятались и который, несмотря на то, что они находились на расстоянии от основного места событий, время от времени подвергался ударам долетавших обломков. Адель видела, как тяжело дышал Сирф, как по его лицу струился пот, каким загнанным и усталым был его вид. Вряд ли в таком состоянии у него еще оставались силы, чтобы защищать и ее. Оставался Занкл. Больше некому, но Адель все равно не могла поверить, что у него получилось отразить хоть одно копье. Правда она не сомневалась, что сразу после разрушения глыбы выстроенная Занклом защита должна была непременно пасть. А на повторное спасение не стоит и рассчитывать — тот наверняка израсходовал на этот барьер все свои силы.

Тихий шорох вывел ее из размышлений и заставил посмотреть в сторону источника звука. По поверхности земляного купола змеились трещины. Они ползли и множились. В воздухе стоял сухой треск. Куски земли отламывались и осыпались вниз. Наконец, купол обрушился, подняв вверх тучу пыли. Когда она осела, Адель увидела своего противника. Противника, который по злой насмешке судьбы еще совсем недавно был ей другом и товарищем. Если бы Адель могла предвидеть, как обернется их поход к сошедшему с ума больному…

Сначала все шло прекрасно. Нужный дом находился на окраине, но поскольку сам Глабер считался городом лишь с большой натяжкой и ни по размерам, ни по числу жителей не отличался от средней деревеньки, идти пришлось недолго. Дверь перед ними распахнула женщина средних лет, мать заболевшего, о которой рассказывал «друид» другой команды. Как оказалось, перед уходом тот пообещал ей или вернуться позже самому, или прислать кого-нибудь вместо себя. Поэтому женщина, узнав, по какому поводу они пришли, сразу впустила команду в дом и провела в подвал, где находился ее сын. Больной был привязан по рукам и ногам к железной кровати, рот его заткнут тряпкой, а сам он метался и извивался, пытаясь высвободиться из пут. Его пыл не усмиряло даже то, что веревка на его запястьях была уже багровой от крови.

Пеларгону пришлось рассказать женщине о таинственном предмете внутри ее сына, иначе невозможно было объяснить, зачем тот собирается оперировать больного. Та ужаснулась и, хотя разрешение на вскрытие дала, долго не соглашалась покинуть подвал. Но «друид», которому, по правде, больше хотелось исследовать незнакомый объект, чем спасать чью-то жизнь, не мог допустить ее присутствия. Поэтому он решил пойти на компромисс, объяснив, что во время операции присутствие посторонних нежелательно, и выпроводил женщину за дверь вместе с почти всей командой. Товарищи его решением остались недовольны. Им всем хотелось понаблюдать за операцией, которую никто из них раньше не видел. Только Адель не покинула подвала — Пеларгон оставил ее возле себя на случай, если ему потребуется помощь. Поэтому она своими глазами видела все, что произошло дальше.