Агаша Колч - Демонология Агапи (СИ)

— Осознав, что хочу посвятить свою жизнь целительству, я принялся искать наставника. Ходил не в одну клинику и лечебный дом, чтобы показать своё стремление. Искал долго. Где-то не нравился наставникам я, где-то не нравились учителя мне. И вот осталась последняя клиника. Самая известная, самая желанная. Но оттого, что я не потомственный целитель, а семья моя небогата и не высокородна, поддался страху и нерешительности пойти к ним на собеседование. И ходил куда угодно, но не к ним.

— Стою перед входом, в раздумье, зайти или нет — ведь это последняя надежда, — и слышу насмешливое:

— Трусишь?

Реста была моей полной противоположностью — яркая, решительная, уверенная. Но потянуло меня к ней с первого мгновения.

— Думаю, — ответил дерзкой девчонке, не желая признаваться в слабости.

— Пока будешь думать, проводи меня к отцу. Он здесь отвечает за учеников.

И я пошел за ней. До сих пор задаю себе вопрос: решился бы я тогда войти или нет? Такие мелкие события делают нашу жизнь, преображают судьбы. Реста для меня, как краеугольный камень. Сколько раз менял я свои планы из-за неё. Думал, что выучусь, сдам экзамен на младшего целителя, открою прием в нашем районе, буду уважаемым гражданином, обеспечу себя небольшим, но стабильным доходом. Но всё пошло не так, когда Реста, зайдя в кабинет отца, с порога заявила: «Он будет учиться со мной на высшего».

Я оторопел: на высшего целителя учиться в три раза дольше, чем на младшего. Да ещё и берут далеко не всех. Но целитель Мекри Сетляр только улыбнулся и спросил: «Отвечаешь?» «Отвечаю!», — без доли сомнения ответила девчонка. Это я потом узнал, что отец не отказывал своим дочерям ни в чём, если они брали на себя ответственность за последствия.

Мне было очень трудно. Потомственные целители впитывали начальные навыки еще в скорлупе, на ментальном уровне. Мне же приходилось учиться всему. Правда, Реста, дав слово, не пустила моё обучение на самотёк. Она подсказывала заклинания, помогала осваивать навыки, готовила к зачётам. Сколько раз хотел я отказаться от непомерно амбициозных планов, но, вспомнив, как она, упрямо тряхнув головой, сказала: «Отвечаю!», отбрасывал минутную слабость и учился, учился и учился.

— Как завещал великий Ленин, — пробормотала я, задумавшись о судьбах моих друзей.

— Что?, — встрепенулся теватец.

— Прости, брат, я случайно. На моей родине был такой… лжепророк. Перевернул жизнь огромной страны с ног на голову, запудрив мозги людям. Долгие годы верили ему народы. Многие выстаивали длинную очередь, чтобы поклониться его останкам. Экзамены сдавали на знание его трактатов. Фраза «Учиться, учиться и учиться», пожалуй, самая известная.

Но кажется, Тает не слушал моих объяснений, глубоко погрузившись в воспоминания.

— Что же дальше было?, — потеребила я рукав мужчины, выводя из задумчивости.

— Дальше были экзамены. Мне кажется, что я тогда ничего не замечал вокруг. Только работа, учёба и Реста. Страсть с каждым днем становилась сильнее, и в день последнего испытания я решился. «Я готов выносить твоё яйцо!», — сказал ей при встрече. Но она отказала. Какое яйцо, если отец берёт её с собой на стажировку в учебку тайной стражи? Её и Допа. Родители уже сговорились и учиться отправляют вместе, чтобы они лучше узнали друг друга. Разводы на Тевате не приняты. Хоть и сговаривают пары старшие в семье, но искренне желают младшим добра. Пусть не великое чувство, а дружба и симпатия связывают будущих супругов, чтобы могли род продолжить. Без привязанности яйца не выносить.

— Как это?, — опять перебила я рассказчика.

— Мы сложно появляемся на свет, — улыбнулся моему удивлению Тает. — Сначала оплодотворение. Этот процесс обычный…

— Оплодотворение можно пропустить, — поторопила я брата, не желая обсуждать подробности зачатия.

— Через четверть оборота теватка откладывает яйцо. Но для того, чтобы эмбрион мог развиться и вылупиться жизнедеятельным младенцем, его необходимо выносить в специальной сумке с питательной средой. Сумка располагается у теватца в низу живота. И в обычном состоянии она просто как складка кожи. Когда же теватец готов к продолжению рода, складка постепенно превращается в своеобразный инкубатор, где за три четверти оборота яйцо из горошины вырастает до размеров головы. Детёныш начинает потягиваться, ещё больше растягивая плёнку яйца и сумку отца, выгибаться и выпрямляться. И однажды истончившаяся плева не выдерживает, и на свет появляется новый теватец, которого с нетерпением ждёт мать, готовая к вскармливанию.

— Действительно сложно. Зато теватец не скажет жене: «Это твои дети».

— Чаще он говорит, что это его ребёнок, — засмеялся Тает, который понял, что я имею в виду.

— Вот вы где спрятались!, — портал Маттоттены открылся на том месте, где ещё недавно я браталась с наёмниками. — Если бы не кровь, то как вас искать?

Упс! Я чуть было не хлопнула себя по лбу. Прав Инк, когда спрашивает, зачем мне моя голова. Бросить бесхозно пролитую кровь — верх безответственности и халатности. Это не рекомендовано делать и на слабомагичной Земле, а уж в мирах, где каждый третий колдует, и вовсе опасно.

Кровью в магии пользовались всегда, и с разными целями. Мы круг нерушимого родства провели. Рактий, пусть невзначай, но тоже ввел меня в семью драконов, вернув к жизни каплей своей крови. Любовные привязки делают на крови. Хотя какая там может быть любовь? Губят человека, лишив его воли. Поклонники вуду кровь чёрного петуха как сильнейшее ритуальное зелье пользуют. А уж о порче, которую через кровь навести можно, чтобы забрать здоровье, а то и вовсе жизнь, лучше к ночи не поминать.

И я это проморгала! Обязана была смыть, выжечь вместе с ковром… Растяпа!

— Не ругай себя. Я тоже виноват. Слишком эмоциональное действо вы проводили, — встал у меня за спиной Инк.

Богиня лёгким движением руки закрыла святящийся проход, скользнула взглядом по ковру, куда только что ступила лёгкой ножкой. Место, ставшее маяком для перехода, покрылось булькающей пеной. Словно туда плеснули перекись водорода. Пятно поклокотало недолго, пошипело и исчезло вместе со следами моего легкомыслия.

— Внимательней будь, — мягко попеняла мне демиург.

— А вот и мы. Сейчас будем есть, — широко улыбаясь и стремительно отбросив занавеску, скрывающую проход, в комнату шагнул довольный жизнью Пубок.

За собой он катил изящную сервировочную тележку, заставленную разнообразной посудой, наполненной всевозможной едой.

Голодную слюну присутствующие в комнате сглотнули громким хором.

Лолит, вбежавшая следом, увидев богиню, распласталась на ковре, всхлипнув:

— Справедливости!

— Встань!, — величественным жестом подтвердила свой приказ Маттоттена. — Корми гостей.