Екатерина Бэйн - Краути [СИ]

— Да, разумеется. Навроде того, что мне вдруг захочется в обморок упасть. Ясно. Кстати, извините меня за то, что я тут наговорила. Мне очень жаль, но когда я психую, то совершенно не слежу за своим языком.

— Я уже забыл, госпожа. И конечно, совершенно не обиделся. Не сердитесь, но это самая обычная истерика любого больного. Я привык.

Аурин засмеялась:

— Боюсь, доктор, ваши прежние больные выражались более изысканно, чем я.

— Да пустяки. Ничего особенного вы не сказали, госпожа. Во всяком случае, ничего нового.

И он вышел за дверь, посмеиваясь.

Пока Кие помогала Аурин приводить себя в порядок, девушка не произнесла ни единого слова, словно погруженная в какой-то транс. Она не переставала думать о словах князя. Если судить непредвзято, то он и так слишком долго ждал. Еще бы, укус трескучки спутал все планы. И потом, сколько можно болеть? Всему есть предел. Здесь не очень-то спрашивают женщину, чего она хочет. Так что, такое поведение князя даже вызывает уважение. Но Аурин почему-то начало подтрясывать.

«Нужно что-то делать», — решила девушка, с трудом глотая пищу и не ощущая ее вкуса. Она должна как-то воспрепятствовать этому. Но как? Что ей придумать?

Да в обморок упасть. Точно, отличная идея. Как только князь станет слишком настойчив, она хлопнется в обморок. Закатит глазки — и привет. Вот, как вы утомили бедную больную, господин. Того и гляди, станет биться в припадке. А если ему это не понравится? Ну и что. Не понравится, ну и бес с ним. Пусть найдет себе другую, пышущую здоровьем девицу из тех, которые даже не знают, что такое обморок. Таких пруд пруди.

Аурин повеселела. Нужно только постараться упасть так, чтобы не стукнуться головой обо что-нибудь тяжелое, иначе все может обернуться гораздо хуже. Больная, так еще и ко всему прочему, стукнутая на всю голову.

— Вы не доели, госпожа, — сказала Кие и придвинула к ней тарелку.

— Отстань, не видишь, я думаю, — отозвалась Аурин задумчиво.

— Все равно — ешьте.

Девушка бросила взгляд на содержимое тарелки и скривилась. Этот вид не вызывал в ней ничего, кроме отвращения.

— Нужно это съесть, госпожа.

— Что я такого сделала? — девушка вздохнула.

Поскорее бы запихать в себя эту гадость, иначе ее может стошнить.

Завтрак был закончен. Аурин уселась на циновку с видом обреченного на казнь и стала поджидать князя. Если бы она видела себя со стороны, то могла бы собой гордиться. Ее вид ни в ком не вызвал бы мыслей об ее излишней радости.

— Госпожа, — вновь вмешалась Кие, — вам следует причесаться, у вас волосы совсем растрепаны. Вам помочь?

— Да что там причесывать, — проворчала девушка, пригладив волосы ладонью, — их длину никак нельзя называть чрезмерной.

Она поднялась на ноги, подошла к зеркалу и остановилась в нескольких шагах от него. Долго и придирчиво себя разглядывала. Потом заговорила:

— Вот скажи мне, Кие, как я выгляжу?

— О-очень хорошо, госпожа, — запнулась та.

— Ужасно, правда? Бледная, с кругами под глазами, жуть! А фигура! Я теперь не просто худая, я тощая как палка, похожая на призрак.

— Как палка может быть похожа на призрак? — усомнилась практичная служанка.

— Это если напялить на нее простыню, — фыркнула Аурин.

— Да нет, что вы, госпожа, не такая уж вы и худая! — громко и неуверенно возразила Кие.

— Это смотря с чем сравнивать. Если со шваброй, то до нее мне еще расти и расти. Нет, ты мне правду скажи. Неужели, такая девица как я может вызывать в мужчинах какие-либо желания, помимо желания накормить или дать пинка под зад? Скажи, я могу кому-нибудь понравиться, а, Кие?

Аурин произнесла это без малейшего сожаления, а напротив, с удовлетворением, словно это и было заветной мечтой всей ее жизни. Кие удивленно окинула ее взглядом и отозвалась:

— Ну-у-у, я не знаю. Наверное, кому-нибудь можете. То есть… я хотела сказать… простите, госпожа.

— Ничего-ничего, — хмыкнула Аурин, ободряюще ей подмигивая, — я ведь просила правду. Мой вид ничего, кроме жалости и раздражения не вызывает. Как говорила одна моя знакомая, только для тех, кто любит спать на жестком.

Ее сомнительная шутка вызвала в Кие сперва смешок, потом она зажала рукой рот и сдавленно хихикнула, но в то же время умудрилась покачать головой.

— Госпожа!

— Это шутка, — пояснила та, как будто кто-то ее не понял, — кстати, на будущее, не трудись делать мне замечания. Мои манеры все равно не станут лучше, это признала сама госпожа Томин, а она кое-что понимает в этом деле.

Кинув последний взгляд на свое отражение в зеркале, Аурин довольно потерла ладони и пробормотав себе под нос: «Очень хорошо, просто великолепно», — села обратно на циновку.

— Так что, сама понимаешь, мне ни к чему причесываться. Лучше не стану, хоть тресни. Напротив, волосы даже придают мне немного объема.

Она улыбнулась. Кие посмотрела на нее со страхом, опасаясь, уж не сошла ли ее госпожа с ума ненароком. Где она во всем этом выискала повод для радости? На своем веку Кие ни разу не видела ни одной женщины, которая увидев в зеркале свое страшное отражение, при этом бы радовалась. А уж про наложниц и заикаться не стоило.

— Вы плохо кушаете, госпожа, вот почему вы такая… стройная. А ведь вам и доктор советует, что нужно съедать все, что находится у вас на тарелке.

— Я не могу.

— Но почему?

— Ну, как бы тебе объяснить? — Аурин задумалась, — вот, представь себе, что тебе принесли тарелку, полную де…, ну, сама знаешь, чего. И что, ты ела бы это с великим удовольствием?

— А-а-а… э-э-э…, - выдала ошарашенная Кие.

— Вот именно. А именно это чувство я и испытываю.

В дверь постучали, избавив служанку от необходимости реагировать на подобное. Она поспешно отправилась открывать. Радость Аурин немного поутихла. Страшная она или нет, но князь все-таки идет сюда. А может, ему нравятся девушки, похожие на призраков? Ну, вот вкус у него такой?

Вошел слуга и с поклоном произнес:

— Князь очень сожалеет, госпожа, но он не сможет прийти. У него появились дела государственной важности.

Наверное, он подумал, что она заплачет, такое грустное было у него лицо, так ему не хотелось ее огорчать.

— Конечно, — сказала Аурин без малейших признаков печали, — государственные дела — это я понимаю.

Можно было даже сказать, что она сияла от удовольствия. Ей повезло, надо радоваться, сегодня ничего неприятного не случится.

Слуга ушел, недоуменно на нее таращась. Еще ни одна из наложниц князя не сияла, как начищенная монета, когда ей говорили такие вещи. Они, конечно, не плакали, но их вид красноречиво свидетельствовал об огорчении. И чему эта дура так радуется?

Кие тоже отметила странную реакцию госпожи, но в отличие от слуги, она кое-что понимала.