Денис Морозов - Крыса Разумная

Твердолоб на всякий случай умолк и не подавал голоса, однако незнакомец потянулся к нему когтистыми пальцами, нащупал медную кирасу и радостно завопил:

— Твердолоб, какое счастье! А за мой тут какой-то вурдалак охотится. Пожалуйста, прикончи его поскорее, Восемь Мудрых это тебе зачтут!

— Ваше святейшество, и вы тут? — смущенно пробормотал охранник и попытался улизнуть в темноту, однако с другой стороны в него тут же впилась еще одна пара жирных и цепких лап, и жаркий голос хозяина зашептал:

— Вот ты где! Наконец-то! Спаси меня, ради всего святого! Меня тут живьем сожрут!

— Кто сожрет-то? — недовольно переспросил Твердолоб, пытаясь отцепиться от его липкой хватки.

— Чудовище, что рыщет во тьме! — заголосил Гнилозуб.

— Пока что вы сами тут рыщите, как пара чудовищ, — ответил охранник. — А ну-ка, взяли друг друга за ручки, как в детстве!

И он соединил ладони епископа и магистра, насильно впечатав одну в другую. Гнилозуб взвизгнул и отдернул руку. То же сделал и Муровер.

— А ну, помирились! Живо, кому я сказал! — прикрикнул на них кирасир.

— Ваше святейшество, это вы? — неуверенно проговорил магистр.

— Да, ваша светлость, я тут. Хвала Восьми Мудрым, вы целы, — растерянно пробормотал епископ.

— Надо убираться отсюда подобру-поздорову, пока мы сами друг друга не придушили, — дрожащим голосом предложил Гнилозуб.

— В самом деле: нечего нам делать в этом подвале, — согласился с ним Твердолоб, подозрительно вглядываясь во тьму. — А то вон сколько костей под ногами. Как бы и свои тут не оставить.

Гулко хлопая крыльями, нетопырь пролетел под заплесневелыми сводами каменного подвала и учуял в нем сразу трех живчиков, очевидно, предназначенных ему на прокорм. Недолго думая, он впился в того, что казался массивнее остальных. Однако когти заскрежетали по медной кирасе и соскользнули.

Обладатель кирасы метнулся от него прочь и испуганным голосом завопил:

— Алебарда тебе в селезенку! Тут хищник! Он хочет порвать меня на куски!

Нетопырь попробовал цапнуть другого, поминутно вопившего о каком-то великом крысолове. Летуну удалось даже рассечь его жесткий подшерсток в просвете между лохмотьями драной льняной рубахи, но крикун оказался таким жилистым, что нетопырь его бросил. И тут он почуял новую, гораздо более сладкую добычу. В углу темного зала прятался за колонну жирный крысотолстяк, откормленный жареным салом и копчеными колбасками. Нетопырь налетел на него сзади, впился в шерстистый загривок и прокусил ухо.

— Ай! — разинул пасть толстяк, обнажив золотую коронку. — Он хочет высосать из меня кровь! Это вампир-кровопийца!

«И чего он так орет? — подумал про себя нетопырь. — Я просто питаюсь. Ты — мой сегодняшний полдник. Не вопи так, мне сосать неудобно». Но вслух ничего не сказал, потому что нетопыри не разговаривают, а только тихонько попискивают.

И он принялся смаковать жирную, насыщенную углеводами кровь, которой у этого толстяка было хоть отбавляй.

— Толстолобик, спаси меня! — надрывался между тем Гнилозуб. — Эта тварь меня обескровит! Еще минута — и я дух испущу! Помоги, век тебе не забуду!

Однако верный охранник не торопился на помощь хозяину. Ведь у него не было алебарды, а что может сделать даже самый доблестный воин без привычного оружия? Разве что сдаться. Устав караульной службы так прямо об этом и говорит. Его высокородие должны понять, что мы в такой ситуации ничего поделать не можем. Понять и простить. Ибо обстоятельства, изволите ли видеть, сильнее нас.

Однако Твердолоб не стал высказывать этого вслух. Вместо пустых разговоров он бросился искать выход из темного подвала. Его примеру тут же последовал и Муровер.

Панический ужас перед кровососущей тварью придал охраннику ускорения. В дальнем конце гулкого зала он обнаружил широкую лестницу, уводящую на верхние этажи. Ее ступени были слишком высокими, как будто их высекали великаны для своих исполинских нужд. Приходилось подтягиваться на руках, наваливаться брюхом и карабкаться вверх, так что одолеть их оказалось непросто. Помогало лишь то, что они густо заросли мхом. Изрядно запыхавшись, Твердолоб оказался на следующем этаже, в длинном коридоре, ведущем во тьму. Однако он не мог убежать просто так, не исполнив свой долг. Обернувшись, он во всю глотку гаркнул:

— Сюда, ваше высокородие! Я нашел для вас выход! Срочно спасайтесь!

И тут же припустил наутек — а то кто знает, не привык ли этот летучий вампир охотиться на голос.

Услышав возглас охранника, Гнилозуб стряхнул с себя кровососа и бросился в полутьму. Нетопырь недовольно захлопал крыльями над его головой, возмущаясь тем, что жертва ведет себя неподобающим образом и не дает ему как следует подкрепиться, чем нарушает процесс пищеварения в его тонком кишечнике. Требовалось срочно призвать ее к порядку, и он бросился за толстяком, улепетывающим от него со всех ног и орущим:

— Твердолобик, ты где? Забери меня отсюда, прошу-у-у!

Тупой нос нетопыря тонко чуял, куда несется жертва и где она будет в следующую минуту. Он решил применить свой коронный маневр: обогнать, залететь спереди, и внезапно бросившись по прямой, впиться жертве прямо в морду, отчего она потеряет контроль над собой. Он действительно обогнал толстяка и залетел за большую колонну, поддерживающую тяжелый свод. Однако жертва, не ориентирующаяся в темноте, со всех ног наткнулась на эту колонну, ударилась о нее головой и отлетела назад, распластавшись на каменных плитах пола.

Нетопырь потерял ее из поля зрения. А Гнилозуб тем временем отполз обратно, нащупал в стене пустоту и юркнул в боковой проход, стараясь ползти как можно тише.

«Белянка! Эти варвары привязали ее к обелиску. Наступит вечер, и кровожадный упырь вырвется из каменной горы. И тогда он высосет из моей Белянки кровь», — думал Тихоня, углубляясь в недра пирамиды.

Он представил себе помертвевшее лицо подруги, и ему стало жутко. Его охватила злость на тех, кто хочет отнять у него невесту, повязавшую ему на шею платок с любовным узелком, и отчаяние от того, что враги сильнее, и он ничего не может с ними сделать. Хвост его нервно дернулся, хлестнув по камням узкого перехода, но Тихоня даже не заметил боли от удара.

«Белянка, — продолжал думать он, — я спасу тебя, чего бы мне это ни стоило!»

Каждый шаг давался ему с трудом. Он осторожно ставил ступню на камни, коготками пытаясь нащупать, нет ли очередной ловушки. Однако ему везло, и ловушек на пути больше не попадалось.

Вскоре он споткнулся о высокую ступень и начал карабкаться по лестнице, уводящей вверх. Ползти в темноте пришлось долго, и он запыхался. Он забирался все выше и выше, пока не оказался в новом, более просторном коридоре.