Антон Зволинский - Клинки Демона

В сундуке находились: нагрудники из вареной кожи, накидки из шкур убитых животных. Можно было встретить несколько шлемов, которые Ганс определил, как трофейные. Множественные безделушки: перстни, кольца, ожерелья. Солдаты башни складывали в сундук не только личное, но и добытое в бою.

Но не этим интересовался Ганс. Сквозь груду вещей, он вытянул стопку бумаг, пожелтевших от времени. Это были солдатские письма, получаемые от родственников. Выцветшими чернилами, на титульном листе едва читался адресат.

Письма от семьи необычайно сильно подымали боевой дух воина, несшего службу далеко от дома. Ганс всматривался в старинные закорючки, разбирая в них слова, складывая в предложения.

Он взял самое верхнее письмо со стопки. Оно оказалось не отправленным, на бумаге не видно сургучной печати. Ганс вглядывался в страницы, разбирая написанное:

«Дорогой Генрих! Получил твое письмо, и хочу сказать, что горжусь тобой! Идти боевым маршем в первых рядах армии Властителя — это большая честь! Наверное, ты каждый день можешь наблюдать Властителя со спины. Не каждому воину дана такая возможность.

Хоть мне и выпала судьба сторожевого на этой треклятой башне, но я тоже могу кое чем похвастаться. На днях, Властитель наведался к нам. Лично. Один. От неожиданного визита, наш командир даже забыл, какие приказы нужно отдавать, стоя перед Ним лицом к лицу. Солдаты еле могли сдерживать смех.

Почему Он решил наведаться, кончено же, неизвестно. Властитель интересовался всем: хорошо ли мы спим, достаточно едим, как часто происходит смена караула. У меня он спросил, насколько точно я бросаю копье. Я не знал, что ответить, поэтому просто кивнул. Так стыдно. От Властителя исходила такая сила, что рядом с ним тяжело было находиться, не сгибаясь. Он предложил посозтязаться. Генрих, я метал копье вместе с Властителем, представляешь?

Вся башня собралась посмотреть на состязание. На первых десяти метрах я ему не уступал, но когда мишень поставили на пятьдесят, то пришлось все же сдаться. Но Властитель все равно вручил мне сувенир. Сказал, что это придаст моей руке больше меткости. Я едва смог выговорить слова благодарности.

Глубоко ночью, мы с ребятами пробрались в командирские покои, чтобы подслушать разговор Властителя с командиром. Он рассказал ему о разломе, к северу от башни, посоветовал усилить бдительность в этом направлении. Командир заверил, что ни одна гадина узурпатора не захватит башню. Видимо, удовлетворившись ответом, он исчез так же внезапно, как и появился. Нам казалось, что для этого он использовал….»

Письмо оборвалось на середине предложения. Ганс еще долго сидел спиной к сундуку, не мигающим взглядом глядя на письмо. Солнечные лучи прошивали дырявые стены все больше, делая помещение светлее.

Закрыв глаза, мысли в голове стали громче. Приглушенное чувство вины возвратилось с новой силой. Свесив руки с колен, он не выпускал письма, смотрел на него, словно на последнего выжившего на Земле.

Ганс невольно стиснул зубы от гнева. Голоса из видения стали еще громче. «Ты нас оставил! Ты предал нас!» — повторению не было конца. Где-то из глубины Ганс услышал голос Авалсы. Она обращалась к нему уже не в первый раз.

— Завтрак уже готов. Не могла тебя дозваться. С тобой все в порядке вообще? В оправдание, Ганс протянул письмо. — Находка истории. Письмо бойца этой башни. Не исключено даже, что автор находился в той тройке копейщиков, что устроили нам засаду. Авалса заинтересованно взяла письмо, чтобы прочесть, но раздосадовано вернула обратно. — Здесь на непонятном языке. Для меня это лишь закорючки.

— Его звали Вилис, стражник осадной башни. Он писал своему брату, Генриху, служившему на передовой. По каким-то причинам, Вилис отправить его не успел, письмо не закончено. — Поэтому ты так расстроился? — Авалса не понимала, зачем так грустить из-за не отправленного письма, написанного много лет назад. — Вилис упомянул место, где возможно, может произойти открытие врат, — поведал Ганс, вставая. — То есть, мы «караулили» не ту деревню? — на вопрос Ганс угрюмо кивнул. Она с шумом выдохнула. — И что будем делать? Не торопясь с ответом, он посмотрел на Авалсу. По лицу сложно было определить, злится она, или ей просто все равно. Внезапно, к нему пришла мысль. — Давай для начала позавтракаем.

За столом витала довольно дружная обстановка. Отряд быстро принял Авалсу за «свою». Она вынуждена была слушать приключения каждого из мечников. Сераф молчал, наслаждаясь голосами других. Ганс также был молчалив по своим причинам. Он чувствовал на себе испытующий взгляд Хлои.

Перед тем, как сесть за стол, у них состоялся разговор, где Ганс убедил ее, что никаким «предателем» не является. Однако, его очень заинтересовал парень, проводивший ритуал. На удивление Хлои, Ганс не расспрашивал о тварях, вырвавшихся из Ада. Он лишь попросил описать как можно детальнее русоволосого мужчину, со змеиными глазами. Эта новость потрясла его, однако мыслями делиться ни с кем не собирался. Авалса привыкла к задумчивой молчаливости обретенного напарника, а Хлоя все еще пыталась разговорить Ганса. Она ему не доверяла, это видно.

Ганс подождал, пока все наедятся, чтобы начать разговор. — В силу открывшихся новостей, получается, что у нас общая цель. Знаю, это непривычно слышать, тем более осознавать, но кто-то открывает врата Ада, выпуская тварей, уничтожающих деревни за одну ночь. С каждым разом, из Ада выходят создания сильнее предыдущих. Их голод также сильнее.

— Ганс, мы отряд гильдии Ворона, а не школьники, слушающие сказки, — перебил Ллойд, рыжеволосый скандинав с огромной бородой, — Сераф дает нам задание, а мы его выполняем. Без лишних вопросов, уточнений. Так совесть чище, — осклабился рыжебородый, — поэтому прекращай говорить про свой Ад, и скажи, что делать. — Сражаться, — коротко ответил Ганс. — С этими тварями что ли? — уточнил Лукас немного картавя. Он постоянно поправлял очки, выдавая свою нервозность. — С теми, кто этих тварей вызывает. Хлоя вам рассказала, — Ганс посмотрел в ее сторону, — что вызывающие всего лишь люди. — Но все-таки, нам придется сражаться с порождениями Ада, если врата откроют раньше, — глубокомысленно заметил Сераф и все замолчали. — Я научу, — сказал Ганс, посмотрев в сторону Авалсы.

За столом поднялся гвалт. Многие из отряда не поверили услышанному. Пытались поднять на смех, вызывая всеобщее сомнение. Кто-то твердил, подкрепляя опытом седых волос, что такого быть в природе не может. Что Ганс пытается толкнуть отряд на неизвестную авантюру.

По суматохе Ганс заключил, что и Хлое не все поверили, когда она объясняла о природе своих ожогов. За столом молчал только капитан отряда. Он переводил слепой взгляд по очереди на каждого из новоприбывших в башню, безошибочно определяя, кто где сидит. Сераф остановился на Гансе. Словно пытаясь что-то увидеть, он сосредоточенно сдвинул брови.