Екатерина Бэйн - Краути [СИ]

После таких мыслей трудно было проснуться в хорошем настроении. А тут еще Кие решила усугубить это, заявив, что госпоже сегодня не нужно вставать.

— Вы вполне можете остаться сегодня в постели, госпожа, — сказала она, — вчера вы так плохо себя чувствовали.

— Сегодня я хорошо себя чувствую, — отрезала Аурин недовольно.

— Тем более, госпожа, вам нужно копить силы.

Девушка на мгновение закрыла глаза, прогоняя желание треснуть противную Кие по голове:

— Позови доктора Илли.

Это приказание было выполнено Кие без возражений, она не видела в нем ничего плохого.

Когда доктор пришел, Аурин спросила:

— Почему я не могу встать?

— Можете, госпожа, — он приподнял брови, — но надо ли вам это делать?

— А в чем дело? Я что, уже отдаю богам душу? — агрессивно осведомилась она, приподнимаясь на локте.

— Успокойтесь, госпожа, — умиротворяющее произнес Илли, — вам нельзя волноваться.

— Я не волнуюсь, — уже злобно отрезала она, — я злюсь.

— Тем более, госпожа. Если вы чувствуете в себе силы встать, то я не буду вам препятствовать. Напротив, я только приветствую это. Воля к жизни — это просто замечательно. Но не переусердствуйте. Думаю, сегодня вам не стоит выходить в сад. Посидите в своей комнате, госпожа, займитесь чем-нибудь, каким-нибудь спокойным делом. Например, почитайте, либо порисуйте. Всякий раз, когда вы выходите в сад, непременно что-то происходит. Но сперва вам нужно позавтракать. Я строго предупредил Кие, чтобы она кормила вас в положенное время.

— С ложечки? — не выдержала и съязвила Аурин, — по-моему, я давно не младенец и сама как-нибудь сумею удержать в руке ложку.

— Не сомневаюсь, госпожа, не сомневаюсь. Я просто не так выразился. Кие только будет приносить вам еду, вот и все.

Аурин задумчиво оглядела его с ног до головы, а потом столь же задумчиво произнесла:

— Я начинаю ощущать себя какой-то необходимой принадлежностью в этом доме. Вот, например, здесь есть слуги, наложницы, доктор, управляющий и так далее. Почему бы не быть и неизлечимой больной? Она каждый день настолько плоха, что никто не знает, что с ней будет завтра. Все принимаются гадать, сдохнет птичка или нет. Интересная, а главное занимательная игра. Когда она начнет приедаться и меня наконец оставят в покое?

— Госпожа, — тяжело вздохнул доктор, — вы не должны так говорить, особенно в присутствии других, более важных лиц, чем я. Конечно, многое спишется на ваше состояние, но не все. Поймите меня правильно, госпожа. Вы должны быть рады, что о вас все так беспокоятся. На моей памяти такого никогда не случалось. То есть, с людьми, которые не принадлежат…

— То есть, с теми, кого вытащили из сточной канавы, вы это хотите сказать, доктор? Я знаю, что это должно быть очень лестно. Но честно говоря, доктор, мне на это наплевать. Да я просто мечтаю, чтобы меня вышвырнули отсюда. Я хочу, чтобы меня оставили наконец в покое! А все вы, вы со своими идиотскими успокаивающими речами! Из-за вас я в самом деле не знаю, проснусь я завтра или нет! Продолжу влачить жалкое существование или сдохну во сне! Да почему это мне должно быть лестно, мать вашу?! Да вы меня достали до самых печенок! Отвалите от меня, ясно? Пошли вы все в…!

И дальше то же самое, в том же духе, но совершенно непечатными словами. Лицо Аурин от этих слов раскраснелось, волосы стояли дыбом, а глаза горели каким-то неземным огнем. Того и гляди, она вцепится в лицо всеми десятью когтями и раздерет его в клочья.

Доктор, напротив, не был обижен ни единым словом, он все прекрасно понимал. Ему даже стало жаль бедную девушку, которая так мучается, хотя он знал, что больных не следует жалеть ни в коем случае, если только хочешь им помочь. Однако, Илли подумал, что в данном случае Аурин все-таки следует пожалеть. Он протянул руку и успокаивающе погладил ее по плечу.

Девушка вытаращила глаза и потеряла дар речи. Ненадолго.

— Что это вы делаете? — спросила она, когда смогла.

— Утешаю.

— Ну вот, вы опять! Меня не надо утешать! Это вам потребуется утешение, когда я выцарапаю вам глаза!

— Да-да, конечно, госпожа. Выцарапаете, непременно выцарапаете.

Аурин вдруг закрыла лицо руками.

— Что здесь происходит? — раздался холодный голос князя.

Доктор так и подскочил.

— Господин, — пробормотал он.

— Так ты лечишь ее, мерзавец? Или может быть тебе захотелось в пыточную камеру?

Девушка медленно отняла руки от лица. Ей в голову вдруг пришла мысль, что он, может быть, их не так понял.

— Я уже сказала, не надо меня утешать, — громко и четко произнесла она, обращаясь к доктору, который стал гораздо меньше ростом, чем был, — хочу и плачу, вот так.

— Д..да, конечно, госпожа, — доктор сориентировался быстро, выхватил платок и подал ей.

Аурин ожесточенно протерла им свои совершенно сухие глаза и громко высморкалась. Наплевать, как это выглядит со стороны. Да пусть их сожрут трескучки со всеми их проклятыми правилами хорошего тона! Да лучше бы ее в самом деле выпороли, чем носились, словно с несмышленым младенцем.

— Я дам вам успокаивающих капель, госпожа, — наверстывал упущенное Илли.

— Опять какая-нибудь гадость? — подозрительно осведомилась девушка.

— Ну что вы! Они на вкус довольно приятны.

— Это на ваш вкус.

— Но госпожа…

— Да ладно, ладно, давайте.

Доктор резво подскочил за каплями.

— А почему вы плачете, гимин? — мягко спросил князь.

— Я уже не плачу, господин.

— Да, но вы плакали.

— Мне очень жаль, — отозвалась она, не зная, какую убедительную причину придумать, — сама не знаю, что на меня нашло. Я прошу прощения, господин.

— Выпейте, госпожа, — врач протянул ей стакан, от которого исходил подозрительный аромат.

— Ну вот, — скривилась Аурин, — я так и знала. Что это?

— Выпейте и вам сразу станет легче.

— И меня сразу стошнит.

Все же, она сделала глоток и тут же скорчила немыслимую гримасу. После чего осушила стакан залпом.

— Пахнут они гораздо лучше.

Доктор Илли, улыбаясь в бороду, забрал у нее стакан. Девушка села на постели, закутавшись в одеяло, не зная, что ей делать дальше. Присутствие князя ее смущало больше, чем обычно, наверное потому, что она была не одета. Или, скорее всего, что он уже успел увидеть, что она в самом деле была не одета.

Кажется, он понял это, а может, что другое, потому что поднялся и проговорил:

— Хорошо, гимин. Я рад, что вы успокоились. В таком случае, приводите себя в порядок и обязательно позавтракайте. А потом, надеюсь, вы сможете принять меня.

Князь ушел, не дожидаясь ответа. Аурин окаменела, не в силах сдвинуться с места. Вот оно! Началось! И что ей теперь делать, во имя великой богини?

Доктор Илли кашлянул.

— Мне кажется, господин дал вам хороший совет, госпожа. Я вас оставлю. Но если случится что-то… вы понимаете, что-то вроде вчерашнего, непременно дайте мне знать, хорошо?