Денис Морозов - Крыса Разумная

Проходили годы, он становился все ближе к своей цели. В его сундуках начали звенеть деньги — сначала серебряные, потом золотые. Он успел побывать торговцем, уличным старостой, судьей, и в конце концов стал магистром и членом городского правления. У него было много жен: они все были красивыми и все из хороших семей. Но ни разу с тех пор он не испытывал такого упоения от любви, как тогда, в самые юные годы. И самое большее, чего он желал теперь, на склоне лет — вернуть то ощущение радости, которая приносила ему когда-то любовь.

Долгопят помог застегнуть камзол из мягкого бархата, нахлобучил на хозяина пышный парик, аккуратно водрузил сверху широкополую шляпу с пушистым лисьим хвостом, а в довершение всего торжественно поднес длинную острую шпагу. Гнилозуб бережно взял ее в ладони. Шпага представляла собой настоящее произведение кузнечного искусства. Магистр получил ее в подарок от заморского князя, с которым вел торговые дела. Идеально сбалансированный трехгранный клинок имел в разрезе форму сердечка, а в рукоять был вставлен большой кусок зеленого стекла, поражавший внутренней чистотой и незамутненностью. Шпага эта стоила целого состояния и даже имела собственное имя — «Блиставица», что значило: быстрая, как молния.

Долгопят подвесил это дорогое оружие к поясу своего господина и любовно поправил его. Шпага придавала хозяину одновременно воинственный и роскошный вид.

Звеня клинком о мраморные ступени, Гнилозуб чинно вышел на крыльцо. Его уже поджидали бургомистр в парадной одежде и епископ Муровер с церемониальной лопатой, предназначенной для рытья семейной норы.

Двое сановников подвели к магистру невесту. Ее лица не было видно под плотной белой тканью. Гнилозубу вдруг так захотелось поделиться со всеми ощущением триумфа, показать всем: смотрите, эта редкая красавица — моя! Потому что я — первый и самый богатый. Самый влиятельный и многовластный. Я получаю все, что хочу. Никто не может со мной соперничать, потому что я — Гнилозуб, член городского совета, магистр и олигарх!

Он подошел к ней и резко сорвал покрывало с ее головы. Все вокруг ахнули. Показывать невесту до свадьбы было неслыханным нарушением обычая. Гнилозуб даже смутился — он не ожидал такого ропота от толпы. Однако всеобщее неодобрение лишь еще больше распалило в нем самолюбие.

— Что вы тут ахаете? — закричал он на горожан. — Подумаешь, нарушение правил. Я — член городского совета, и сам решаю, что правильно, а что — нет. Правила будут такими, какие я сочиню!

— Магистр, вы нарушаете обычай! — раздался звонкий, как пощечина, возглас.

Гнилозуб замер и с удивлением вгляделся в толпу. Он не привык, чтобы ему перечили. К его невесте подбежал нахальный студент в академической мантии с дурацкой четырехугольной шапочкой, на которой болталась длинная золотистая кисточка. Карие глаза молодого нахала полыхали от гнева. Длинные усики на его перекошенной мордочке яростно шевелились, а серая шерстка топорщилась.

— А ты что тут делаешь? — удивленно спросил Гнилозуб. — Тебя вообще в городе быть не должно.

Ему стало неловко от того, что какой-то молокосос позорит его на глазах епископа, бургомистра, и всех самых влиятельных обывателей.

— Не смейте срывать покрывало с невесты при честной публике! — продолжал верещать хулиган. — И вообще, отпустите ее подобру-поздорову. Мало вам, что ли, наложниц в гареме?

— Ах ты, дрыщ! — рассердился Гнилозуб. — Да тебя вообще должны утопить в Темной бездне, если только твой нос мелькнет в городе после рассвета. Стража, взять его!

Твердолоб, начальник караульной службы, бросился исполнять приказ. Однако толпа студентов встала стеной на его пути, и стражник запутался в охвативших его руках. А дерзкий хулиган тем временем вырвал из ладоней епископа церемониальный черенок от лопаты и изо всех сил двинул им Гнилозуба по боку.

Жирок под бурой шерстью заколыхался волной, причиняя его хозяину немалое страдание. Но еще больше Гнилозуба уязвило то, что это попрание его авторитета происходит у всех на виду. Он не мог допустить, чтобы горожане перестали его уважать и бояться. Выхватив шпагу, он направил ее на Тихоскока и грозно сказал:

— Берегись, ты сам напросился!

Тихоня похолодел. Острие шпаги целило ему прямо в нос. Это было грозное оружие, которое могло лишить жизни в одно мгновенье. От страха он резко отпрыгнул в сторону, а затем еще раз огрел магистра черенком, на этот раз по голове. Тот зарычал от злости и сделал резкий выпад. Движенье магистра получилось неловким, но грамотным — он мог позволить себе нанимать лучших учителей фехтования. Однако в университете тоже преподавали искусство владения оружием, и делали это знатные мастера. Тихоскок стремительно уклонился, но кончик шпаги все же задел его ухо и проколол тонкую кожу насквозь.

Тихоня почувствовал острую боль. По его голове потекло что-то теплое и липкое. Однако раздумывать было некогда — грузный магистр все еще напирал на него. Шпага была хороша: она как будто сама порхала в воздухе, стремясь уколоть в самое уязвимое место. Вот только владелец ее был слишком толстым и неповоротливым. Это спасло Тихоскока. Он еще раз увернулся и изо всех сил ударил Гнилозуба по руке. Тот ойкнул и выронил шпагу. Оружие ударилось о мостовую и зазвенело. Тихоскок подхватил его и встал в фехтовальную стойку.

Увидев прямо перед лицом клинок, Гнилозуб струсил и попятился назад.

— Не смей на меня нападать! — тонким голоском пискнул он. — Отдай шпагу!

— Еще чего! — насмешливо выкрикнул Тихоскок. — Я ее конфискую. В твоих руках и оружие, и власть служат злу.

— Стража! — отчаянно заголосил Гнилозуб, пугаясь еще больше. — На помощь!

Твердолоб наконец выпутался из рук веселых студентов и загородил хозяина грудью. Его прикрывала медная кираса, которую трудно было пробить. Однако Тихоня и не собирался его колоть. Он подхватил Белянку и потянул ее прочь. Девушка с готовностью бросилась за ним.

— Держите их! Не дайте им уйти! — голосил Гнилозуб.

Однако толпа студентов принялась швырять в него и в охранника булыжниками, вывороченными из мостовой. Под градом камней им пришлось отступить. А Тихоня с Белянкой нырнули в широкий туннель, который вел с Рыночной площади в студенческий городок, и пропали в его темноте.

— Ой, как больно! — заголосил Тихоскок, когда Белянка приложила к его разодранному уху мокрую марлю.

— Не дергайся! — строго велела она. — Кровь еще хлещет. Нужно ее остановить.

Они очутились в ее каморке под самой крышей университетского общежития. Комнатка была совсем маленькой, но в ней царил уют. Постель в углу была аккуратно заправлена, а на столике в полном порядке расставлены глиняные горшочки с ароматными мазями. В воздухе пахло лечебными травами, сушившимися под потолком.