Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Сейчас, на пути к соснам-жилищам, Уна проверила карман. Монетка, конечно, исчезла.

— Всё хорошо, Уна, — прошептал лорд Ривэн: решил, наверное, что она ёжится от страха. — Они хотят поговорить с тобой, вот и всё.

— Знаю.

— Тебе вернут Инея, как только убедятся, что он не опасен.

— Да, — скованно сказала Уна, усомнившись в последнем утверждении. Сосны уже расступились; боуги остановились у одной из них — огромной, в пять-шесть обхватов — и тихо совещались о чём-то, почти соприкасаясь зелёными шляпами и рыжими прядками волос. Из горящего окна наверху донеслось чьё-то хихиканье; ему вторили крики совы вдалеке. — Но почему их… так мало? Если здесь целое селение. Разве боуги спят по ночам?

— А ты думала, навстречу леди Тоури вышлют герольдов с трубами? — протянул Лис, бесшумно огибая сосну правее. Он когда-то успел нацепить свою глупую серьгу с чёрной бусинкой; Уне вдруг захотелось выдрать её — так, чтобы Двуликий скривился от боли. — Или расстелят под Паакьярне ковровую дорожку?… Боуги не жалуют людей с востока.

— А оборотней жалуют?

Лис раздумчиво присвистнул. Он встал поодаль от шепчущихся боуги, боком вальяжно привалившись к «нежилой» — без окон — сосне.

— Ну, больше, чем тех, кто приплывает сюда, дабы разобраться с личными проблемами.

С личными проблемами?! Он о поисках отца?

Уна задохнулась от внезапной обиды: она и не предполагала, что Лис способен так сильно её задеть — словно швырнув в лицо комок грязи. Плохо, что она так реагирует. Очень плохо.

— Напомню: я не отклонила союз с Иггитом Р'тали, — процедила она, бездумно пытаясь вырваться из хватки лорда Ривэна. — И, если это намёк на равнодушие к судьбе Ти'арга…

Лис хохотнул и ловко перебросил флейту из одной руки в другую. В золотистом свете из окошек его глаза и волосы сияли ещё упрямее, чем днём.

— И с каких же пор тебя волнует судьба Ти'арга? Смешно. Ты здесь с одной-единственной целью, и сама знаешь это. Зачем лгать, особенно если лжёшь не слишком изысканно?

Уна сжала кулак свободной руки; ногти вонзились в ладонь, и боль, как всегда, её успокоила. Огненная воронка вкручивалась в сознание, силясь добраться до зеркала — до хрупкого, податливого стекла, готового впитать мощь Дара. На этот раз её удалось удержать; но долго ли это продлится?…

Терпеть тебя не могу! — чуть поостыв, мысленно призналась Уна Лису. Призналась от всей души. Иная, менее разумная её часть попыталась было опровергнуть это утверждение — однако сегодня её лишили права голоса.

Лорд Ривэн кашлянул и произнёс спокойно, но многозначительно:

— Уважаемый менестрель, в моём родном городе, Дьерне, люди говорят: дурак не может удержать язык, вор — руку, а палач — топор. Мудро, не правда ли?

Боуги, за которым ползала апатичная божья коровка, распрощался с приятелями (один из них, ухмыляясь, стукнулся с ним лбами — видимо, так выражалась теплота дружбы), вновь подошёл к ним и заговорил. Шун-Ди, встрепенувшись, начал переводить; наблюдая за перепалкой Уны и Лиса, он явно разволновался не меньше их обоих.

— Он представился и назвал по именам своих соседей, — сказал Шун-Ди, когда боуги умолк, с лукавым прищуром глядя на него снизу вверх. Светло-зелёные, цвета весенней травы, глаза будто просвечивали миншийца насквозь. — Нас нашли Толстый Трамти, Гёрнель Поедатель Жуков, Вирнио Фокусник…

— Необязательно всех, — осторожно перебила Уна; ей стало не по себе от монотонного перечисления, а после второго из прозвищ испарились последние остатки храбрости. — Как зовут его самого?

— Маури. Маури… — Шун-Ди замялся: не мог подобрать перевод. — Не Спящий? В-Ночах-Без-Сна?

— Бессонник, — весело подсказал Лис. Он любил выдумывать слова, бессовестно извращая ти'аргский.

Шун-Ди с благодарностью улыбнулся.

— Да. Пожалуй. Маури зовёт нас к себе в дом — как гостей. Точнее, зовёт подругу дракона… — Шун-Ди выслушал концовку речи. — И меня, для перевода. Ему любопытно, зачем ты здесь, Уна. Он клянётся, что не причинит тебе вреда.

Уна сглотнула горькую слюну. С недавних пор она не доверяла существам, которые общаются загадками и сверкают глазами в темноте.

— Спроси у него, как быть с Инеем?

— Иней пока останется у Трамти. Если же мы хотим забрать его, то должны будем немедленно уйти с Паакьярне… В доме Трамти, как и вообще среди их народа, ни одно дитя Эсалтарре не пожалуется на дурное обращение и негостеприимство. Это действительно так, — добавил Шун-Ди уже от себя; но Уна видела, что он тоже не в восторге от этих условий.

Уна вздохнула, провожая глазами крепенького, как пончик, боуги в полосатых бриджах; Иней сидел у него на плече и любознательно обнюхивал бант на шляпе — сделанный, кажется, из крошечных шишек.

…Так же, как со всеми, кого уважаешь. Будь собой, вот и всё. Так Индрис подбодрила её перед тем, как они расстались; на её щеках танцевали ямочки. Правильно: следует уважать боуги, а не бояться их. Так же, как людей.

А людям наподобие этого Маури Уна ни за что не стала бы в открытую возражать. Это же не лорд Иггит. Она приняла бы их правила, а потом, постепенно, обрезала и подворачивала бы их так, как ей удобно.

Она кивнула Шун-Ди.

— Скажи ему, что я согласна. Но пусть безопасность пообещают и остальным, не только мне и Инею.

— Разумеется, — перевёл Шун-Ди короткий ответ.

— А нам что делать? — лорд Ривэн нахмурился, неохотно выпуская локоть Уны.

— Вас, милорд, и Лиса просят подождать здесь. Либо пройти в дом Гёрнеля, где вы также найдёте достойный приём… Простите, — пробормотал Шун-Ди, точно сам был в чём-нибудь виноват.

— Гёрнеля Поедателя Жуков? — рассеянно переспросил Лис. Он знал наречие боуги, но почему-то тоже предпочитал дожидаться слов Шун-Ди. — Нет уж, спасибо. Я лучше прогуляюсь по Паакьярне.

Маури Бессонник кивнул своим мыслям и бодро посеменил к той самой гигантской сосне. На ходу он продолжал говорить, так что Шун-Ди пришлось тараторить:

— Он предупреждает, что живёт с женой Руми и Льёни — питомцем, божьей коровкой. Льёни абсолютно безобидна. Ещё, возможно, к ним вскоре наведается его двоюродная тётка, старая Шэги. Иногда она странно себя ведёт; он просит тебя не пугаться, Уна. У них с Руми есть сын — Тимтам… Тимтан… Тимге… — Шун-Ди смешался и умолк. — Ох. Пожалуйста, извини. Я не смогу повторить.

— Неважно, — отмахнулась Уна.

Они добрели до сосны следом за Маури. Уна пообещала себе не оборачиваться, но лорд Ривэн крикнул ей вдогонку:

— Удачи, Уна! Пусть Льер сохранит тебя, а Шейиз придаст сил!

— Ни ваши боги, ни Прародитель не властны здесь, — тихо и грустно возразил Шун-Ди. Он уже стоял перед низкой круглой дверью в сосну; дверь отъехала в сторону, повинуясь щелчку пальцев Маури. Уна заметила, что между ними — как у русалок — натянуты перепонки. — Идём. Нас ждут.