Вероника Батхен - Лигр [litres]

«Юстин вышел на поляну – и увидел девочку лет четырех, в зимней меховой безрукавке, но простоволосую, с длинной светлой косой, небрежно перекинутой через плечо. Он уже открыл рот, чтобы спросить, откуда в лесу ребенок и не заблудился ли он – когда вдруг увидел на высоких девочкиных сапожках шпоры с алмазными звездами. <���…>

Из кустов сиганул через Юстинову голову огромный волк; девочка вскочила на него верхом и всадила шпоры в бока:

– Йях-ха! Прощай!»

Тут уже приходится разоружиться даже самому скептическому читателю: несмотря на то что деревенские жители верят в наездников, последние все-таки существуют. Вместе со своей королевой (в которую верят, как видим, далеко не все из деревенских!).

Но эта встреча дарует нам очередную группу «мостиков» к иным мирам, иным цивилизациям М. и С. Дяченко. Прежде всего скачка на волке заставляет вспомнить о волкодаве по кличке Огонек, который рядовому наезднику не по силам – а волкодав этот отчетливо сродни Сэнсею из «Казни», особенно третьей его ипостаси, самой мощной, средневеково-фэнтезийной. Но раз уж мы говорим о разумных насельниках дяченковских миров – то тут же приходит в голову «Медный король» (до которого еще около шести лет!): чудовищно необычная раса зверуинов, у которой разделение на «всадников» и «коней» (точнее, пожалуй, «тигрокентавров») не межвидовое, а прямо-таки внутрисемейное. Причем кроме телесной разницы есть и духовная, напоминающая некоторые элементы раздвоения личности: ездовой братец менее самостоятелен в выборе решений по сравнению с братом-всадником (наездником!), а в критической ситуации он вообще порой «зависает», как система Windows – так что пробудить, спасти его может лишь тычок шпоры… Развияр, правда, сумел политкорректно объяснить, что такое, мол, не совсем обязательно – но это для него не обязательно, а он ведь полугекса, да еще и с грозной тенью Медного короля за плечами…

Марина и Сергей – удивительный творческий тандем. Актриса и психиатр, интроверт и экстраверт, лед и пламя. В 2018 году они будут отмечать серебряную свадьбу – 25 лет вместе, душа в душу, строка в строку. 28 романов, десятки рассказов и повестей, пьес и детских книг, десятки написанных и поставленных сценариев. Более ста литературных и кинематографических премий, в том числе международных. Доброжелательность, отзывчивость, стремление помочь молодым… Соавторов объединяет любовь, креативность, вера в светлое будущее и мудрое знание того, как достичь счастья для всех… Наверное, в истории мировой литературы такого дуэта еще не было.

На каждой встрече с читателями и коллегами, в том числе и со многими авторами этого сборника, Марину и Сергея мучают одним и тем же вопросом – как вы пишете вдвоем? Обычно они отшучиваются, оставляя секреты своей креативности в тайне, но здесь, специально для этой книги, впервые собрано то, что приоткрывает завесу этой тайны.

Здесь собраны фрагменты интервью Марины и Сергея разных лет и в разных странах. Многое здесь неизвестно широкому читателю и публикуется впервые. Эдакая литературная сюита. Давайте ее прослушаем.

Перевод А. Цветкова

…Он утверждает, что его жена – его муза, а она не скрывает, что он – ее учитель во всем. Предчувствую, вы скажете: «Это фантастика!» Неправильно – это фантасты Сергей и Марина Дяченко.

– Кого вы причисляете к своим литературным учителям?

Сергей: У Маринки, наверное, основной учитель – Толкиен. Когда мы познакомились, она мне дырочку в черепе просверлила, без всякой трепанации, рассказами о Толкиене, «Властелине колец», хоббитах. А моих учителей можно разделить на непосредственных и заочных. Непосредственные – это писатели Василий Аксенов, Александр Сизоненко, у которых я был на семинарах, а также мой учитель по ВГИКУ Николай Васильевич Крючечников. Я его никогда не забуду, мы пережили вместе много светлых, но и тяжелых моментов в восьмидесятые годы – ведь тогда царил соцреализм и была партийная цензура. А вот заочные учителя – это Гоголь, Булгаков, Брэдбери, Шекли, Лем. Со Станиславом Лемом я даже хотел встретиться, но не удалось.

– А что бы вы у него спросили?

Сергей: Я бы спросил, почему он разочаровался в фантастике. Он в свои последние годы ушел в философию, футурологию. Но так получилось, что в этой философии он не стал тем Лемом, которого знает и любит весь мир… Спросил бы, что он помнит из детства: ведь по специальности я врач-психиатр, поэтому знаю, насколько важны для личности первые годы жизни – энергетика детства наполняет всю будущую жизнь внутренним светом. Еще спросил бы, почему он категорически не воспринял фильм Тарковского «Солярис». Ведь это гениальная картина, мировой шедевр, как и роман. А Лем будто отрекся от этого фильма – у них был конфликт с Тарковским. Мыслящая планета Солярис у Лема так и осталась непонятной для человечества; а у Тарковского этот океан дарит человеку радость возвращения в свое детство, столкновения с самым дорогим, что есть у человека. Вот взять его львовское детство – неужели он не хотел, как Крис, герой «Соляриса», вернуться туда?

– Часто ли то, что вы пишете в произведениях, происходит с вами в реальности?

Сергей: В определенной степени. И ничего в этом удивительного нет: сюжеты черпаются из подсознания, из интуиции, из предсказаний – у каждого писателя это так. А кроме того, у моей любимой жены и соавтора есть свойство глубоко интуитивно чувствовать завтрашний день, она его даже формирует и приближает к бытию. Вот, скажем, мы собираемся уехать. А она: «Ой, Сережа, будет…» Вот если я ей успею закрыть уста, и она не успеет договорить: «будет дождь» – дождя не будет, а произнесет вслух – будет дождь. Даже если на небе нет ни облачка – будет. Это страшный человек.

– А что из предсказанного уже произошло?

Марина: Самое главное из осуществившегося – то, что Сергей рассказывал мне при первой встрече: у нас будет дочь – именно дочь (!), мы будем писать книги и так далее.

– Откуда вы берете героев?

Марина: Иногда видим сны. Сергею снятся такие длинные истории с множеством персонажей, мне тоже все время что-то снится. А кроме того, бывает – посмотрел, скажем, спектакль в театре, а потом пришла мысль, косвенно инициированная спектаклем. И вдруг эта мысль, ассоциация начинает развиваться. Или, скажем, у нас есть роман «Пещера». Сергей всегда говорит, что он родился из наших глубоких мыслей о том, возможен ли мир без насилия. Но я точно помню, что он родился из мультика «Девочка и крокодил», который мы случайно посмотрели накануне.