Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Лис кивнул и двинулся к лестнице — с достоинством шайха, чьи заслуги оценил какой-нибудь знатный эйх; не хватало только складок миншийского одеяния и нужных татуировок… Он шёл легко, едва касаясь носками ступеней, Шун-Ди поднимался следом, а замыкал шествие размеренно топающий, сопящий от злости хозяин. Закопчённый потолок нависал над головой низко, как своды пещеры. В одной из таких пещер у Алмазных водопадов на западе Шун-Ди однажды пришлось проводить переговоры с кентаврами… Сердце защемило: ещё ни разу «Врата героев» не казались Шун-Ди таким убогим и нежеланным местом.

Шун-Ди почему-то только теперь заметил маленькую серьгу у Лиса в левом ухе: блестящую чёрную бусинку в золотой оправе. Лис всегда любил безделушки и мелочи — помнится, радовался как ребёнок разномастным золотым монетам боуги, их поделкам из дерева и шерсти… Неудивительно, что в людских королевствах он по-сорочьи (или по-менестрельски) наслаждается изобилием.

И неудивительно, что так раздражает хозяина и Сар-Ту… Шун-Ди расстерянно прикусил губу: глупый порыв дёрнуть за серьгу Лиса был так силён, что на мгновение он позабыл о разгроме в комнате, Инее и загадочных «коронниках».

— Вот, — произнёс хозяин, распахивая хлипкую щелистую дверь. — Полубуйтесь.

Любоваться, действительно, было чем. Лис присвистнул и сокрушённо зацокал языком; с точки зрения Шун-Ди, от свиста лучше было бы воздержаться. Посреди комнаты валялась выпотрошенная сумка Шун-Ди, а её содержимое — сушёные лепёшки и полоски мяса, сыр, изюм, перочинные ножи и в клочья разодранные рубашки, лохматые останки чистой бумаги, свитков и карт, запасной кошель и чётки — гордо усеивало весь пол. Ценного рюкзака, наоборот, нигде не было видно. Комод, как и сказал хозяин, был исцарапан до щепок, а стулья (один — и без того трёхногий) лежали вповалку, будто поверженные в битве воины. Простыни и покрывала каким-то чудом остались на кроватях, но выглядели слегка пожёванными.

Шун-Ди в ужасе метнулся к окну: ставни оказались плотно закрытыми, защёлка — нетронутой. Выходит, Иней где-то здесь… Молчит. Затаился.

И никаких следов пара.

Судя по состоянию мебели, у Инея слоятся когти. Надо приспособить какую-нибудь деревяшку, чтобы дракончик мог их точить. Кажется, так поступают с кошками и собаками? Ни сам Шун-Ди, ни его старик-опекун никогда не держали животных. А спрашивать об этом у Лиса… довольно неловко.

Будь Иней котом или собакой, попугаем или ручной обезьянкой (каких особенно любят вельможи острова Рюй), за такое он заслуживал бы наказания. Шун-Ди представил умную желтоглазую мордочку с узкими ноздрями — они так забавно подрагивают, когда дракончик обнюхивает что-нибудь новое или просто чует еду… Нет, на него просто невозможно сердиться. Лис ушёл, и Инею, конечно, было скучно одному. Слава Прародителю, что угрюмый хозяин не застал момента, когда скука перешла в приступ плохого настроения.

— Я за всё расплачусь… Точнее, мы расплатимся, — торопливо пообещал Шун-Ди. Торопливо — потому что Лис уже вёл по воздуху длиннопалой рукой: наверняка подбирал правдоподобную легенду-объяснение. — Извините за нанесённый урон.

— Да уж, само собой, расплатитесь, — хмуро кивнул хозяин. — А то тюрьма в Веентоне маленькая, но порядки там те ещё… Как жена закончит с обедом, пришлю её прибраться. Ей и отдадите деньги. Напишу, сколько.

Хозяин вышел, хлопнув дверью сильнее обычного. Шун-Ди провёл ладонью по вспотевшему лбу.

— Он в шкафу, — сказал Лис. — Я слышу, как он дышит.

Шун-Ди обессиленно махнул рукой.

— Дело не в этом… Теперь у нас ещё больше проблем. И придётся голодать до самого Кинбралана.

— Не придётся, Шун-Ди-Го, — Лис хмыкнул и уселся на свою кровать — прямо поверх кома-простыни — скрестив ноги. Янтарный прищур его глаз, как всегда, был самой недосказанностью. — Думаешь, я не смогу ярко и живо объяснить госпоже хозяйке наш маленький беспорядок?… Запросто. Блесну именем какого-нибудь местного лордика — мол, старый приятель, давно не виделись, гостил у нас и подгулял, всякое ведь случается. Потом ещё пара любовных песен, и хозяюшка растает. С такими, как она, больших усилий не требуется, — Лис жёстко улыбнулся краем губ. Его серьга блеснула почти воинственно — как у планирующего штурм или осаду. — Может быть, нам вообще не придётся платить… А уж припасы в дорогу я тебе гарантирую. И ветчину, и окорока. И сколько угодно печени. Заметил, что Инею она по вкусу?

Шун-Ди покачал головой.

— Иногда ты ведёшь себя, как негодяй.

Лис хмыкнул.

— А я и есть негодяй. И к тому же оборотень — забыл? Не надо лишний раз строить иллюзии, Шун-Ди-Го, — он гибко потянулся, захрустел пальцами. — Лучше подай-ка мне лиру. Спою тебе ту новую вещицу о девушке — освободительнице Ти'арга. Если та Тоури, которую мы ищем, и есть невеста-вдова смутьяна Каннерти, всё это становится весьма интересным… Тебе так не кажется?

Шун-Ди окинул взглядом свалку на полу, тщетно стараясь обнаружить в ней лиру Лиса.

— Да, но как мы поймём, что именно её ищем? В Ти'арге её отцом считают другого лорда. И сама она так считает — я уверен. Если молодая леди Тоури — действительно дочь Повелителя Хаоса, то…

— То мы и не узнаем её, — Лис, улыбаясь, показал на шкаф, откуда донеслась застенчивая возня. — Зато кое-кто другой узнает.

Зелень в этой стране была слишком яркой, а солнце полыхало так, будто до осени не осталось считаных дней, а над предгорьями Ти'арга не кричали пронзительно (Уна сказала бы — болезненно, точно их внутренности точила неведомая хворь) стаи перелетающих ворон и озёрных цапель. От трёх главных рек — Синей, Широкой и Зелёной — растекались сотни ручьёв, ручейков и речушек разной степени шумливости. Проезжие дороги извивались меж холмов, перелесков, деревушек и ферм, вокруг которых свежо благоухали яблоневые сады, а над входом в каждую вторую гостиницу красовалась кружка сидра с пенистым гребешком. Вообще, яблоки здесь были повсюду. По крайней мере, их попадалось не меньше, чем людей короля Ингена в гербовых плащах со львами, бойких странствующих торговцев (в том числе пресловутыми «редкостями с запада» — хотя все эти ткани и обереги, ботинки и ремни «работы боуги», как и «не знающие промаха стрелы кентавров» подозрительно напоминали изделия дорелийских ремесленников) и рыцарей в сверкающих, чересчур дорогих доспехах. Уна невольно засматривалась на их ножны: оружие всегда нравилось ей отвлечённо, как нечто опасно-красивое. Так отталкивают, одновременно привлекая, змеи или искусство составления ядов. Или старые книги по магии. Или семейные тайны, которые безопаснее обходить стороной. Короче говоря, ещё одна в списке странностей, которыми она никогда не поделилась бы с матерью или дядей Горо… С дядей Горо — уже без бы. Не поделилась.