Вероника Батхен - Лигр [litres]

Перед вами эпизод бестиария по мирам Дяченко. В настоящее время работа над книгой завершается. Будем надеяться на ее публикацию в этом же издательстве.

«В первый день лета Юстин нашел пять мертвых воронов. Все трупы выглядели одинаково: клюв разинут, перья на боках слиплись, а на спине выпали, образовав круглую кровавую проплешину.

– Наездники, – сказал дед, когда Юстин рассказал ему о находке. – Вчера вот только подумалось… – и помрачнел.

На другой день Юстин нашел крысу. На боках у нее явственно виднелись следы от маленьких шпор, спина, сбитая седлом, кровоточила».

Эта цитата взята из едва ли не самого «странного» текста М. и С. Дяченко – «Хозяин колодцев». Рассказа, в котором сконцентрировано, пожалуй, максимальное число отсылок к ныне достигнутым вершинам; рассказа, необычайно плотно заселенного фантастическими существами (в том числе разумными!) и идеями.

Строго говоря, после первых находок Юстина мы еще ничего не можем сказать ни о разумности «наездников», ни об их реальном существовании. Не можем мы этого сделать даже после того, как стражи сада «метят» всю домашнюю живность и территорию испытанным колдовским способом (включающим лягушачьи кости, использование узелков, зубьев от гребенок и т. п.), явно остерегаясь вполне реальной опасности. И даже после того, как понимаем: дед и его воспитанник действительно в них верят, а гибель четвероногой и пернатой мелочи действительно связана с чем-то непознанным.

Они – верят. Мы, читатели – не совсем. Пока. Но уже помаленьку начинаем знакомиться с их… ну, скажем так, социумом:

«– Дед… А человека они могут укатать?

– Человека не могут, – сказал дед после паузы. – Свинью, бывало, укатывали. Теленка… А человека – нет. Разве что королева… Королева наездников. Та – может…

Юстин улыбнулся, давая понять, что оценил шутку».

(Внимание! Тут – один из очень важных «мостиков» к другим произведениям, другим образам. Но всему свое время…)

Интересно, что готовность к восприятию чуда у главного героя и у грамотного читателя тут не то чтобы противоположны, но не совпадают по фазе. Реальность наездников (пока что не увиденных собственными глазами!) для Юстина несомненна – зато ему не верится в их кастовое мироустройство, заставляющее вспомнить о гнездовом социуме общественных насекомых:

«Он шел и думал о наездниках. О том, что вся их короткая жизнь – забава. Что они забавы ради гоняют на птицах и крысах, на собаках, волчатах и летучих мышах. И, скорее всего, у них нет никакой королевы. Зачем им королева? Каждый из них сам себе король…»

Тут тоже налицо очередной «мостик» к важным сюжетам и идеям – скоро увидим, каким именно. Пока же остается отметить очень реалистическое описание нечеловеческой психологии. Классическое мироощущение «нечисти», пусть и не откровенно вредоносной, может быть, даже не полностью чуждой технике (откуда-то ведь у них берутся кованые шпоры!) – но с правополушарным типом мышления. Таким же, каким обладают инициированные ведьмы из «Ведьминого века»:

«…Стремясь к душевному комфорту, человек придумывает себе смысл и оттого отторгает ведьму. Ведьма есть воплощение бессмысленности, она свободна до абсурда, она внезапна и стихийна, она непредсказуема… Ведьма не знает ни любви, ни привязанности – ее нельзя ПРИВЯЗАТЬ, ее можно лишь убить… Человечество без ведьм подобно было бы ребенку, лишенному внезапных детских побуждений, закоснелому рационалисту и цинику… Человечество, давшее ведьмам волю, подобно умственно отсталому ребенку, ни на мгновение не умеющему сосредоточиться, барахтающемся в бесконечно сменяющихся капризах…

Вы спросите, нужна ли ведьмам власть над миром? Я рассмеюсь вам в лицо: ведьмы не знают, что такое власть. Власть принуждает не только подвластных, но и властителей; ведьмы, волею судеб живущие в теле человечества, угнетаемы одним только его присутствием. Ведьмы угнетены, ведьмы ущемлены – тем, что живут среди людей; наш мир не подходит им. Потому так живучи обычаи… стремление ведьмы наносить окружающим ущерб. Один пустой мир для одной ведьмы – вот условия, при которых им комфортно было бы обитать…

…Земля сделалась бы пустыней под гнетом развалин, сумей все ведьмы захотеть одного. По счастью, любая сообщность есть принуждение…»

А возможно, что-то подобное присуще – хотя бы отчасти! – кое-каким из народов «Медного короля»: зверуинам (ну, о них особый разговор) и… гекса.

Да, полного доминирования правого полушария над левым, эмоций над рассудком, тут не получается: гекса вполне люди, у них даже есть такое лево полушарное явление, как письменность (правда, писчий материал вызывает содрогание даже у библиотекарей). Но их гастрономические пристрастия, запредельная жестокость, неразрываемая связь с наездническим , воински-разбойничьим образом жизни, их нарочитая «отдельность» от всех остальных народов – все это, кажется, и в самом деле заставляет считать гекса не просто одним из человеческих племен, но близким видом. Как минимум – подвидом: скрещивание возможно, в тексте присутствуют двое полукровок. Так что, может быть, позиция Золотых, на первый взгляд выглядящая просто-напросто ксенофобией, имеет серьезное обоснование: такой «ксенос», увы, прямо-таки напрашивается на «фобос».

А в одном из позднейших рассказов появляются «существа, похожие на ГЕК» (случайно ли это созвучие?): это, собственно, мы с вами, никакие не неандерталоиды – однако для коренных обитателей этого мира именно люди и оказываются смертоносной угрозой. И главный герой «ГЕК» оказывается вынужден защищать свой новый мир от своих же прежних соотечественников примерно такими же методами, как Золотые «страховались» от соплеменников Развияра… да и он сам от настоящих гекса…

Но это мы, пожалуй, зашли чересчур далеко.

Рассмотрев видовые (подвидовые?) отличия повнимательней, тут же поймем: они отчетливо попахивают неандерталоидностью. Даже у Развияра надбровные дуги выдаются так, что это ускользает от внимания лишь тех жителей Империи, которые вообще не имеют представлений о гекса. И, добавим, у тех читателей, которые утратили хотя бы школьные представления о неандертальцах…

Между прочим, легкой неандерталоидностью помечен и людоед Уйма из двух последних книг трилогии «Ключ от королевства». Это проявляется не в каннибальских обычаях (подумаешь, велико дело – дитя природы закусывает побежденным врагом!), не в первобытной целостности натуры (она, может быть, и кроманьонская) и даже не во внешности, которая точно скорее кроманьонская (а если считать деталью внешности и одежду – то сшитые со штанами сапоги были характерны для обитателей стоянки Сунгирь, народа в этническом смысле пестрого и таинственного: вообще-то кроманьонцы, но с загадочной примесью очень странных неандерталоидов). Однако есть у Уймы и фирменная метка неандертальского роду-племени: голос. Он говорит не на выдохе, а на вдохе; именно так, как, по современным данным, полагается неандертальцу.