Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

На побелевших губах Пиарта выступила кровавая пена, но он мычал что-то, неотрывно глядя за спину Мея. Он тоже посмотрел туда. Из-за груды камней к ним бежал тот математик, Вораго. С неожиданной мощью он оттолкнул Мея, как если бы тот был хилым подростком, и разорвал одежду на груди Пиарта. Тот смотрел на него без отрыва, беспомощно и скорбно.

— Раздобудьте мне воды и чистую тряпку, — отрывисто бросил Вораго Мею и взялся за древко. — Быстро.

Заповедный лес встретил Нери мрачной стеной, появившись как-то сразу и вдруг, без особенных предисловий. Исполинский, он занимал почти всю северную часть материка; земли дальше на север были скудными и оттого малообжитыми, хотя и числились во власти Рагнарата; о человеке, не умеющем вести себя как подобает, среди монов говорили «как из северной глуши». Миновать лес можно было только по воде; утёсы и скалы на побережье моря Гаахтан славились своей непроходимостью; разве что чайки решались вить там свои гнёзда. О лесе говорили, да и знали всякое — идти через него напрямик надумал бы только сумасшедший.

И Нери.

Как ни странно, она даже не испугалась, когда вошла туда. Лес начинался обычными кедрами, и она беззаботно шла по ковру из мха, радуясь отдыху израненных ног. Но потом заросли стали гуще, пошли кривые шатровые деревья и те породы, о которых Нери имела очень смутное представление; купол из переплетавшихся, как в последнем рукопожатии, веток почти загородил небо.

Вечер выдался, на редкость удачно, сухим. С темнотой отовсюду зароились неясные звуки и шорохи — где-то утробно крикнула ночная птица, ветви хрустнули под чьим-то копытом, блеснуло что-то за рядами стволов... Помолившись духам, Нери развела небольшой костёр и достала остатки съестных запасов. Она только принялась жевать, привалившись спиной к шершавой коре и ощущая блаженное гудение во всём теле, как вдруг услышала негромкий хруст позади себя, а потом что-то, похожее на вздох.

Нери внезапно остро почувствовала, что она в Заповедном лесу, ночью и одна. Она притянула колени к груди и сказала вслух:

— Это ветер.

— Неправда, — отозвался тихий женский голос. Отпрыгивая от дерева, Нери чуть не выронила лепёшку. Кора пришла в движение, забурлила, запузырилась, как кипящее молоко — и вот в дереве обозначились острые черты лица, похожего на человеческое, побеги вьющегося растения прядями легли на враставшие в древесину плечи, а над выточенными скулами зажглись жёлтые глаза с узким вертикальным зрачком. Нери мгновенно утонула в этом взгляде, как в том, в роще Маантраша, кажется, тысячу лет назад — такая неземная, жуткая печаль таилась там, в янтарной глубине.

Нери упала на колени и прижала руку к груди. Она не знала, как назвать такое существо, но знала, что духам следует поклоняться.

— Прости, — выдавила она, не в силах отвести взгляд. — Я не хотела потревожить тебя. Я могу уйти. Или погасить костёр. Всё, что угодно. Только пощади меня.

Нери долго ждала ответа. Ей было и страшно, и одновременно как-то удивительно спокойно. Существо, не моргая, смотрело на неё, а она на него.

— Мне не мешает твой костёр, — медленно произнёс дух. Ему (или ей?) будто с трудом вспоминались человеческие слова. — Только не жги меня.

— Не буду. Обещаю, — Нери не решалась подняться с колен. То, с чем она говорила, наполняло её странным благоговением — рядом с кентаврами незадолго до этого она не чувствовала ничего подобного.

— Мимо леса проплывали корабли с такими, как ты, — с грустью продолжило существо. Она заметила, что от него пахнет землёй. — Почти только что. Они плыли на север. Они спешили.

«Бенедикт с наследником».

— Эти люди далеко отсюда? Я их ищу. Они очень нужны мне.

— Уже далеко. Но тебя не тронут в лесу. Я передам.

— Спасибо.

Снова повисла тишина. Нери вслушивалась в ночь и в который раз возвращалась к одним и тем же неотвязным воспоминаниям, тонула в их вязкости, точно муха в меду. Она поняла, как давно ей хочется с кем-то поговорить. Конечно, дерево — не лучший выбор для этого, но учитывая обстоятельства...

— Мои родители мертвы, — сказала она, и слова повисли в воздухе колючими ледяными шариками.

— У меня никогда их не было, — отстранённо отозвалось существо.

— Жаль. Я так любила своих.

— Любила? — в голосе засквозило недоумение. — Что это значит?

— Я не могу объяснить.

— Потому что заблуждаешься. Ты любила в них себя. Любила ваше сходство. Их заботу. Свою безопасность рядом с ними. Что угодно, но не их.

Какая чушь. Нери подавила возмущение и задумалась. Несомненно, что-то есть в этой мысли, но ведь она знает, что это не так. Она озвучила своё возражение.

— Любви не существует, — так же ровно сказало существо. — Это людское заблуждение, одно из многих. Такое же, как власть. Любовь и власть — главные ваши химеры, просто красивые сказки, которыми вы пытаетесь что-то объяснить.

Нери долго обдумывала ответ. Она замёрзла, хотя костёр ещё не догорел.

— Если любовь и власть — сказки, то ни в чём на свете не остаётся смысла.

— Добавь туда же страх, — посоветовало существо. — И смерть. Вы всё это выдумали, чтобы управлять собой же. Твои глупые сородичи. Четыре верёвки, которые вас связывают. Четыре пустых трона.

— Тогда зачем?... — Нери не договорила. Она никогда не думала обо всём этом с такой точки зрения.

— Кто знает... Можешь спать у моих корней, если хочешь.

Шалаш стоял на поляне, поросшей крупными белыми цветами. Нери набрела на неё днём, перебегая от одного шатрового дерева к другому — их плотные кроны отлично укрывали от ливня. Сказать, что она удивилась, значит ничего не сказать. Добротно сделанное сооружение, покрытое крупными кожистыми листьями, возвышалось прямо в центре поляны, рядом с остатками кострища, и казалось вполне обжитым. Нери приблизилась, жуя недозрелый горьковатый плод — один из тех, что росли здесь в изобилии. Ей просто не верилось, что в самой глуши Заповедного леса кто-то может жить. Кто-то, кроме духов.

Поднявшись утром, она не обнаружила в дереве, под которым заночевала, ничего особенного, и отправилась дальше на север. Ориентировалась по солнцу, ёжилась от холода под дождём, наблюдала за пёстрыми ящерками, шныряющими иногда под ногами. В вершинах шумел ветер, а в лицо веяло прелью; днём здесь было совсем не страшно.

И вот — такие неожиданные признаки жилья.

В шалаше оказалась лежанка из листьев и самодельная утварь, а ещё — почему-то — несколько ножей разной длины с костяными рукоятками, разложенных ровной линией; их лезвия ослепительно ярко блестели и были остро заточены. Колеблясь, Нери поднесла к лицу один; отражение — чёткое как в зеркале. Нож был ей необходим, а тут всё равно никого... Дождаться хозяина? Но стоит ли рисковать?