Антон Зволинский - Клинки Демона

Авалса достала из-за пояса один гвоздь, взвешивая в руке. До цели приблизительно метров семь. Чтобы добросить колышек такого веса, нужно использовать инерцию всего тела. Резко остановившись, Авалса обескуражила метателя. Заминки врага хватило, чтобы метнуть гвоздь с разворота. Ей повезло, вместо головы, гвоздь Креста Спасителя угодил в грудь. Однако Авалса не смотрела. Метание копий с фланга прервалось.

Добравшись до меча, она окликнула Ганса, бросая ему оружие. Лазутчице нужно было разобраться с раненным метателем до конца. Маслянистый панцирь на груди, начал стекать, превращаясь в густую смолу. Она наблюдала прошлые сражения Ганса, осознавая, что броня создания нарушена.

Широкими взмахами Когтя, Авалса наносила удары во влажные места панциря. Безглазая тварь, завизжала от боли скрипучим голосом, от которого смыкались челюсти. Однако сдаваться, создание не собиралось. Сделав выпад копьем, оно попыталось насадить Авалсу на древко. Но она больше не боялась.

Противный крик, хоть и прошелся по ушам неприятной волной, парализующего страха больше не ощущалось. Авалса улучила момент, вонзая второй гвоздь твари в руку. Но он лишь скользнул по броне, вылетая из рук. От удивления, она едва не пропустила смертельный выпад, инстинктивно поворачиваясь вокруг оси. Заканчивая оборот, Авалса выбросила руку с кинжалом и попала прямо в ухо противнику. Создание тьмы, тяжелым мешком, завалилось на песок. Оно умерло еще в полете.

Не успев нарадоваться первому убитому созданию тьмы, Авалса поспешила на помощь Гансу. Оказалось, что помощь уже не требовалась. Как только он получил клинок в руки, то превратился в смертоносную мельницу. Заговоренное лезвие рубило конечности, словно растопленное масло. У созданий не было шансов.

Расправившись с последним, он посмотрел на Авалсу свирепыми от боя глазами. Придя в себя, Ганс сказал единственное, что посчитал важным в этот момент, — Спасибо. Авалса с трудом улыбнулась. За короткий промежуток времени, проведенный в сражении, она устала сильнее, чем за целый день тренировок в Гильдии. Она не нашла ничего лучше, кроме как завалиться на холодный песок. — Это ты меня спас, так что не стоит благодарности. Я всего лишь вернула должок. Авалса чувствовала себя неловко, когда благодарят.

— Что это было? — Когда-то они служили в армии легиона. Это копейщики. В одном из сражений, нескольких воинов оставили охранять смотровую башню. Находясь в тылу основного войска, башня служила важным стратегическим объектом. — Это они тебе сказали? — Авалса поднялась, укутываясь обратно в пончо, защищаясь от летящего песка. — Просто я знаком с историей некоторых сражений, — не моргнув глазом, соврал Ганс, — ведь многие духи остаются неупокоенными именно на поле битвы. Сквозь время, это место может стать чем угодно: футбольным полем, супермаркетом, садом, пустыней, в конце концов. Земля остается землей. Не важно, что на ней возведено, важно, какая у нее история.

Авалса не сразу уловила данный оборот. — Кстати, об истории, — Ганс начал осматриваться по сторонам. — Раз мы разобрались с охранниками, может мы поищем саму башню? — А как же врата Ада, защита деревни? — иронично повторила она слова Ганса. — Их откроют не здесь. — То есть? — от услышанного, Авалса оторопела. — Мир духов, как мир хищников: сильный питается слабым, — Ганс начал движение от места сражения. — Если бы врата открывались где-то здесь, то духи разбежались бы на многие километры. Эти копейщики, — Ганс показал пальцем за спину, — находились в часе ходьбы от деревни. Следовательно, — он решил закончить мысль, — если духи не исчезли, то и призыв будет не здесь. Деревне ничего не грозит.

Авалсу раздражала излишняя детальность Ганса. Это напоминало какое-то нравоучение. Складывалось ощущение, словно она находится на лекции. Но все же Авалса пересилила раздражение, сказав, — У меня еще вопрос.

Ганс как раз выбирал направление в пустыне, набирая пригоршню песка, рассеивая по воздуху. В бескрайних песках Авалса не могла сориентироваться. Здесь ни к чему привязаться, однако Ганс считал иначе.

— Задавай, — Ганс ощущал, что башня где-то рядом. Эманации убитых копейщиков вели к ней, но он терпеливо отвечал на вопросы. — Почему второй гвоздь не вошел в тварь? Он просто скользнул по броне, даже не оцарапав ее. — А что случилось с первым? — Первый пробил панцирь, когда я его метнула.

Ганс задумался. Он был приятно удивлен, что такой тяжелый гвоздь можно метать. — Помнишь, что я говорил про это оружие: чтобы им пользоваться, нужна вера, не навыки. Со временем Ганс усвоил, что «вера» — это тоже «навык», но вслух сказал следующее, — Без сильной веры, данное оружие превращается в обычный кусок металла. — Тогда почему первый вошел? — Подумай и ты сама ответишь, — Авалса чуть не закипела от подобного ответа. Она сильно закусила губу, успокаиваясь.

Песок шуршал под ногами, замедляя шаг. В пустыне стало довольно безветренно, не нужно прикрывать лицо от секущих песчинок. Ответ пришел настолько внезапно, что она сказала его вслух. — Я была уверена, что попаду в цель, когда метнула гвоздь. Во второй раз я думала, что он сам войдет в тварь. — Именно, — Ганс улыбнулся, — мысли разят как оружие. Поэтому будь внимательнее, используя их. — Можно без лишней философии?! — не выдержала Авалса. Я сама поняла, почему так произошло. И твои объяснения ни к чему.

Немного поостыв, Авалса согласилась, что до понимания проблемы ее привел Ганс. Вслух она, конечно, ничего не сказала.

Под ногами послышался треск, однако Авалса успела перекатиться через плечо, держа Коготь в руке. В том месте, где раздался треск, песок затягивало в воронку. — Это не похоже на зыбучие пески, — заметил Ганс, когда песок перестал уходить, обнажая проем. Из входа повеяло затхлым воздухом. Ничего не говоря, Ганс нырнул в темноту образовавшегося проема. Авалса последовала следом.

Половицы скрипели под ногами, но Лазутчица ступала бесшумно. Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к полумраку. Свет луны проникал сквозь щели в каменных стенах, прошивая помещение белесыми лучами. Инстинктивно Ганс обходил их, стараясь не пересекать лунный свет. Авалса следовала его примеру, находясь в тени комнаты.

— Выходит, башня засыпана песком снаружи, — прошептала она. — Выходит, — ответил он, заглядывая в дверной проем.

Изнутри башня казалась довольно крепкой. В одной из комнат, Ганс предположил, что это столовая, сохранились деревянные скамьи, вместе с длинным столом. Он не стал проверять, выдержит ли его скамейка, аккуратно проходя мимо.

Без особых затруднений, они исследовали этаж за этажом, опускаясь ниже по винтовой лестнице, поднимая столбы пыли. Авалсу охватило необъяснимое чувство, связанное с этой башней. С каждой рассмотренной комнатой, она все больше убеждалась в родстве со зданием, что не могло считаться правдой. Ганс казался напряженным, ожидая какую-либо опасность. Однако схожее чувство присутствовало и у него.