Антон Зволинский - Клинки Демона

Поужинали последними остатками провизии. Гансу досталось сушеное яблоко. Выдвинулись в путь, едва солнце укрылось за горизонтом. В отряде ощущалось ободрение. Возможно это потому, что кошмару скоро настанет конец, либо потому, что Ганс уже передвигался на своих ногах, а может все вместе.

Авалса улучила момент, оставшись с Гансом наедине. Он всматривался в быстро меркнущий горизонт и не сразу заметил ее присутствия. Ганс сильно похудел, восстановление забрало много сил. — Серафу ты не сказал, но от меня не укрылась твоя недоговоренность на счет той ночи, — взгляд Авалсы был требователен, — какую силу ты применил, сразив червя? Я видела, как ты вогнал в себя один из гвоздей, и только попробуй что-то отрицать и ссылаться на мое непонимание.

Он даже не повернулся в ее сторону. Просто стоял и продолжал всматриваться в горизонт. Когда терпение Авалсы готово было лопнуть, Ганс заговорил, — История утверждает, когда Иисуса Христа распяли, то использовали четыре гвоздя, прибивая к деревянному кресту поочередно руки и ноги. Оставили гвозди на кресте, когда его сняли, либо забрали с собой, неизвестно. Следующее упоминание о гвоздях появляется во времена правления Константина, основателя Константинополя. Он приказал найденные четыре гвоздя Иисуса Христа, ставшие к тому времени священной реликвией, переплавить и выковать из них меч, шлем и узду для царской лошади. Константин верил, владея подобными артефактами, Господь всегда будет с ним.

Ганс замолчал, дав Авалсе возможность сопоставить информацию с тем, что находится в руке. — Но это оказалась не правда, — пораженно прошептала Авалса, сжимая четырехгранный гвоздь Креста Спасителя крепче.

— Никто не ковал никакого оружия, — подтвердил Ганс, — а гвоздей было не четыре, а шесть. Священная реликвия долгое время находилась в распоряжении церкви. — Пока тьма не появилась в мире и артефакт не стал оружием, — предположила Авалса и Ганс, к ее удивлению, кивнул. — Вгоняя гвоздь во тьму, она рассеивается, делая создание слабее. Но если использовать реликвию на себе, произойдет обратная реакция. Сокрушительная сила возникает внутри. — Сила Христа? — на предположение, Ганс горько улыбнулся.

Авалса некоторое время стояла в напряженной задумчивости. Чем больше она узнавала о своем спутнике, тем больше понимала, что мир не так прост, как кажется. Будучи в Гильдии Ворона, ее мировоззрение сужалось до того, что существуют лишь подлые и продажные люди, заслуживающие смерти от руки Лазутчицы. Подобные «шоры» мышления рухнули с момента путешествия с Гансом.

— Постой, ты говоришь, что всего было шесть гвоздей, но здесь только четыре, — Авалса вспомнила, как один гвоздь рассыпался в ладонях, и поправилась, — три. Куда девались остальные? Ганс не хотел отвечать. Она чувствовала, что он снова собирается закрыться. — Не молчи. Скажи, почему осталось только четыре? — Я использовал их, — откровение оказалось простым и одновременно ошеломляющим. — В мире встречаются не только такие сущности, как в пустыне. Есть нечто серьезнее и глобальнее братской могилы. — И ты сражался с ними? — она представить себе не могла, что Ганс не в первый раз использует подобную силу. Добровольно идти на такой шаг, зная о последствиях… Он провел в бессознательном состоянии пять дней, будучи у Авалсы на руках. Такая отверженность для нее была не знакома.

— Эта реликвия имеет некоторые ограничения, — Ганс уже не видел смысла скрывать остальное, — после использования гвоздя, внутренние ресурсы тела опустошаются, поэтому необходимо выждать определенный срок, прежде чем использовать следующий. — Какой срок? — Авалса хотела узнать все до конца. Ганс посмотрел в ее глаза внимательно, медленно проговорив, — тридцать три года. Она моргнула, глядя в глаза, переваривая услышанное. Ошеломление пришло со следующей мыслью. Ведь если Ганс использовал три гвоздя Креста Спасителя, то сколько же ему лет на самом деле? Авалса взглянула на своего спутника в новом свете. — Тебе не может быть столько лет, — она отказывалась верить, отрицательно качая головой.

На лице Ганса ничего, кроме боли, прочесть было невозможно. — Я не собирался тебе этого говорить, — напомнил он. Услышав шаги, оба обернулись. — Мы выдвигаемся. Капитан сказал вас разыскать, — Измаилу тяжело давалась общепринятая речь. Переглянувшись, Авалса дала понять, что разговор еще не окончен, отправляясь собираться в дорогу.

Отряд выдвинулся около двенадцати. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Холодные звезды почти не давали света, приходилось использовать фонарики. По пустыне передвигались цепочкой. Сераф нашел тропу еще днем, поэтому члены отряда шли уверенно, почти не погрязая в песок.

Ганс ушел далеко, чтобы раздражающий свет фонаря не слепил глаза. С рюкзаком он старался теперь не расставаться. Ганс поблагодарил Серафа, что сохранил его вещи, ведь некоторые были взяты из сундука башни.

Шагая бодрым шагом, Ганс ощущал внутри бездонную пустоту. Гвоздь высосал всю энергию, так долго копившуюся в тайне от преследователей. Он не жалел, что применил реликвию, ведь люди, за которых он в ответе, оказались спасены. Они пошли за Гансом, доверились ему. Он не имел права подвести. От всплывающих мыслей, во рту почувствовался давно забытый вкус желчи. — В этот раз все будет по-другому, — Ганс крепче сжал лямку рюкзака, вглядываясь в темноту.

О чем вы там говорили? — в который раз спрашивала Хлоя подругу. Будучи замыкающими отряда, они шли плечом к плечу. — Спрашивала, как он убил червя, — Авалса хмурилась, но Хлоя не замечала, продолжая расспрашивать. — Мне тоже интересно. Я видела тогда непонятный свет, потом широкие росчерки, а в следующий момент, тварь разваливается, как нашинкованная колбаса, — от сравнения Авалса все же улыбнулась, — потом увидела Ганса с раскаленным мечом в руках, лезвие которого, словно воск, крупными горячими каплями, расплывалось на песке. — Это была магия, — ответила Авалса. — Я так и знала! Правда, мне одно не понять: почему Ганс медлил, дав нескольким членам отряда погибнуть.

Идущий впереди Людвиг, услышав вопрос, ответил, не оборачиваясь, — Потому что ему плевать на нас. Он воспользовался, как ты говоришь «магией», чтобы спасти свою шкуру. Ганс защищал себя, но так уж вышло, что и мы оказались рядом.

Авалса хотела было снова повалить дерзкого британца на землю, но Сераф вмешался, — Если бы не он, то в песке оказались бы все, это факт. Людвиг злобно задышал, но смолчал. — Я не знаю, кто такой Ганс, но уверен, что сражаемся мы на правильной стороне. Больше подобных разговоров в отряде не подымалось.

Утро наступило внезапно. Вначале, сероватая дымка покрыла горизонт, кое-где обнажая тусклую синеву неба. В один момент, оно вспыхнуло багрянцем, открывая отряду розоватую верхушку небесного диска на востоке. Солнце поднималось, освещая верхушки песочных гребней, по одному вырывая из серой дымки ночи.