Adriada - Золото и Пламя [СИ]

Я сидела на покрывале и осматривалась вокруг. Лес был наполнен запахами и пением птиц. Им коротать здесь еще месяц другой, а потом станет холодно, птицы улетят на юг, а лес сбросит листву. Солнце светило во всю, окрашивая все вокруг в зеленый цвет. Такого на острове не увидишь. Я опять вспомнила остров, маму и папу, братьев, сестер, бабушку. Как же хочется вернуться домой. Так что даже выть захотелось!

Вернулся Ханор, открыл одну из сумок и сказал:

— Знаешь, не все одобряют то, что в племени человек. Кентавры сильно озлобились на людей и не верят, что остался хоть кто-то, кто не желает нам зла. Ты главное не пугайся, они могут быть резкими, но я помогу вернуться тебе домой. Племя не будет мешать.

— Спасибо. — Ответила я. — Мне жаль, что вы столько бед перенесли по вине людей. Я постараюсь особо не привлекать внимание племени.

— Вот и замечательно. — Ханор достал из сумки тканевый сверток. — Не унывай, скоро будешь дома.

— Ага, если по пути не ввяжемся в драку с Толригом. — Из кустов выскочил Эльнар, от неожиданности я подпрыгнула на месте. — А драки не избежать, если будем останавливаться.

— Эрганду становиться хуже. — Сказал Ханор, разворачивая сверток. — Он почти не в состоянии идти.

— А что с ним? — Спросила я.

— Его сильно ранили. — Ответил Ханор, в сверке оказался хлеб, обсыпанный зернами. Кентавр разделил хлеб на три части и раздал нам по куску. — Ешьте, скоро выходим.

Ханор забрал одну из фляг у брата и направился к остальным кентаврам, стоявшим особняком. Живот у меня отчаянно урчал, требуя еды. Я буквально проглотила свой кусок хлеба и, вдоволь напившись из фляги, откинулась на спину.

— Ну и чем тебя тут братец пугал? — Эльнар подошел ближе, с интересом разглядывая меня.

— Ни чем не пугал, наоборот успокаивал. Сказал что поможет. — Честно ответила я.

— Раз сказал, значит поможет. Он не бросает слов на ветер. А тебе бы лучше одежду достать другую, а то ехать далеко, а в платье неудобно будет на кентавре верхом.

— Но к людям же мы не пойдем? Поэтому придется в юбке. И если честно я не умею верхом ездить. У нас лошади только в телеги запрягались или мужчины на них ездили.

— Учить тебя верхом ехать некогда, в дороге научишься. Странно обычно люди почти все ездят на лошадях с рождения?

— Может быть на материке и ездят, но у нас негде пасти лошадей, да и зерно дорогое. Наша семья держит семь лошадей и это считается много. В основном держат лошади две три не больше.

— Да, это проблема. Ладно, я скажу брату.

— О чем? — К нам подошел Ханор.

— Девчонка ездить верхом не умеет. — Ответил Эльнар.

— По дороге научим. — Ханор улыбнулся мне, а я ему в ответ. Братья мне начинали нравиться все больше и больше.

Я обратила внимание на то, что при ходьбе Ханор хромает, а сейчас заметила и повязку на ноге. Кентавр отдал флягу Эльнару, полез в сумку и достал чистую тряпку. Он размотал грязную повязку, открывая сильный уже воспалившийся порез. Края раны вспухли и покраснели, а сама рана уже имела следы накопившегося гноя — верные признаки заражения.

— Подожди не заматывай. — Я вскочила на ноги и подошла к Ханору, он удивленно поднял бровь. — Нужно промыть и очистить от грязи, дай мне воду и нож.

— Рана не глубокая, сама заживет.

— Я умею лечить такие раны, бабушка научила, так что стой и не дергайся. — Эльнар подошел ближе, честно протянул флягу и нож и с удивлением наблюдал за моими действиями. Я аккуратно кончиком ножа вскрыла рану, откуда тут же потекли белые сгустки гноя. Как и предполагала в ране оказалась грязь. Нужно было очень осторожно вычистить грязь и промыть порез водой из фляги. Ханор фыркал и дергал мышцами ноги, но изо всех сил старался не мешать. Правда иногда он отбивал задними копытами землю, а я переживала, что терпенье у него кончиться и в лоб меня ударят копытом.

Худшие опасения не оправдались: никто в лоб мне не заехал. Отложив нож и фляжку, я обтерла рану и приложила чистую тряпку.

— Подержи так. — Ханор послушно прижал тряпку ладонью.

Я взяла нож и отправилась к поляне неподалеку. Еще когда мы только расстилались, на глаза попались несколько кустов живицы неподалеку. Живица — трава с широкими листьями, ее сок обеззараживает и снимает воспаления, помогая затянуться ранам быстрее. Достаточно было сорвать несколько листочков, отчистить их от грубых прожилок, тем самым выпуская сок и туго примотать к ране.

— К вечеру заражение должно пойти на спад. — Я промыла и обтерла об юбку нож и отдала его кентавру. — И боль утихнет, рана глубокая, но за ночь должна немного затянуться, завтра новую повязку сделаю.

— Не знал, что островитянки разбираются в травах. — Удивился Эльнар.

— Не все. — Ответила я. — У нас бабушка из полевых вед, у нее в огороде много трав с материка есть, она мне и объяснила, как с их помощью раны лечить.

— Да девчонка еще и лекарем оказалась. — Удивлению Эльнара не было предела. — Да братец, знал, кого спасать! Ладно, хватит болтать, нам еще долгий путь предстоит.

Ханор кивнул, а кентавры дружно начали собирать вещи, помогая друг другу. Я собрала еще живицы. Если за нами следует погоня, то будут еще стычки, а значит понадобиться обрабатывать раны. На обратном пути к братьям на глаза попался раненый кентавр. Молодой и очень бледный он лежал на покрывале. Пегой масти, он отличался от остальных узкими плечами и необыкновенными серыми глазами. Его собраться были более мускулистыми и широкогрудыми, а он больше походил на поджарого коня с русо-рыжими длинными волосами, заплетёнными в недлинную косу. Его пытались напоить водой и приободрить, он лишь слабо улыбался в ответ. На его лице выступил пот. Да его лихорадка бьет. Двое кентавров помогли ему подняться и, поддерживая, помогали идти. Я шла рядом с Ханорм, складывая листья живицы в мешочек, выпрошенный у кентавра. Сначала мы шли быстро, но Эрганду становилось все хуже, ему все тяжелее давалось стоять на ногах.

— К вечеру его лихорадка с ног свалит. — Сказала я Ханору. — Он не сможет идти, я могу осмотреть его раны.

— К ране ему траву приложили. За тобой пол лагеря наблюдало. — Объяснил Ханор, заметив удивление в моих глазах. — Пока он в сознании, он тебя к себе не подпустит, да и другие тоже.

— Никто не любит людей. — Грустно сказала я, глядя на раненого.

— Нет, просто кентавры слишком много перенесли из-за людей. — Сказал Ханор.

Мы шли по лесу медленно. Времени было достаточно, что бы отбегать от племени в поисках полезных трав. Итогом стала полная сумка трав, и две фляги с настоями, в одной из которых были листья живицы. А вторая терпеливо ждала своего череда. На одной из полян обнаружился золотой плющ — крайне редкое растение и очень полезное. Ценные у него молодые листики, так что пришлось лезть на дерево, предварительно взяв у Эльнара нож и фляжку с водой, что вызвало обильное фырканье у последнего. На дерево меня подсадил Ханор, вдоволь насмотревшись на мои жалкие попытки забраться наверх. Несколько кентавров тоже с любопытством наблюдали за мной и веселились от души. Меня это не остановило — золотой плющ важнее. Золотым его называют не из-за цвета, а из-за стоимости на рынках. Малоприметное растение, оплетало деревья, вскарабкиваясь на самый верх, и пряча наиболее ценные листья в кронах деревьев. Мне повезло: плющ попался молодым, и новые листья были не сильно высоко. Я нарвала листья и срезала один из боковых побегов у растения. Это не вызовет отмирания растения, и у меня есть стебель для приготовления настоек. Спуститься мне помог Ханор, и нам пришлось бегом догонять племя. Подбегая, я услышала, воскликни спорящих кентавров: одни требовали продолжить путь, другие дать отдохнуть раненому. Сам Эрганд лежал на земле, тяжело дышал и обливался потом. Он попытался встать, но силы у него закончились, ноги его не держали и подгибались. В том, что он не встанет, не у кого не было сомнений, но что делать никто не знал.