Мамору Хосода - Волчьи дети Амэ и Юки

Наконец Юки попалась. Амэ прижал сестру к полу мощными лапами и безжалостно впился в шею. Шерсть Юки окрасилась кровью, раздался пронзительный вопль.

Но Амэ и не думал щадить её. Он кусал и уши, и нос, и лапы, раз за разом скаля острые клыки. Словно показывал, кто здесь главный.

— А… а-а… — от развернувшейся сцены Хана потеряла дар речи.

Безжалостное насилие с одной стороны и полная капитуляция — с другой. Жестокая демонстрация превосходства.

Юки извернулась и поползла в печную комнату, жалобно поскуливая. Она кое-как доковыляла до печки, перепачкалась золой, а затем ударилась о сложенные у стены дрова.

В печную неспешно вошёл Амэ. Его вид перепугал юную волчицу, и она запрыгнула в ванную. Дверь закрылась. Раздался щелчок замка. Этим звуком битва и закончилась. Воцарилась тишина.

— Амэ… Юки!..

Хана вошла в печную…

— !.. — И замерла, не в силах сдвинуться с места.

Амэ как раз поднимался с пола у матового стекла двери ванной комнаты. Исцарапанная кожа. Гладкие, крепкие мускулы. Он обратился человеком. Но глаза за растрёпанной чёлкой горели хищным огнём.

— Амэ?.. — только и смогла выдавить Хана.

Из ванной до неё доносились тихие всхлипы запершейся там Юки.

Хана молча принялась за уборку.

По дому словно пронёсся ураган: повсюду осколки стекла, поваленные двери и шкафы, кухонная утварь. Разодранное в клочья платье Юки и свежие борозды от когтей на полу красноречиво указывали, насколько разные пути избрали дети. Хана поняла, что их уже не остановить.

Среди разбросанных книг она нашла фотографию своего парня и вернула на законное место. Тот улыбался ей, как и раньше.

— Юки и Амэ выбрали свой путь…

Никто другой не мечтал об этом так, как она. Хана сделала всё возможное, чтобы они нашли свою дорогу в жизни. И всё же…

— Мечта сбылась, но почему так тревожно на душе?

Парень молчал.

— Ну?.. Почему?

Она спрашивала ещё и ещё, но он лишь улыбался ей.

Дождь всё лил и лил. Лил над домами, огородами, полями, лесами… Шло седьмое лето после переезда. Ливни такой силы уже никого не удивляли.

Местность, в которой поселилась Хана, всегда славилась дождями. Влажный воздух с Японского моря налетал на ледяные горные хребты и обрушивал на землю дождь и снег. Зимой вершины покрывались пышными белыми шапками, весной поили огороды талой водой, летом защищали деревню от тайфунов. Благодаря им этот район был известен на всю страну урожаями риса. Для сельского хозяйства здесь были все условия.

Но раз в несколько лет ветер с моря приносил невероятное количество осадков. Если это случалось зимой, то всё заносило таким снегом, что терялась связь с окружающим миром. А если летом — это серьёзно влияло на сезон дождей и погодные циклы вместе с ним. Солнце почти не показывалось, растения чахли.

И это ещё не всё. Программа сокращения производства риса привела к тому, что часть полей превратили в огороды, однако глинистые почвы, традиционно определяемые под рис, плохо пропускают воду. Продолжительные ливни легко переполняли канавы, затопляя посадки. Подобные катастрофы неизбежно кончались неурожаем.

Огород Ханы некогда тоже был рисовым полем, так что беда не пощадила и его. Дождь нанёс посаженным весной семенам сокрушительный урон. За едой приходилось ездить в супермаркет. А овощи, ясное дело, резко выросли в цене, и это больно било по семейному бюджету.

Более того, от продолжительных дождей участились оползни, сели и камнепады. Администрация деревни содержала несколько укрытий для жителей на случай таких бедствий, но предугадать их — задача крайне трудная. А если оползень похоронит под собой поле, катастрофа выйдет похуже неурожая.

Некоторые участки в деревне уже успели пострадать от грязевых потоков. В перерывах между дождями всем миром расчищали огороды.

— Говорят, вчера ночью деревья с корнями выламывало.

— Хорошо хоть не рядом с домами.

— А на полях-то ни единой целой грядки не осталось.

Дядя Дои и дядя Хорита переглянулись и дружно вздохнули. Похоже, пора укреплять огороды на окраинах сваями и камнями.

Ливни сказывались не только на людях. В лесной глуши оползни тоже случались. Дожди не пощадили ни одной рощицы. Они хозяйничали там, словно свирепые чудовища, и безжалостно ломали деревья. В местах чудовищных оползней потоками вырвались подземные воды и начисто смыли плодородную почву. Стихия навсегда обезобразила множество живописных мест.

Амэ постоянно находил трупы диких зверей. Каждый раз он закапывал останки в землю, но, сколько ни старался, не мог угнаться за несметным числом жертв стихии. А уж о судьбе растений и подумать страшно. Долгие годы уйдут на то, чтобы полностью восстановить леса.

Амэ нашёл в ветках поваленного дерева мёртвого птенца в разрушенном гнезде.

Он долго смотрел на него. И невольно сравнивал с собой.

Хана сидела возле двери и ждала сына.

В последнее время он стал приходить очень поздно, разговаривал нехотя. Возвращаясь, пугал Хану на редкость серьёзным для ребёнка выражением лица. В такие минуты он казался взрослым.

Дождливыми вечерами в японских домах очень темно. Хана подшивала плюшевых волчат и вспоминала беспечное детство сына и дочери. Когда-то они не могли уснуть без игрушек, и ей частенько приходилось браться за нитку и иголку. Но годы шли, игрушки покинули детские руки, и уже никто не забирал их с уголков парт.

Всякий раз, когда Хана смотрела на них, её душу охватывало беспокойство. Впервые она познала это чувство два года назад, после той ужасной драки. Раньше она искренне надеялась, что её дети повзрослеют и станут самостоятельными. Но теперь ей иногда хотелось, чтобы это случилось не так скоро. Неужели и она однажды станет ненужной, подобно старым плюшевым игрушкам?

Хана перевела взгляд на дверь и увидела сына.

— Амэ!.. — она тут же вскочила со стула.

Промокший до нитки Амэ вошёл в дом с уже знакомым ей отрешённым взглядом.

— Где тебя носило?!

Хана пулей кинулась к двери, схватила сына за плечи и оторопела. Холоден, как лёд, и насквозь промокший.

— Подожди, я сейчас же сделаю ванну.

Но не успела она развернуться, как мальчик тихо обронил, не поднимая глаз от пола:

— Учитель… повредил ногу и больше не может ходить. Наверное, он скоро умрёт.

— …

— Кто-то должен заниматься тем, что делал он.

Он однозначно обращался не к матери. Казалось, Амэ говорил сам с собой, словно произнося свои мысли вслух.

Беспокойство навалилось на Хану с новой силой. Она не выдержала и в отчаянии заглянула сыну в глаза.

— Амэ!.. Не ходи больше в лес!

Пытаясь достучаться до сына, она снова схватила его за плечи и потрясла, но Амэ будто не заметил. Ответом Хане стали лишь капли, упавшие на пол.