Денис Морозов - Черная книга Дикого леса

Из входа в пещеру вырвались клубы сизого дыма. В нос ударил запах серы. Раздался оглушительный скрежет, как будто камни сдвинулись с места. Земля содрогнулась от грохота чьих-то шагов.

Из пещеры вырвался сонм чертей: жутких, юрких, вертлявых, с острыми трезубцами в костлявых лапах. Они окружили поляну и пустились в безудержный пляс. Мужики завопили и прижались к костру, но это их не спасало — со всех сторон в них уткнулись трезубцы и принялись подталкивать в огонь.

В клубах дыма и пламени из пещеры появился статный муж в заморском камзоле из темно-синего бархата, с короткой, гладко стриженной черной бородкой, с пронзительно синими, ледяными глазами. В руках он держал царский посох — тот самый, которым Горихвост орудовал вместо лома.

— Дурень! Черную книгу задом наперед читают! — задергался от веселья упырь Вахлак, все еще продолжающий висеть вниз головой. — Где у других книг начало — там у нее конец, и наоборот. На первой странице — как вызвать Лиходея из пекла, на последней — как снять чары с леса. Это любой лесовик знает. Только ты, деревенский лапоть, мог первую страницу с последней попутать!

Пришелец ударил о землю посохом. Мужики оцепенели, превратившись в подобие статуй. Веревки с дуба упали, сети распутались, замок на цепях разомкнулся, и упырь с грохотом обрушился на поляну, но даже не ойкнул, а только расхохотался диким, заливистым гоготом. Леший, русалка и водяной выбрались из сетей и склонились перед Лиходеем. Безжизненное тело Горихвоста сползло вниз по стволу и распласталось на жиденькой травке.

— Как же мы тебя ждали, господин и князь тьмы! — с чувством выговорил упырь, сгибаясь в неловком поклоне.

Лиходей окинул поляну колючим взглядом, ткнул посохом в злыдня и бросил:

— А это кто?

— Это изменник Игоня, — сморщил Вахлак свою багровую харю. — Он чуть было весь лес не загубил. Да сам же оплошал и вместо того, чтобы снять с леса чары, тебя вызвал.

Лиходей стукнул злыдня посохом по макушке. Игоня застыл, посерел и ушел в землю по пояс. По неподвижному лицу расползлась паутина тоненьких трещин. Упырь опасливо приблизился, ткнул его когтем и с удивлением произнес:

— Окаменел! Превратился в гранитного истукана!

— Так и пылиться ему до скончанья времен, — сурово вымолвил Лиходей. — Ну а ты, деревенщина, что забыл в заповедном лесу? — обратился он к Воропаю.

Оцепеневший староста поворочал деревянным языком, да не смог выдавить из себя ничего, кроме хрипа.

— Запомни простое правило, — велел ему Лиходей. — Обитатели леса не заходят в деревню, деревенские не суются в лес дальше опушки, и никто никому не мешает. Если ты меня понял, то я всех отпускаю. Если нет — останетесь тут навсегда.

Воропай так отчаянно закивал, что шапка слетела с его головы и плюхнулась в грязь.

— Вот и ладно, — удовлетворенно произнес Лиходей и взмахнул посохом.

Деревенские мигом оттаяли и бросились наутек. Не успели кусты отхлестать их колючками, как тех уж и след простыл. Лиходей затушил костер и воткнул посох в горелую проплешину. Сквозь черный пепел тут же пробилась зеленая травка, а Мироствол покрылся свежей листвой. Русалка Шипуня захохотала, белкой вскочила на нижнюю ветку и принялась раскачиваться, как на качелях.

— Весна! — закричала она звонким голосом. — Наконец-то весна пришла!

Но багровая физиономия упыря выражала необычное для него замешательство.

— Господине, — потянул он за рукав Лиходея. — Тут наш старый дружок. Это он до изменника доискался. Без него мы бы дух испустили.

И Вахлак показал кривым пальцем на распростертое тело Горихвоста, который уже не дышал. Клочки серой шерсти на загривке вурдалака опадали на землю, обнажая гладкую кожу. Желтые клыки выпростались из-под губы, отвалились и сгинули.

— От него ничего не останется? — шепнул Вахлак.

— Жалко, — тихо сказала Шипуня и всхлипнула.

— Столько лет верой и правдой служил лесу, — прокряхтел леший Распут.

Лиходей опустил на траву колено, затянутое шелковой тканью, и погладил Горихвоста по обнажившейся коже. Сизый черт вытащил из кострища посох и протянул господину. Тот коснулся золотым наконечником переносицы вурдалака, и резко велел:

— Очнись и воспрянь!

Горихвост задышал, сначала слабо, потом все глубже и глубже. Веки его приоткрылись, глаза цвета тусклого серебра оглядели поляну.

— Что со мной? — спросил он.

— Я тебя возвращаю, — произнес Лиходей. — Ты еще нужен лесу.

— А ты кто?

— Угадай!

— Хозяин! — расплылся в улыбке Горихвост. — Столько лет я мечтал хоть одним глазком на тебя взглянуть. И вот наконец привелось.

Черти вокруг завели хоровод. Упырь подхватил русалку и пустился с ней в пляс, водяной застучал ластами и забулькал, и даже леший откинул прочь кочедык с лыком и принялся выделывать корявыми корневищами кренделя.

— Ну а ты чего невеселый? — спросил Лиходей Горихвоста. — Радуйся — все обошлось.

— С чего мне радоваться? — вздохнул Горихвост. — Сожгли мужики мою длаку. Не бегать мне волком по вешнему лесу, не ловить дичь на охотах, не пугать чужаков. Клыки, и те выпали. Какой теперь из меня вурдалак?

— Это не печаль, — улыбнулся Лиходей. — Уж обновку-то ты заслужил.

Он вырвал волосок из длинного уса и подул на него. И тотчас в его ладонях вздулась пушистая длака — новенькая, лоснящаяся, без единой подпалины, только не серая, а черная, как глухая ночь. Лиходей сам набросил ее Горихвосту на плечи. Тот встал на четыре лапы, недоверчиво оглядел волчьи бока, взмахнул роскошным хвостом, и взвыл от восторга.

Собравшиеся вокруг друзья в один голос грянули со смеху.

— Как же тебя теперь кликать? — пошерстил его шкуру упырь. — Серым уж не назовешь. Может, Черныш?

— За Черныша я тебе морду начищу! — скалясь, гавкнул в ответ Горихвост.

Однако слово не воробей, вылетит — не поймаешь. По тому, как дружно принялась подтрунивать над ним лесная братия, он уже понял, что новое прозвище прилепится так, что не отбрешешься.

Все вместе они провожали Лиходея со свитой в пещеру, вместе смотрели, как закрываются двери в горячее пекло.

— Эх, лишь бы до следующей весны ничего не случилось, — проговорил упырь, бережно прижимая к груди книгу в кожаном переплете. — А там — опять зацветет Мироствол, опять праздник.

— Придет беда — зови меня, — буркнул Горихвост, пробуя носом свой новый, пушистый мех.

— Позову, на покой не надейся, — осклабился его собрат. — Мужичье хоть и напугано, да скоро оправится и снова полезет. Вот тогда и покажешь им свою обновку.

Мир перевернулся вверх дном. Где было вечное лето — наступила зима. Но туда, где была зима, лето не пришло.

Жаркие тропические джунгли сковала вечная мерзлота, на месте пышущих влагой лесов поднялись ледяные торосы. Планета превратилась в снежный комок, которым космический исполин запустил в бездонный мрак вакуума. Ослепительные лучи солнца ослабли. Они отражались от бескрайней заснеженной пустыни и уносились обратно в космос, забирая с собой надежду на тепло и весну.